Мария Гинзбург - Черный ангел

Каникулы в Боровичах выходили чудесными и выглядели как внезапно сбывшаяся мечта, о которой Ирвинг и не подозревал. Днем они гуляли, ходили в гости к родителям Лены. А сегодня Иннокентий Романович пригласил Ирвинга на завод. Ирвингу случалось бывать на промышленных объектах и раньше. Обычно к моменту визита Тачстоуна они не являлись действующими и представляли собой груду развалин, инфернальных в своей технологичности. На работающем заводе Ирвинг оказался впервые. Он показался Тачстоуну филиалом ада на земле. Неугасимое адское пламя здесь деловитые черти использовали для выпечки силикатного кирпича. Случайно завернув не туда, куда надо, Ирвинг потерял сопровождающих и на какой-то краткий миг остался один. Из тени огромных механизмов выступил серый человек.

— Кравчук обманывает вашего брата, — сказал он. — Он производит больше кирпича, чем отчитывается. И продает его налево.

Ирвинг впервые оказался в такой ситуации. Но как поступают в таких случаях, он знал.

— Мне нужны доказательства ваших слов, — произнес Ирвинг.

— Приходите сегодня в полночь к памятнику покорителей космоса, — ответил серый человек. — Будьте один. Я очень многим рискую.

— Тогда давайте за полчаса до полуночи, — сказал Ирвинг. — В полночь у меня там уже назначена другая встреча. Что вы принесете, какие-то документы?

— Хорошо, встретимся в полдвенадцатого, — согласился серый человек. — Да, я принесу накладные.

Ирвинг покачал головой:

— Я в бухучете не разбираюсь. А в чем здесь ваш интерес, позвольте узнать?

— Рабочие завода надеются, что господин Покатикамень установит справедливую оплату и защитит нас от произвола этого кровососа, — сказал серый человек. — Ведь за неучтенный кирпич им не платят.

За спиной Ирвинга послышались шаги. Он обернулся и увидел Лену. Она искала своего возлюбленного. Девушка двигалась среди грохочущих механизмов с привычной грацией кошки, крадущейся по джунглям. Заметив Ирвинга, она улыбнулась.

— С кем ты здесь разговаривал? — спросила Лена.

Ирвинг посмотрел туда, где только что стоял серый человек. Но там никого не было.

— Тебе показалось, — сказал он.

— В таком шуме немудрено ошибиться, — согласилась Лена. — Пойдем. В конференц-зале уже и столы накрыли.

Течение медленно несло тяжело груженый катер мимо лохматого спящего леса и заливных лугов. Справа появилась несимметричная черная громада, особенно угрюмая в мягком свете луны. То были развалины какой-то церкви.

Антон весь подобрался. Пусть катером управлял штурман, но груз-то принадлежал ему. И он, Антон, договорился с белобрысым таможенником, что сегодня ночью решетка, перегораживающая Волхов, между седьмой и восьмой опорой поднимется. Владелец замка Быка, Карл Шмелин, не показывался своим людям на глаза уже третий день. И только поэтому белобрысый, которого Антон про себя презрительно звал Гансом, согласился. Жадность оказалась сильнее благоразумия и страха. «А говорят, только русские любят взятки», с неосознанной гордостью думал Антон.

Да, ему пришлось заплатить этому Гансу за то, что катер пройдет дальше без досмотра. И немало заплатить. Но дело того стоило.

Мост-замок, нелепое и чудовищное сооружение, был уже близко.

Ладони Отто слегка вспотели. Он чуть не сорвался из-за этого. В гнездо часового на опоре вела лесенка из железных скоб. Такой, без всякой страховки, ее сделал Суетин. Шмеллинг не стал ее менять. Карл не хотел, чтобы его люди производили впечатление жирных, зажравшихся паразитов. Каждый из бывших солдат дежурил на опоре по крайней мере раз в неделю. И это помогало согнать намечавшийся у многих жирок.

Отто же эти акробатические упражнения давались все сложнее и сложнее. А сегодня ему пришлось проделать этот путь трижды. Вечером Отто спустился в гнездо — сегодня был его черед дежурить. Дождавшись темноты, он вернулся в подвальный этаж замка Быка и включил подъемник. Механизм, слава богу, работал почти бесшумно. Затем Отто вернулся на свое место. Сжимая в одной руке инфракрасный бинокль, а в другой энергетическую винтовку, он принялся следить за рекой. Отто не намеревался держать проход открытым всю ночь. Слишком велик был риск. Ему даже думать не хотелось о том, что сделает с ним Карл, если узнает про невинные делишки Отто.

Так что тому русскому следовало поторапливаться.

А вот и он. Огни на катере погашены, но людей выдают тепловые контуры тел. Интересно все же, а что он везет?

Отто перевел бинокль на нижнюю часть судна. Там, в трюме, находился груз, который русский не захотел ему показывать.

В вышине, в небольшой комнатке под самой крышей башни, заворочался и открыл глаза тот, кто еще три дня назад был Карлом Шмеллингом.

Очень хотелось есть.

Он сел на кровати и с интересом прислушался.

У Отто заледенела спина. От массивной опоры веяло холодом и в самые жаркие ночи, которые были не такими уж частыми гостьями в этом паршивом климате. Что уж говорить про сегодня. Весь день шел дождь, который прекратился только к вечеру — и то нехотя, будто делая одолжение. Отто, который сегодня стоял на досмотре, весь продрог. Вечером ему удалось согреться за сытным ужином, который приготовила Настя. Но внутреннего тепла хватило ненадолго.

Отто отложил бинокль, винтовку и полез в карман за фляжкой. Удобной, плоской фляжкой в холщовой обтяжке. Она осталась у него еще с тех времен, когда Отто был ефрейтором, а Карл Шмеллинг — капитаном. У бывшего разведчика возникло смутное чувство, что что-то не так, но он не смог определить причину. Отто с наслаждением приложился к фляжке. Затем любовно закрутил крышечку. Взгляд его упал на бетонное ограждение поста. Отто бессмысленно икнул.

Рядом с его тенью, кругленькой, смешной, на ограждении вольготно разлеглась еще одна тень. Длинная, узкая, и словно бы взлохмаченная.

Отто медленно обернулся. Он узнал того, кто, улыбаясь, стоял за его спиной. Ощутил мягкое, почти ласковое прикосновение к шее.

И ничего не стало.

Белобрысый взяточник сдержал слово — решетка оказалась поднята. Не до конца, но ровно настолько, чтобы катер пробрался под ней без всяких затруднений. Катер вошел под мост и оказался в глубокой, черной тени замка. Антон невольно глянул вверх. Откуда-то оттуда, из огромного осиного гнезда, прилепившегося к опоре, за ними наблюдал часовой. А, возможно, и не один.

Тихо плескалась вода, лаская и одновременно подтачивая опоры. В высоте над Антоном и невозмутимым штурманом проплыли острые зубья решетки. В лунном свете они казались более черными и чудовищными, чем на самом деле.

Антон глубоко вздохнул и улыбнулся. Полпути пройдено. До серебряной лунной дорожки, перерезавшей серую спину Волхова, было уже рукой подать.