Наталия Курсанина - Игра не на жизнь. Проходная пешка

Круто, не находите? Целое желание от Изначального! Ого!

— Нет, — кажется, голос не дрогнул от радости.

Хммм? Если нет, то где дальнейшая торговля? Таки да?

Скайль кивнул и отошел. Вместо него меня взяли в оборот дамочки. Обмыли, еще раз перевязали, надели юбку и кофточку непонятного фасона — ладно, будем надеяться, что это временно, а заодно и посвятили в подробности предстоящего действия.

~~~

Число три в любом мире — сакральное число. А для богов тем более. Тело — душа — дух. Триединство.

Мы стояли в круге на плоской вершине одного из холмов. Две скайль-т-тэйльки и я. На земле выложено небольшими камнями подобие первого святилища. Не Стоунхендж явно. Первое святилище его напоминало намного больше. Но как говорится — за неимением гербовой будем использовать туалетную. Бумагу, в смысле. А мы будем делать вид, что эти камушки возвышаются над нами и скрывают нас от посторонних. Мера, кстати говоря, не лишняя. Потому что стоим мы голые. Полностью. Эльфийки разделись перед тем, как вступить в круг, и мне ничего не оставалось, как последовать их примеру, получив вдобавок комплекс женской зависти. Хоть я и не мужик, но смотреть на их фигурки было приятно, не то что на мою. Ну и хрен с ними! Рефлексировать и завидовать буду потом, молча и под подушку, чтобы никто не увидел.

А сейчас другое время. Я чувствовала, как мир наполняется потоками энергий. Они тыкались мне в ладони, закручивали в своих танцах мое тело, хотелось взлететь, опираясь на их гибкие руки-нити. Изнутри меня потянулся навстречу этим энергиям Дух. Маленький, теплый и любимый комочек — ребенок. Я покачнулась и взмахнула руками, пытаясь найти опору. Мои ладони легли на чьи-то плечи, а на мои плечи опустились ладони девушек. Водоворот энергий закружился вокруг нас сверкающим разноцветным хороводом…

— Ааах!

— Ааах!

— Ааах!

Из меня будто вытащили стержень. Я упала на колени рядом с скайль-т-тэйльками и согнулась. Навалилась опустошенность, будто потеряла часть себя, ту самую часть, без которой можно жить, но память о которой вечно будет присутствовать в твоем теле. Часть своего духа.

— Говори…

Это сказали не скайль-т-тэйли. Голос принадлежал существу, лежащему в круге.

Я недоверчиво воззрилась на мальчишку, по возрасту соответствующему обычному пятилетнему ребенку, но с очень яркими, будто впитавшими свет луны глазами.

— Проси…

Повторил он.

Просить? О чем? Все мои желания, отраженные в этих нечеловечески мудрых глазах, казались детским лепетом, не заслуживающим внимания. Возвращение в свой мир? Спасение замка? Почему мои желания так мелочны? Неужели я не могу придумать что-то большее?

— Верни все… в тот миг.

— Нет.

Значит, Изначальный не всесилен. Время — вот с чем не играют и над чем не властны даже боги. На целый миг предо мной распахнулись двери Предвидения. Я Знала, что это было Предопределено — мое попадание в этот мир, осада замка, встреча с Рандиром… Я Знала, что будет… и Знала, что это не может быть иначе. Потому что все войны, все беды и все страдания равноценны улыбке… улыбке на устах ребенка. Если есть смерть — то будет и жизнь…

— Жизнь Рандиру!

Изначальный улыбнулся и кивнул:

— Да будет так!

И я увидела, как где-то в эту же самую секунду нить жизни Рандира зазвенела, и ее почти перерванный конец стал расти, пока не скрылся из глаз.

— Люби… и она никогда не порвется… — услышала я перед тем, как упасть на землю.

Ну и задачки ты ставишь, Изначальный!

Тяжесть навалилась на плечи, и не успела я ответить, как сознание, не выдержав больше общения с такими высшими силами, отправило меня в сон.

Утро началось с побудки. Стандартно, в общем-то. Но в отличие от скайлей, которые выглядели свежо и бодро, я чувствовала себя разбитой. Ночное напряжение застыло в теле свинцовой усталостью, и каждое движение требовало от меня неимоверных усилий. Когда организму хреново, он сразу вспоминал, что он женский, и начинал меня ломать по принципу — женщина существо слабое, ее нужно холить и лелеять. А еще требовал от меня быть женственной и показывать это всеми доступными способами — просить помощи, жаловаться и пускать слезу в нужных местах проникновенной речи о том, как в мире все несправедливо.

Что ж, поблажку я себе дала — аж целую минуту полежав с закрытыми глазами под теплым одеялом. Потом встала, сжав зубы, и, не обращая внимания на скайлей, пошла умываться к ручью. Хорошо бы еще сменить повязки, но одна я на такой подвиг не способна — некоторые раны еще сочились гноем, а перевязывать себя одной рукой я не умела. К медицине у меня всегда была стойкая идиосинкразия, даже по отношению к себе любимой.

Завтракали по-быстрому — лепешку в зубы и запить водой из этого же ручья. Разговаривать со мной не пытались, да и мне было не о чем с ними говорить. Вот с Изначальным я бы перекинулась парой словечек! Только не подпускают меня к нему. Хотела пару раз подойти, как тут же какой-нибудь скайль становился между нами. Так, невзначай, вроде бы как постоять решил прямо здесь и прямо сейчас. А ведь не обойдешь и не перепрыгнешь! Ненавижу, блин, уродов ушастых!

А потом началась гонка. От кого, куда — фиг узнаешь, но темп эти козлы задали такой, что через несколько часов я выдохлась. Попытки обратить внимание на мое состояние не привели ни к чему. Хотя нет, привели — к тому, что меня совсем неблагородно и неблагодарно несколько раз толкнули в спину, заставляя поторопиться, и один раз подняли за шиворот. Вот тут я уже разозлилась по-настоящему!

Я резко развернулась к поднявшему меня и, запрокинув голову, поймала взглядом его глаза. Говорить было бесполезно, как и угрожать или требовать, поэтому я ощетинилась и молча приготовилась дать отпор на любое его резкое движение. То, что он попытается меня поставить на место, я не сомневалась. Сомнения были в собственных не таких уж и больших силенках, но тут уже нашла коса на камень, и сдаваться я не собиралась. Даже если меня измордуют и закопают прямо здесь.

«Ника, нет!» — я дернулась, будто от хорошего удара под дых.

«Прекрати!» — надо опустить глаза и сделать вид, что ты виновата и сдаешься на милость скайлям. Не вскрикнуть от радости, не улыбаться дурной лыбой и не пытаться вылить щенячью радость безумным криком: «Тауэр!»

«Я. Повернись и иди».

«Да, конечно».

Теперь, чувствуя рядом с собой родное плечо, я могу и побыть слабой женщиной.

«Тауэр, где…»

«Скоро увидимся».

«Ага», — мне пришлось закрыть лицо рукой, делая вид, что я плачу. На самом деле меня просто распирало от радости, и улыбка на тридцать два зуба грозилась порвать мою морду.

«Как прошел Ритуал?»

«Хорошо».

«Изначальный с вами?»