SoNew - Писания про Юного мага

— Нет, не похож он на королевского брата, — с притворной скорбью произнес Тири, когда все караванщики покинули трюм и прикрепляли к поясам тонкие канаты, чтобы без риска осмотреть корабельные снасти. Гномы, разумеется, тоже были в курсе шуточки с гаданием. Но Лемвен только фыркнула.

— Посмотрим! — заявила она таким тоном, словно корона светлых эльфов лежала у нее в кармане, и только от ее слова зависело, кто ее наденет.

Буря трепала кораблик, как щенок треплет хозяйский тапок. Борта трещали, мачты готовы были сломаться. Но магия, укреплявшая его и управлявшая им, все еще держалась. У всех наготове были Свитки, хотя пальцы окоченели так, что с трудом удерживали толстенные канаты. Лемвен несколько раз спускалась в трюм, проверить «балласт», как обозвал белоглазого и эльфа ехидный Седди. Но надолго не задерживалась, понимая, что часть ее работы принимают на себя друзья. Много раз волна с грохотом накрывала палубу, словно рушилась стеклянная гора, и порой приходилось вытягивать кого-нибудь из-за борта. Вокан приложился головой о мачту. Тиэрон подвернул ногу. Седди столько раз падал на своей деревяшке, что предпочитал передвигаться на карачках. Леми сломала все ногти, распутывая сцепившиеся и обледенелые шкоты. Буря крепчала. Небо заволокло белесыми клочьями. Корабль бросало яростнее, грозя опрокинуть совсем.

— Поворачиваем! — закричал в ухо Вокану Седди. — Дальше будет хуже! Смотри, прямо по курсу молнии так и хлещут!

— Попытаемся обойти бурю по краю, — неуверенно предложил Вокан. — А то потонем к големской матери!

— Давай, к повороту! — рявкнул он в сторону Тири. Леми в эту минуту как раз открывала люк, чтобы взглянуть на недужных.

Нос кораблика дрогнул, отклоняясь от прежнего курса. Управление магией, к счастью, не требует усилий мускулов и механизмов. Иначе, у караванщиков могло просто не хватить на это сил. Ровный плотный поток ветра нес кораблик в самое сердце бури с мощью водопада. Но магия опять совладала со стихией. Форштевень резал волну, уходя влево, влево… В эту секунду чьи-то руки подхватили Леми и водворили прямо в проем люка. Девушка изумленно увидела очень светлые глаза на темном лице. Снизу ее подхватил Аннарин. Они вдвоем, как завороженные, добрались до люка и осторожно выглянули наружу.

Человек стоял у штурвала с таким видом, будто это он один, совоими руками вел корабль. Бушприт поспешно чертил обратную дугу вправо, возвращаясь на прежний курс.

— Убрать паруса! — ревел человек. — Штормовой грот поднять!

— Что с ним случилось? — прокричала Леми в ухо Аннарину, пытаясь перекричать бурю и команды белоглазого.

— Просто вскочил и полез по трапу вверх, — пожал тот плечами.

— Похоже, он и один справится. Корабль его слушается отлично, — удивилась девушка, глядя, как недостаточно расторопные Седди и Тири повисли на гитовых. Горе-матросы и сами осознали свою бесполезность. Они сгрудились у люка, с тревогой глядя, как суденышко взбирается на очередную водяную гору и тут же падает с нее в ледяную пропасть. Лемвен помогла караванщикам забраться в трюм. Нечего было и думать об отдыхе, еде или питье. Все силы уходили на то, чтобы не кататься по крохотному помещению, как горошины в погремушке. Леми, Тири и Аннарин кое-как закрепили на себе ремни правой койки, а гномы — левой. Но все равно, ощущения были такими, словно их в сундуке кубарем катили с огромной горы.

— Он правит прямо в середину этого шторма! — прокричал Вокан друзьям. — Держите Свитки наготове!

— Если они сработают в этой големской карусели! — рявкнул Седди. Обиднее всего было то, что он теперь узнал, кому мстить за смерть отца и свое увечье. Или нет, гораздо обиднее, что он так и не спросил у Миты, как зовут ее подружку, ковавшую палицу на соседней наковальне во время сестренкиного Праздника Новых мечей. Побоялся насмешек, вот чудно. Побоялся, а теперь может утонуть, так и не узнав, кто она. Седди взмолился было свему Стражу: «Нога-то уж ладно, но вот совсем пропасть мне не дай! Неправильно это, мне сейчас пропадать!», но потом застыдился. Словно он торгуется. Нужно просто поехать и найти ту девчушку. Она, кажется, тоже на него посматривала.

Ветер теперь не выл, а свистел, заглушая любые попытки его перекричать. Поэтому, когда наступила тишина, всем показалось, что у них просто заложило уши. Мгновенно прекратилась болтанка, словно кораблик замер на месте. Не сговариваясь, все кинулись отстегиваться и карабкаться вверх по трапу.

Над прозрачно-зеленым морем сияло ослепительное, жгучее солнце. Казалось, лед на парусах не просто тает, а с шипением испаряется. Маленькая лагуна с трех сторон окружала их зеленью и щебетом птиц. За белой кромкой пляжа начиналась широкая дорога, ведущая к строениям, полускрытым деревьями. Запахи теплой воды, рыбы, цветов и дыма причудливо перемешивались в единый аромат, означавший одно: безопасность.

— Ура! — завопили караванщики, прыгая по стремительно высыхающей палубе. Темная фигура у штурвала покачнулась, и, сделав несколько неуверенных шагов в их сторону, рухнула на белые от соли доски. Темный ручеек крови вяло заструился по прижатым к губам ладоням.

— Добро пожаловать в Глаз Бури! — раздался от правого борта мелодичный властный голос.

— Этот человек должен был умереть уже давно, — спокойно рассказывала Мать Олай караванщикам и Аннарину, понуро сидящим за накрытым столом. — Его убивали трижды во время Преобразования, но цель его была так высока, что он остался жив. И привел вас к своей цели. Сюда.

— И никак нельзя его вылечить? — спросила Лемвен, катая хлебный шарик по столешнице.

— Нет, деточка, даже тебе не удалось бы его вылечить, — с нажимомо ответила Мать Олай.

— Вернуть к жизни на некоторое время — может быть. Но не вылечить. Он давно вышел за ту грань, когда расходуются жизненные силы или магическая энергия. Он платил своей судьбой за каждый час существования на пути сюда.

Лемвен тихо фыркнула и промолчала. Она по-прежнему не собиралась обсуждать свой магический дар.

— Что же это за Чаша? — уныло поинтересовался Тиэрон, только из вежливости прихлебывая молоко. Еще недавно ему казалось, что он умирает от голода.

— Я не могу вам ответить, потому что никогда не знала этого, — мелко потрясла головой Мать Олай.

— Нам доверили не тайну, а только ее вместилище. Все, что я слышала — это сокровище эльфов, но темных или светлых — даже об этом я не имею понятия.

— Мой… отец… — запнулся на некогда дорогом для него слове Аннарин, — полагал, что она принадлежит роду королей.

— Все может быть, — пожала плечами женщина. В ней явно смешались и человеческая и орочья кровь, она была очень высока ростом, но кожа почти не сохранила зеленый оттенок. Разве что в складках кожи и на губах. — Мы знаем только, что Чаша была помещена сюда, чтобы избежать кровопролития.