Святослав Логинов - Черная кровь

И тем не менее это место было крепким, достаточно крепким, чтобы провести тут днёвку – как и решил Бойша.

Таши запомнил, что Ромар опять помрачнел, ходил, качал головой, вздыхал даже – словно беду предвидя. О чём-то толковал с Матхи и Бойшей, те кивали, соглашаясь. Потом объявили решение – завтрашний день в селении проведут, а с темнотой дальше двинутся, к Сборной горе. Не может быть, чтобы свои там караулы не оставили.

Народ приободрился, повеселел. Люди начинали верить, что конец бедствиям близок, ещё немного, пара-тройка переходов – и они достигнут леса. Да и завтрашний день беды не сулит; за частоколом всё же безопаснее, чем в открытом поле, – хотя прошлый раз отбились именно в чистой степи.

Невиданным зверем ворочалась спасительная ночь. Сам Великий Лар вышел на землю – накинуть тёмную шкуру на плечи обезземеленного рода, хоть на время прикрыть изгнанников от глаз жадных чудищ, нагрянувших из коренных владений Дзара.

Люди растянулись по брошенным домам. Входили чинно, как в гости, стараясь ничего не тронуть, не порушить – хотя и трогать и рушить было уже нечего. Устраивались на ночлег. По привычке заговаривали входы; двое подростков под руки водили по селению Матхи – всё-таки здесь не дом, где слепцу известна каждая мелочь, и можно ходить словно зрячему. Шаман гремел бубном, тряс погремушками, отгоняя недобрых духов, что, как мухи на мёд, слетелись к покинутому людьми поселку.

Бойша следом за Ромаром обходил частокол, примечая слабые места и тотчас наряжая охотников на починку. Многое за оставшиеся тёмные часы сделать нельзя – уж больно основательно потрепали городьбу чужинцы! – но и сидеть без дела не след.

Ромар же, раскинув амулеты, помрачнел окончательно. Подошёл к Бойше, начал что-то горячо втолковывать. В проломах горели костры. Таши следил за огнём, прислушиваться ему было некогда, и слов он, конечно, не разобрал. Видел лишь, как кивал Бойша, вроде бы соглашаясь.

Бабы и детишки, умаявшись, спали непробудным сном. И Уника спала, обнявшись с матерью; а рядом притулились её младшие сестрёнки. Пусть. Потом, если до леса дойдём, не до спанья станет. По-новому селение поднимать придётся! Не шутка…

Начинал брезжить свет, когда с грехом пополам закончили дела. Выставили стражу, велев кричать сполох, едва на краю сжатого поля покажется противник. И над селением сгустилась тишина.

Из всех свободных людей один лишь Ромар не повалился спать. Обходил дозоры, щурил глаза вдаль, теребил часовых, требуя зорче глядеть, не упустить приближения врага.

– Рядом орда ходит, – шёпотом сказал Таши безрукий волшебник, набредя на него, стоявшего в свою очередь в дозоре. – Не спят, проклятые. Чую я их. И… они меня тоже чуют. Помнишь, как они тебя с Тейко сквозь заросли углядели? Так вот снова тот чародейник объявился, чтоб ему Лару на рога наколоться! Кружит вокруг… и подручные его неподалёку ошиваются – не иначе как опять к городьбе подступиться пробуют!

Солнце бессонный Ромар встретил, стоя на приступке городьбы. Рядом стоял Таши, держа наготове лук. Волшебник казался чернее тучи.

– Приступят сегодня твари, – негромко заметил он. – Не могут не приступить. Больше им нас зажать негде – эвон, до леса рукой подать. Дважды отбились – и третий отобьёмся, знаем теперь как… Лишь бы какой новой штуки не учудили. Вижу, затевают они что-то небывалое, а что – не пойму.

– Так если в поле отстоялись – нечто ж за частоколом не выстоим? – удивился Таши.

Ромар с досадой дёрнул обрубком плеча:

– Тогда народ тесной кучей стоял, а тут дыры одна от другой далёко… Сумеют ворваться в одном месте – что делать станем? Друг другу на помощь так просто не придёшь и в селении в кучу не собьёшься. Нас тогда поодиночке перебьют. Была бы моя воля, я бы лучше в чистом поле на днёвку встал.

– Так куда Бойша смотрит?

– Куда?.. – Ромар невесело усмехнулся. – Люди устали, ног не волочат. Хоть один день надо им спокойно провести. Да и в поле тоже… в прошлый раз всех нас Муха выручил, а ныне от невода и клочьев не осталось. Леса тут поблизости тоже нет – всё под поля да пастбища выжжено. С какой стороны ни поверни – всё худо получается. Всей надежды, что отстоимся в проломах. Знать бы ещё, как карлики эти проломы делали… Э, да вот и они! Кричи тревогу!

Солнце, ещё по-утреннему красное, висело над самым горизонтом, но света для круглых желтых буркал диатрим хватало вполне, и чужинцы показали, что больше они ждать не намерены.

Вновь, в который уже раз, разинув клювы, неслись диатримы и бесновались их всадники. Вновь расхватывали длинные ратовищи. И людям уже мнилось – отбились досель, отобьёмся и сейчас. Но тут и случилось то небывалое, чего так боялся Ромар.

Диатриты словно не замечали широких проходов в городьбе, где ожидали их воины зубра. Не так просто было бы пробиться там сквозь завалы брёвен и щетину изготовленных копий. Карлики мчались туда, где поднималась неприступная, нетронутая городьба. А в лапках у коротышек вместо привычных костяных пик были свернутые, словно готовые к броску, боло, ремни, грубо вырезанные из лошадиных шкур. Видно, загнали где-то пришельцы табун лошадей – не так это и трудно, верхом на диатриме! – а потом не позволили птицам пировать, покуда не изготовили потребный кожаный снаряд.

Ловко прячась за мощными диатричьими шеями, чужинцы летели к частоколу; лихо, с разворота, забрасывали на острия брёвен прочные ремни, другим концом захлёстывали за ту же птичью шею, диатримы разворачивались, дёргали – и подрытые брёвна с треском выворачивались, брызгами летела вверх земля…

Городьба оказалась подрыта куда основательнее, чем мнилось Бойше и даже Ромару. Отвёл глаза хитроумный диатричий маг.

Перескакивая через опрокинутые брёвна, диатримы врывались в селение. Поздно было перестраиваться, пытаться закрыть новые проломы – слишком велики они оказались. Городьба рухнула разом в четырёх или даже в пяти местах. И не по одному-два бревна, а сразу целыми сплотками; орда ринулась в проломы.

Тогда-то и закричал Матхи. Закричал страшно, нечеловечески, завыл, раздирая грудь ногтями; потому что, хоть и слеп был, сразу понял, что означает этот жуткий треск и отчаянные крики сородичей.

– Вниз! – заорал Таши Малону, своему уже постоянному напарнику. – Ратовищу с собой бери!..

Кинулись вниз, обеспамятев. Как же это так?.. Городьба всегда выручала – а ныне так подвела!..

Рвались со всех сторон диатриты.

Таши не знал, где Бойша, где Ромар, где Уника; вдвоем с Малоном они сбили с птицы наездника; и тут оказалось, что длинным, тяжёлым ратовищем не так-то просто отбиваться среди домов. Мешали близко сошедшие стены; копьё даром разодрало птице бок, и та, взъярившись от боли, ударила на жалких двуногих всей исполинской мощью.