Евгений Велтистов - Ноктюрн пустоты

Я положил ладонь на его горячий лоб.

– Кто как оценит, Эдди. Иногда дают всего сто тысяч.

И рассказал о человеке по имени Крафт, получившем сто тысяч за одну минуту.

Эдди как-то странно взглянул на меня.

– Просто исполнитель, - уточнил я. - Я найду истинного убийцу.

– Отец, - он вспыхнул, - Эдди, как всегда, возьмется! Убийца будет наказан!.. Поверь мне!.. У меня разболелась спина…

Он быстро укатил к себе, позвал У-у. Слоненок не заставил себя долго ждать.

Я заметил, что, оставшись один, Эдди с удовольствием окунается в детство: играет, рисует, читает сказки. Он перенес к себе фотографии и письма Марии, подшивки ее журналов, безделушки. Это был знакомый живой мир, защитная среда, безболезненное продолжение жизни…

Утром я попросил Нгоро доставить меня в ближайшую деревню, чтобы отснять детей.

Вот они - вздутые от голода животики, приплюснутые носы, беззащитный взгляд серьезных темных глаз. Они еще не научились смотреть так, как глаза вождя туарегов - в самую суть жизни, в близкое и далекое будущее. Глаза детей бесхитростны: в них трагедия засухи, парящая над деревней, жажда глотка воды и куска лепешки.

Теперь остается смонтировать эти кадры с осоловевшей от изобилия Европой.

– Сколько здесь больных детей? - спросил я Нгоро.

– Около пятидесяти.

– А взрослых?

– Примерно столько же.

– Вы сможете их разместить в больнице?

– А что?

– Узнайте, пожалуйста.

Через несколько минут чиновник сообщил, что госпиталь в столице дал согласие принять всех больных. Я указал на вертолет:

– Грузите.

Нигериец покачал головой.

Я рассердился:

– Это моя машина, черт побери! Грузите! Сначала - детей.

К вечеру вертолет сделал три рейса и захватил нас и джип с собой.

– Теперь будет здесь сад? - спросил я Нгоро.

– Теперь будет! - Нгоро сиял.

Я надел на него свою широкополую шляпу.

– Дарю на память. Без шляпы на улицу не выходи. А то обижусь.

– Подарок друга - не потеряю! - засмеялся нигериец.

У меня уже были печальные сведения от Аллена. В верхних слоях атмосферы над Сахелем он обнаружил на снимках несколько больших дыр в озоновом слое. Это значит, что жесткое ультрафиолетовое излучение Солнца сжигало постепенно все живое. Через два-три месяца искусственные дыры затянутся, но последствия могли быть роковыми. Знакомый французский журналист, связавшись со своими соотечественниками из научной экспедиции, подтвердил, что радиация в пустыне повышенная. Я обещал ему взамен сенсацию - разумеется, без ссылки на источники. Мы встретились в столице Федерации в тот же вечер.

Через несколько дней сообщение Франс Пресс из Сахеля напечатали-крупные газеты мира. Сахельское правительство попросило Францию провести исследования из космоса. Спутники подтвердили неприятную новость. Федерация Сахель обратилась с чрезвычайным запросом в ООН. Вопрос был принят к обсуждению, но это не значило, что космический пират сознается без всяких улик.

В моем репортаже была готова концовка.

– Факты еще не доказательство, - твердил мне сверху Аллен. - Надо установить систему.

– Ты слышал такое странное название: Оружие Зевса? - спросил я его.

– Слышал, но не помню - где. Жди моего вызова.

Аллен смотрел сверху на Землю мудрыми глазами ученого.

– Здесь собран цвет общества, который вы развлекаете, Бари. Каждый моряк с высшим образованием, у большинства офицеров - по два. Вы видели этих людей? Молодцы? Молодцы!.. Так же, как и наш "Персей" - гордость подводного флота…

Я кивал, слушая первого помощника командира. Согласен: "Персей" - новейшая подводная лодка номер один. Стальная сигара длиной в три футбольных поля. Обошел с кормы до носа, сам промерил шагами. Высота пятиэтажного здания, есть лифты с номерами палуб. Сорок ракет. Залп их может уничтожить трижды любую страну земного шара. И единожды - целый континент… Такая вот штуковина. "Персей" - это значит: со скоростью ветра в глубинах океана.

А первый помощник продолжал:

– Заметили, господин Бари, все ребята знают вас? Им приятно, что вы на борту "Персея". Мы ведь тоже любим посидеть у телевизора… Конечно, не живые передачи… Нам кассеты присылают. Скажу свое мнение - разрешите?..

Я опять кивнул.

– Здорово вы ее разделали - Европу! Обожралась яичницей с беконом! А тут голодные дети!

– У вас есть дети, мистер…

– Да. Трое.

– Вы согласны отдавать часть заработка чужим, ну, скажем, африканским детям?

– А сколько? - спросил он.

– Совсем немного… Сколько скажет командир.

Старпом поморгал ресницами, обдумывая неожиданное предложение.

– Согласен. Между нами, господин Бари, согласен для ваших африканских детей… Только не для бостонских негров!..

– Почему же? Все голодные одинаково хотят есть. Из Бостона или Сахеля - какая разница?

Старпом встал, приблизился ко мне. Уши его пылали.

– Я сам из Бостона, сэр, и уверяю вас, что там все цветные - бездельники со дня рождения!.. Вы ведь были на "Форрестоле"?

– Был.

– Безобразный случай! - Старпом сжал кулаки. - Позор для всего флота, сэр. А зачинщики - негры!

– Так это же "Форрестол", - шутливо заметил я. - Помните, кем он был?

Старпом задумался.

– Министр обороны, который от страха сошел с ума.

Моряк распознал наконец вкус шутки, улыбнулся:

– Похоже, там многие чокнулись…

"Персей" идет с грузом боевых ракет в центр урагана "Камилла". Ураган родился где-то в Атлантике и, развивая скорость, слегка задел Кубу. В теплом и мелком Мексиканском заливе "Камилла" набралась новых сил, всосав в себя уйму пара и энергии. Со скоростью суперпоезда двигался ураган на Флориду, и это означало большую трагедию не только для южных штатов страны. В период летних отпусков на курортах полуострова и островах отдыхало более миллиона человек; для скорой эвакуации не хватало дорог и транспорта. Люди с ужасом слушали телеинтервью с молодой женщиной, которая отдыхала на надувном матрасе в своем номере на третьем этаже, когда в стены гостиницы ударила гигантская волна, и каким-то непонятным образом выплыла на нем в разбитое окно. А спустя минуту, когда она оглянулась, дома уже не существовало.

"Персей" шел полным ходом наперерез "Камилле".

Поначалу предполагалось, что в центр шторма вылетит тяжелый бомбардировщик с авианосца "Форрестол". Я прибыл с разрешения морского министра на старый авианосец в самый неподходящий момент: морские пехотинцы разнимали драку между черными и белыми матросами. Зрелищу мог позавидовать любой режиссер голливудского боевика: десятки ослепленных ненавистью людей копошились на палубе. Морской пехоте доставалось от одной и другой стороны, но пехотинцев оказалось значительно больше, опыта в горячих делах им не занимать. Наиболее "чокнутых", как выразился старпом, бросали охладиться за борт. В основном негров.