Сергей Алексеев - Волчья хватка

— Хик! — было его последним возгласом. Выбивающим душу из тела.

То, что осталось от Хоори и «девятки», ни опознанию, ни экспертизе не подлежало, однако дорожная служба определила аварию как сон за рулём, ибо на последнем посту ГАИ, где проверяли документы, японца запомнили, и будто он ещё тогда выглядел уставшим и сонливым…

А спустя ещё некоторое время, в ту же ночь дежуривший у мониторов начальник службы безопасности услышал за бортом странное потрескивание и тихий гул, напоминающий жужжание шмеля, только усиленное во много раз. Сквозь затемнённые стекла рассмотреть ничего было невозможно, поэтому он приоткрыл дверь и в тот же миг в салон сквозняком (был открыт люк) втянуло темно-малиновый шар, величиной с футбольный мяч. Начальник толкнул своего подчинённого оператора, но тот проснуться не успел…

Взрыв был настолько мощный и высокотемпературный, что оплавились края воронки, начисто и мгновенно сгорели соседние деревья и вывалило по кругу большой участок леса. Единственную уцелевшую деталь — тарелку, унесённую взрывной волной за полтора километра, только через три недели случайно нашли грибники.

И никто не связал эту находку со взрывом, поскольку официально считалось, что воронка и пожар образовались от падения небесного тела, то есть метеорита…

Они поклялись на ристалище забыть этот потешный поединок, словно его никогда не существовало. Боярый муж прощал Ражному молодую и неслыханную дерзость, оставляя её в тайне от Ослаба; Вячеслав в свою очередь обязывался честью аракса хранить тайну «ахиллесовой пяты» Воропая, пока тот владеет Валдайским Урочищем. А желающих узнать её нашлось бы достаточно: мало кто из возмужавших араксов не мечтал о боярской шапке и не взирал на её нынешнего владельца, как на потенциального соперника. Кроме того, среди калик перехожих были прохиндеи, добывавшие всяческую информацию о защитниках, которым предстоял поединок, чтобы потом продать им за определённую плату или услугу. И особенно высоко ценились сведения о Пересвете…

Впрочем, и калик можно было понять. Только считалось, что они живут в Сиром Урочище, на самом деле они бесконечно колесили по земле от аракса к араксу, а командировочных расходов им никто никогда не оплачивал.

Клятвы и тайны сохранялись вот уже семь лет. Но забыть потеху в Валдайском Урочище не смогли оба. Воропай не рассчитывал так долго носить боярскую шапку, зная своё уязвимое место, однако Ражный держал слово, и потому боярый муж за это время несколько соискателей уложил на ристалищах и оставил за собой титул. Тем часом дерзкий араке достиг совершеннолетия, сыграл Свадебный Пир и вместе с ним снял с себя все прегрешения молодости. А значит, клятвенное слово потеряло силу, и он уже ничем не обязан Воропаю.

Пересвет это предвидел и потому послал Колеватого, чтоб сбить «зеленые листья», оттянуть срок, когда Ражный вызовет его на Боярское ристалище. Послал и понял, что сделал ошибку, ибо победа в первом, Свадебном поединке над сильнейшим соперником сразу подняла пирующего аракса в разряд тех, кто имел все основания искать владения Валдайским Урочищем.

По этой причине и поставил на Тризный Пир со Скифом. Победа инока откладывала встречу с ним ещё на целый год: побеждённый не имел права претендовать на боярскую шапку, хотя, допустим, мог одолеть нынешнего её владельца.

Но о поражении сейчас ни слова не говорил, да и малейших признаков скрытой радости, торжества не наблюдалось. У Ражного постепенно вызрела мысль, что боярый муж явился сюда не по этой причине, не для того, чтобы воочию убедиться, как с помощью Скифа устранил конкурента.

Рассказывая Воропаю о событиях, произошедших больше года назад, он умышленно опускал некоторые подробности, ибо сейчас уже считал их делом сугубо личным. Финансист уехал с японцем, однако скоро вернулся под предлогом того, что нужно убрать труп Каймака, спрятанный в гостинице. Вдвоём с Карпенко они загрузили тело в машину так, чтобы не попасть под зоркие очи видеокамер, и уехали по старой дороге. Ражный хотел уничтожить его точно так же, как и джип «Навигатор», дабы не оставлять никаких следов на земле, за исключением воронки от «метеорита». Однако с ним был старший егерь — безвинный человек, и казнь пришлось отложить. Возвращаясь назад, они увидели яркую, стрелоподобную вспышку над лесом в паре километров от базы и потом услышали громовой, раскатистый гул. Любопытный и хладнокровный по природе Карпенко погнал машину к месту взрыва, опасаясь, что может начаться пожар, и оказался первым и единственным свидетелем падения метеорита — ничем иным подобное явление объяснить было невозможно. Вдвоём с Под-жаровым они затушили тлеющие деревья и вернулись на базу. Но финансист либо знал, что на месте взрыва находился «Навигатор» с аппаратурой, либо догадался о природе взрыва, поскольку отличался материалистическими взглядами и в кару небесную не верил. Потом старший егерь рассказал, как он бродил по развалу леса, светил фонарём и что-то искал, пока не сели батарейки. При этом Поджаров не устрашился, не ужаснулся, а стал задумчиво-мечтательным и всю обратную дорогу бубнил что-то о силе взрыва, отсутствии каких-либо обломков и эквиваленте тротила.

И на базу приехал в полном смысле зачарованным.

— Как это делается? — доверительно спросил он. — Ты обещал сделать меня первым своим учеником… Что это было? Вакуумная бомба или… Или — что?!

— Божья десница, — попытался отделаться Ражный. — Иди спать, утро вечера мудрёнее…

— Вот этого не надо! Не надо! — со страстью зашептал финансист. — Скажи, что я должен сделать, чтобы… овладеть? Что? Специальные упражнения? Изнурительные тренировки? Неизвестные науке природные явления? Физика? Или поесть человечины?..

Карпенко с трудом увёл его в гостиницу, влил стакан водки и уложил спать.

Тогда у Ражного и родилась мысль, как наказать Поджарова: усилить его очарование, довести до абсурда все, что он видит и слышит, после чего можно спокойно выпускать в мир. Так дед Ерофей поступал со следователями НКВД, когда его арестовывали и допрашивали о тайнах колдовства. Однако он сам смертельно устал и, оставив замысел на утро, заперся в доме и повалился спать.

Но проснулся скоро, на рассвете, и опять от чувства, что кто-то проник в дом и теперь бродит по нему, излучая болезненную страсть. Это мог быть только финансист, подобравший ключи или отмычку.

— Я же сказал: утром ты все узнаешь! — возмущённо сказал он в гулкий сумрак дома. — А сейчас уходи, не мешай спать!

— Хочу сейчас, — спустя некоторое время послышался женский голос. — Утром все будет не так… Потому что взойдёт солнце.

Он не узнал голоса и спросонья решил, почудилось…