Василий Горъ - Проклятие короля

— Нашла на кого губищи раскатывать, дуреха! Это ж тебе не тот плюгавенький менестрелька! Впрочем, ты ж у нас девчушка-леснушка! [56] Леснушка — по местным поверьям, ребенок, выросший в лесу. И бросаешься на все, что блестит!

Марыська не огрызалась. Только закусывала губу и мрачно вздыхала.

А на четвертый день пути мне стало не до нее: как только телега свернула на дорогу, ведущую к лену Орейн, и вокруг нее стеной встали вековые дубы, я перестал думать о чем-либо, кроме скорой встречи с отцом…

— Хто такой? Че надоть? Вали отсель: в такой поздний час ворота не открываем!!!

Услышав дикий рев Гната Огрызка, донесшийся с надвратной башни, Марч повернулся ко мне и вопросительно поднял брови:

— Ну, и че ему сказать-то, ваша милость?

— Крегг Молчун. Раненый. Привез… — не отрывая взгляда от машикулей [57] Машикули — навесные бойницы, расположенные в верхней части крепостных стен и башен. , ответил я.

— Эта… здеся его милость Крегг Молчун… Раненый… Вот! — гаркнул Лисица. И… подозрительно уставился на меня: — Эта… а че они молчат-то? А, ваша милость?

— Че ты сказал? — К моему удивлению, в голосе Огрызка, раздавшемся из бойницы, явственно прозвучало недоверие. — Повтори!

— Его милость Крегг Молчун, говорю. Али оглохли вы тама совсем? — слегка приободрился Марч. — Слыхали о таком? Али как?

— Ты, эта, стой тама и не двигайся! Понял? Я ща к начальству! Мухой! — затараторил Гнат. И где-то над нашими головами раздался лязг железа.

— Щит уронил али че еще? — хохотнул охотник. И расплылся в довольной улыбке.

Я пожал плечами и тут же поморщился: левое плечо полыхнуло болью.

— Не шевелитесь, ваша милость! — увидев мою гримасу, встревоженно воскликнула Марыська. — Раны ж только затянулися!

Тем временем где-то за стенами раздался душераздирающий скрежет, а потом знакомый лязг цепи, наматывающейся на барабан.

— Че эта там так скрипит-то? А, ваша милость?

— Дальнюю герсу [58] Герса — опускная решетка для крепостных ворот. В захабе их, как правило, две. поднимают, — усмехнулся я. — Сейчас кто-нибудь из десятников к этой подойдет…

…Заостренные железные прутья внешней герсы выскользнули из своих гнезд только после того, как опустилась внутренняя — выдрессированные Шрамом воины не поверили бы на слово даже сошедшему на землю Создателю, реши он по какой-то причине постучаться в ворота замка Орейн.

Впрочем, я был не Создателем, а своим в доску. Поэтому, услышав, как лязгнули звенья цепи внешней решетки, поднял над собой правую руку. И сжал пальцы в кулак.

— Молчун? Жив? Жив, бродяга! Шра-а-ам! Это Крегг!! Живой!!!

При виде заспанной морды десятника Митра, склонившейся над телегой, мое лицо само собою расплылось в улыбке:

— Привет, Птица! Наконец-то я дома. А что, барон Нолад еще ко сну не отошел?

— Кто? Барон Нолад?

— Ну, да… Или барон Лагар… — буркнул я. И, заметив, как помрачнел десятник, похолодел: видимо, за время моего отсутствия в замке Орейн случилось что-то очень нехорошее…

— Барона Нолада… э-э-э… похоронили… Уже два дня, как… — не глядя мне в глаза, пробормотал Митр. — А тело барона Лагара должны привезти завтра или послезавтра…

— Как? Когда? Кто?! — взвыл я. Потом рванулся, чтобы сесть… и потерял сознание…

— Не шевелись! Не шевелись, я сказала!!! — раздалось откуда-то из-за моей головы. А потом на мой лоб опустилась узенькая ладошка. — Ойра! Прижми его плечи к кровати! Не давай поднимать голову… Крегг! Я вижу, что ты в сознании! Не шевелись и не напрягай живот, ладно? А то ты мне мешаешь!

Я послушно закрыл глаза и почти сразу же почувствовал жуткий холод в левом бедре. В то же мгновение Мел что-то буркнула себе под нос, и неприятные ощущения пропали.

— Прости! Я задумалась и забыла про печать Бесчувствия, — через некоторое время сказала баронесса. — Да, здорово тебя потрепали… Если бы не печать Чужой крови… Мда… А раны тебе зашивал какой-то урод… Руки бы ему вырвать, скотине! Молчи и не дергайся — потом расскажешь… Я это так… бурчу…

Я стиснул зубы. И, чтобы не думать о словах Митра, заставил себя прислушиваться к негромкому бормотанию сводной сестры и пытаться понять, что именно она делает.

— Ойра, вдень жилы в иглу… Облачко! Сведи края раны… Сильнее! Ойра! Дай ее сюда! Теперь сотри кровь с живота… Та-ак… Повесим печать Великого восстановления… Теперь Великой жизни… Готово… Эрр Маалус! Отведи его руку в сторону. Все, хватит! Держи в таком положении, пока не скажу… Ойра! Сними лубок… Ну, чего замерла? Выброси его куда подальше и протри кожу мазью… Та-ак… Пролежни надо убрать… Теперь подпитать кожу… Еще немного… Еще одну печать Великого восстановления… Тьма, ну почему у меня так мало силы? Эх… Маалус! Можешь положить его руку на кровать… Ойра! Готовь еще одну иглу…

Где-то через час с лишним я вдруг почувствовал жуткий голод: желудок, до этого времени не дававший о себе знать, вдруг заурчал, как камышовый кот, а рот наполнился густой и тягучей слюной.

— Слышу, слышу… — усмехнулась Меллина. — Ойра, отправь Леха на кухню. Пусть Минька тащит сюда бульон, мясо и вино… Можешь ему помочь — там много… Давай бегом — теперь твоя помощь уже не нужна…

Дальнейшее ее бормотание я слушал краем уха — желудок крутило так, что в какой-то момент это ощущение стало сильнее, чем боль от ран: мне даже пришлось сжать зубы, чтобы не застонать.

— Сейчас, Молчун! Потерпи минуточку, ладно? — ласково проведя ладошкой по моей щеке, пробормотала баронесса. И, тяжело вздохнув, добавила: — Давай мы поможем тебе сесть…

— Сесть? — криво усмехнулся я. — Если я приподниму голову, то раны на животе опять разойдутся… Может, лучше подушечку под голову подложить?

Вместо ответа баронесса кивнула иллюзионисту, и когда тот аккуратно приподнял мои плечи над кроватью, подсунула под спину что-то мягкое. Вроде подушки или свернутого одеяла. А потом, увидев мое перепуганное лицо, фыркнула:

— Не дергайся. Твои раны уже не разойдутся. Обещаю. Я тебя обвешала таким количеством печатей, что теперь тебе надо только есть и спать… Жаль только, что силы у меня маловато… Впрочем, если все пойдет так, как я планирую, то дней через пять я позволю тебе начать тренироваться…

Я ошалело икнул. Потом приподнял голову, уткнулся взглядом в один из десятков рубцов, «украшавших» мою грудь и живот, и… зажмурился: он выглядел так, как будто сросся как минимум три недели назад!!!

— Ничего не понимаю! — вырвалось у меня. — Сколько времени я провалялся без сознания? И… что с теми крестьянами, которые меня сюда привезли?

— Часа полтора. Может, два, — тут же отозвался маг. — А с крестьянами все в порядке: я приказал поселить их в людской…