Мария Захарова - Вой лишенного или Сорвать покровы с богов

- Если Тарген не согласится на ошейник? Тогда что?

Туигар - последний из четверки - подал голос. "Значит, четыре огнедышащих духа на одну тагьери", - ответила самой себе Литаурэль. Если только тресаиры не обзавелись слугами. Она сомневалась, что это возможно, но исключить вероятность подобного всецело не могла. За необоснованную убежденность пришлось бы дорого заплатить, докажи она свою ошибочность.

- Должен согласиться. Без ошейника он не получит свободы для Литы. А он захочет ее освободить! Я уверен!

Особой уверенности в голосе Окаэнтара девушка не услышала, но слова его все же привлекли ее внимание. Что такое ошейник? И почему Лутарг должен хотеть свободы для нее? Она и сама вполне может справиться с предателями собственного народа! Они смогли одолеть ее лишь потому, что застали врасплох!

От мыслей об этом в девушке проснулась злость. Она требовала забыть об осторожности и немедленно доказать собственное превосходство!

Ее ветка всегда была сильнее огнедышащих! Тагьери справится! И тогда, Литаурэль заставит этих выродков пожалеть о своем предательстве!

Не прислушиваясь более к беседе, Истинная устремилась внутрь себя на поиски тагьери. Она ожидала привычного немедленного отклика, но его не последовало. Чем ближе девушка подбиралась к скоплению энергии духа, тем ярче та сияла, но, тем не менее, саблезубая кошка не торопилась явить на зов.

Клубок ее нитей ослепительно сверкал в глубине Литаурэль, и все на этом. Дух слышал призыв, но не собирался следовать ему.

Лита задрожала. Никогда в ее жизни такого не происходило. Тагьери ни разу не отказывалась выполнить требование тресаирки. Всегда моментально отзывалась на призыв!

Всегда! А сейчас…

Отогнав непрошеный страх, девушка сделала несколько глубоких вдохов. Приказав себе не думать о находящихся поблизости мужчинах, она попробовала еще раз, но результат остался тем же. Энергия призыва волной прошла сквозь нее, но дух не появился.

"Что за…", - вопрос не успел оформиться окончательно. Сор, поднятый обувью с земли, ударил в лицо.

- Бесполезное занятие. Можешь не пытаться.

Слова Окаэнтара, раздавшиеся над ней, заставили Литу вздрогнуть. Притворяться далее не имело смысла, и девушка разлепила веки. Ее взору открылись запыленные ботинки стоящего рядом мужчины, и Литаурэль чуть повернула голову, что увидеть его целиком. Движение отдалось болью в затылке.

- Пока на тебе это, - тресаир опустился на корточки и, приподняв девичий подбородок, подцепил пальцем ремешок на ее шее, дав почувствовать его плотный обхват. - Дух не сможет ответить на твой призыв.

- Это невозможно, - хриплым шепотом не согласилась Литаурэль.

Ее широко распахнутые глаза искали подтверждение на лице мужчины, но не находили его. Во взоре Окаэнтара плескались сочувствие и, кажется, понимание, а на губах застыла горькая улыбка.

- Зачем? - спросила она.

- Я не могу иначе, - ответил он, выпустив ошейник. - Прости.

Серьезно ли говорил мужчина, или шутки у него такие странные, Лита не знала. Одно могла сказать с уверенностью - простить его, выше ее сил! Даже если бы захотела, все равно не смогла!

"На два шага меньше", - пришла к выводу Нерожденная, преодолев расстояние от одной стены до другой.

Нельзя сказать, чтобы данное открытие явилось для нее неожиданностью. Нет! Пределы темницы постепенно сокращались, и осознание этого рождало горечь в душе.

Хотя нет. Уже не рождало. Горечь появилась еще тогда, когда она столкнулась с самыми первыми изменениями в Саришэ. В то время, когда созданное ею убежище начало видоизменяться и превратилось в место заточения тресаиров. Вместо нового, безопасного дома, стало практически нерушимой тюрьмой.

С тех пор это чувство ни на мгновенье не отпускало Риану, только росло и крепло. С каждым днем крепло, становясь все объемнее и непреодолимее, грозя полностью поглотить ее.

Два шага здесь равнялось бессчетному количеству шагов там - вне средоточия ее силы. Хотя, о какой силе может идти речь, если она не в состоянии стабилизировать саму себя? Не может удержать единообразную форму на период длительнее, чем несколько коротких вдохов?

Это уже не сила! Это остатки былого! Крохи!

А ведь когда-то находиться в теле не являлось проблематичным. Ее излюбленное состояние! Когда-то Риана спокойно играла со своей сутью, меняя обличие так, как того хотелось. Могла свободно переходить из одной формы в другую по собственному желанию, а не в силу необходимости.

Сейчас же все стало иначе. Теперь Нерожденная мечтала остановить изменения. Задержаться на чем-то одном, чтобы вновь почувствовать себя целостной! Но не получалось. Уже не получалось!

Стоило Риане задуматься об этом, и ее мерцающее тело разлетелось на множество хаотично движущихся частиц. Они закрутились в игривые вихри, взлетели до потолка, а затем прозрачными каплями обрушились на пол. Всякий раз она наблюдала за этим как бы со стороны. Стояла и смотрела, как перестает существовать. Как от материальной ее сути, не остается и следа. Страшно!

Собрав поблескивающие капли в небольшое озерцо, она заставила себя встать из него. Чтобы совершить это, потребовалось максимально сосредоточиться на желаемом, и все же до конца преобразиться не удалось. Стопы так и остались лужицей на полу.

Горько вздохнув, женщина заскользила по комнате. Время волноваться о себе и о границах Саришэ давно миновало. Сейчас ей было, о чем подумать.

Например, о том, что такого сотворил ее брат? Почему сущность ее дочери оказалась разорвана на две половины? Отчего саблезубая кошка стала не подвластна Литаурэль, а связь Нерожденной с Тагьери едва ощутимой?

В то, что он откажется от своих планов, Риана не верила никогда. Ни тогда, когда создавала Саришэ, ни сейчас, будучи запертой в нем. Также женщина не сомневалась, что прощение брата для нее недостижимо. Только в одном случае он может даровать ей некое подобие снисхождения, если Рьястор выполнит изначально отведенную ему роль.

А на это Риана не была согласна даже сейчас. Тем более сейчас! Когда столько сил потрачено на то, чтобы вырвать Перворожденного из вожделеющих рук отца! Чтобы спасти брата от самого себя!

Лураса перестала кричать, как только поняла, что сыну ничего не угрожает. Но, несмотря на проявленную твердость, более или менее отойти от шока и забыть о кровавом зрелище, дочь вейнгара смогла лишь к утру следующего дня. И это притом, что провела бессонную ночь, на протяжении которой пыталась втолковать сыну, что поспешно принятые решения чаще всего сулят неминуемую беду.

Раса и сама до конца не понимала, как смогла устоять на ногах в тот момент. И не только устоять, а броситься к Лутаргу, забыв о духе, крови и растерзанном человеке, в конвульсиях бьющемся на полу.