Мария Гинзбург - Черный ангел

— Застежки, — сказал Карл. — Ирвинг сломал ее.

— Понятно, — произнес Крэк. — Я думаю, мы с вами вот как решим. Я мог бы забрать его, несмотря на его желания. Но лучше вы оставьте книгу себе.

Это был сильный ход. Крэк безошибочно и сразу понял, что Карлу, который привык командовать сам, будет тяжело подчиняться мальчишке, да еще в ситуации, когда иного выбора просто нет. Оставив книгу Карлу, Джонс проявил не только силу характера, но доверие и отсутствие склонности к мелочному контролю. Крэку действительно была нужна эта разбойничья парочка. И к тому же, Карл и Брюн ему нравились.

— Для того, чтобы я мог помочь вам перейти на следующий уровень, вы должны сначала закончить стартовый курс обучения, — продолжал Джонс. — Но я прошу вас пообещать мне, что вы больше не будете никого обращать. Никто не должен касаться этой книги, кроме вас троих — тебя, Карл, тебя, Брюн, и этой маленькой девочки, которую я спас.

— Даши, — подсказала Брюн.

Крэк отлично помнил имя дочери Брюн. Джонс воспользовался этим нехитрым приемом, чтобы еще раз напомнить о том, что пока он ничего, кроме добра, не причинил этой семейке черных эллоритов.

— Хорошо, — сказал Карл. — Я обещаю.

Крэк отошел от стола, демонстрируя тем самым, что больше никак не претендует на книгу.

— Мне хотелось бы узнать, как ты собираешься стать президентом, — добавил Карл.

— Лот обещал мне место в Совете Конфедерации на эту сессию, — сообщил Крэк. — А там посмотрим.

— Да, но это место ты можешь получить только в обмен на наши головы, — спокойно заметил Карл. — Ты не видишь здесь некоторого противоречия?

— Да, — кивнул Джонс. — Я не смогу предоставить Лоту то, что обещал. Придется обмануть его. Предъявить ему муляжи.

— Что? — переспросила Брюн.

Крэк улыбнулся.

— Вы ведь глава новгородской таможни? — обратился он к Карлу. — Не могли бы вы предоставить мне девяносто и… — он окинул Брюн оценивающим взглядом. — И шестьдесят килограмм мяса, лучше всего свинины? Можно с костями. Проведем практическое занятие по теме «Изменение внешних и внутренних параметров белковых объектов, лишенных характеристик живой материи».

— Это все, что тебе нужно? — осведомился Карл.

— Хотелось бы еще какую-нибудь книгу ненужную, — добавил Крэк после краткого раздумья. — Есть шанс, что застежка все еще у Ирвинга. Неплохо было бы ее забрать. Не стоит оставлять здесь никаких доказательств существования волшебных учебников, превращающих людей в упырей.

— Томик Блока подойдет? — спросил Шмеллинг.

— А, так тебе он тоже не понравился? — осведомилась Брюн.

— Понравился, — ответил Карл. — Просто это самая дешевая из моих книг.

— Давайте Блока, — кивнул Джонс. — И вот еще что, Карл. Подумайте, кого вы оставите командовать таможней после вашего отъезда. И сообщите этому человеку вашу последнюю волю как можно скорее.

Раму высокого, в рост человека, овального зеркала украшали крупные темно-красные рубины. Сама же рамка, очевидно деревянная, была обтянута черной кожей. Верхняя часть зеркала была наклонена назад, а нижняя — соответственно, чуть выдвинута вперед.

Лот заметил, что комната за зеркалом отличается от той, в которой он находится. Вид был странным, словно с другой стороны стекла висела черная вуаль — такими закрывают зеркала, если в доме покойник. Сам Лот в зеркале не отражался. В углу зазеркальной комнаты кто-то лежал на матрасе. Человек скрючился, словно от боли или холода, прижав колени к груди. Волосы у него были светлые. А когда он поднял голову и мельком глянул в зеркало, Лот узнал Ирвинга.

Брат тоже заметил его. Лицо Ирвинга исказилось, и он поспешно отвернулся. Но Ирвинг недолго пролежал неподвижно. Он стал кататься по полу, извиваясь в отвратительных судорогах. Судя по всему, он кричал — Лот видел черный провал открытого в крике рта. Но звуки сквозь стекло не проходили. Лот сделал шаг вперед.

Ирвинг, словно почувствовав его движение, перестал кататься. Он встал на четвереньки, а затем поднялся и быстрым шагом приблизился к зеркалу. Вид у него был решительный. Брат пригнулся, чтобы не удариться головой о раму. Лот понял, что он хочет пройти сквозь стекло. Только тут Лот заметил, что лицо Ирвинга словно бы скошено назад и вниз, как череп неандертальца. Да и зубы вроде бы стали крупнее, особенно нижние. Они были такого размера, что из-за них нижняя губа Ирвинга оттопыривалась. Нижняя часть вообще была гротескно выдвинута вперед. Лот догадался, что это наклон зеркала искажает перспективу. Нижняя часть лица Ирвинга была заляпана кровью.

Но пройти сквозь зеркало Ирвинг не смог. Ему навстречу, снизу и словно бы с боков, выскочили звезда, сваренная из светлых трубок, и серебряная собака. Пасть занимала не меньше трети ее тела. Звезда же доходила Ирвингу до плеча, и остро заточенные концы ее лучей опасно поблескивали даже сквозь вуаль. Звезда ударила Ирвинга лучом в грудь и оттолкнула от зеркала. Собака ухватила его за ногу. Ирвинг с трудом вырвался и резво отпрыгнул к стене.

Только теперь Лот заметил, какие странные опоры у зеркала и с его стороны. Правая стойка имела вид серебряной гончей, а левая — звезды с острыми лучами. Морда собаки отчего-то показалась Лоту похожей на лицо Карла. Пустота в центре звезды напомнила о Брюн.

Однако опоры зеркала с той стороны, где находился Лот, явно не собирались никого кусать и колоть. Лот снова глянул в зеркало. Ирвинг пристально глядел на него. Увидев, что брат на него смотрит, Ирвинг потер руками виски, словно принимая какое-то мучительное решение.

А затем улыбнулся Лоту и поманил его рукой к себе.

Лот протянул руку и осторожно коснулся зеркала кончиками пальцев. Он ожидал ощутить холод и гладкость стекла. Но его рука встретила мягкую шелковистость вуали. Лот сообразил, что не было никакого зеркала. Была только рамка, которую кто-то поставил посреди комнаты и набросил на нее ткань.

Лот сделал шаг вперед. В отличие от брата, ему пришлось не нагнуться, а приподнять ногу повыше, чтобы перемахнуть через раму. Ирвинг радостно улыбнулся.

Раздался душераздирающий скрежет.

Лот открыл глаза. Он увидел эмалированное ведро с крышкой и окровавленное тело брата на полу. Сам Лот лежал на старом матрасе. Дверь камеры кто-то открывал снаружи, и она страшно скрипела. Лот понял, что именно этот звук и вырвал его из сна. Последние часы своей жизни он позорно проспал. Вместо того, чтобы попытаться бежать или хотя бы поплакать над телом брата. Причиной этому была нечеловеческая усталость, навалившаяся на Лота. Он заботился о своем здоровье и вел активный образ жизни, однако же восхождение по чугунной решетке над водами Волхова без всякой страховки отняло у него слишком много сил.