Башня Страха

Башня встретила ее пронизывающим холодом и тишиной. Полутемные ступени уходили вверх, теряясь во мраке. По ним было жутко идти, но Мариша четко знала свою цель и ради встречи с Князем готова была проделать этот трудный путь.

— Где же ты, Князь? Когда я тебя увижу? – шептала она, поднимаясь по крутым узеньким ступеням.

Коварная лестница, якобы ведущая наверх, доставила не подозревавшую о коварстве чернокнижника девочку на самые нижние этажи Башни Страха. Испуганная, не понимающая, что происходит Мариша брела по подземелью, где обитали призраки замученных Великим Магом людей. Она слышала стоны, порой угадывала полупрозрачные тени несчастных узников, даже после смерти не сумевших вырваться на свободу. Казалось, это был опустевший, заброшенный ад, наполненный отголосками былых страданий.

Восьмирукий мутант–тюремщик вырос, как из–под земли, и прежде чем Мариша успела испугаться, схватил ее поперек туловища.

— Пусти меня! Пусти!

С таким же успехом Мариша могла бы рваться из стальных оков. Мутанты, чьим единственным предназначеньем было ловить и мучить людей, прекрасно справлялись со своей работой, не оставляя жертве шансов на спасение. Чудовище волокло девчонку по длинному сырому коридору, и ее крики сливались со стенаньями тех, кто погиб в Башне Страха много веков назад…

Затянутый черным бархатом зал казался кусочком пустоты, глаз не мог различить ни стен, ни пола, ни потолка, и только в самом его центре отчетливо выделялся притягивавший взгляд белоснежный круг. Тюремщик швырнул девочку на эту маленькую, ослепительно белую арену и растворился в темноте. Девочка больше не плакала – страх был так велик, что высушил слезы и лишил способности двигаться. Мариша понимала – настал ее смертный час, надежда на спасение исчезла. А еще она чувствовала, как за ней наблюдают из темноты, всем своим существом ощущая присутствие зла.

— Я знаю – вы здесь! Знаю!

Страх сменило отчаянье. Девчонка яростно стучала кулачками по белому кругу – теперь она хотела, чтобы все кончилось как можно быстрее, и чернокнижник убил бы ее, тем самым, оборвав мучительное ожидание расправы, оказавшееся страшнее смерти. Но у Великого Мага были совсем другие планы…

Белый, обтянутый высохшей кожей череп возник из пустоты, колкие, горящие недоброй усмешкой глаза уставились на Маришу. Здесь, в своих владениях Великий Маг больше не прятался под личиной человека с незапоминающимся лицом, он явился перед жертвой в своем подлинном обличии. Старый, как мир, отвратительный старец, утратил былую силу, но все еще мог причинять несчастья и страданья тем, кто оказывался в его власти.

— О да, стареют все, даже могущественные чародеи… – заговорил он, поняв, о чем думала его жертва. – Чем меньше остается сил, тем ближе подкрадывается старость, словно человек все быстрее и быстрее катится под гору. Когда–то я был хозяином этой земли, здесь все трепетали при упоминании моего имени… Я забирал столько жизней, сколько считал нужным, а взамен давал людишкам спокойствие и порядок. Их вполне устраивало такое положение дел. Но время течет, как песок между пальцами, былая мощь уходит в прошлое, приближается небытие. Да только я не привык проигрывать! Пусть я стар, пусть люди больше не бояться Великого Мага, но здесь, в этой башне я все еще могущественнее бога! – маг замолчал, а потом пристально посмотрел на слушавшую его речь Маришу. – Думаешь, я лукавлю? Думаешь, силы давно исчерпаны?

Девчонка не знала, что и сказать. Она не представляла, какой ответ хочет услышать от нее колдун, и боялась разозлить его. Впрочем, по всей видимости, великий Маг не нуждался в ее ответах. Он рассмеялся недобрым смехом, демонстрируя черный провал беззубого рта:

— Да, я стар, слаб, жалок и смешон. Раньше мне дано было проливать моря крови, а теперь приходится довольствоваться тоненьким ручейком. Мое могущество держалось на чужих жизнях – чем больше людишек погибало, тем я становился сильнее. Теперь у меня почти не осталось сил убивать. Но я все еще прихожу в большой мир за энергией жизни, за свежими силами, поддерживавшими мое дряхлеющее тело. Я до капли высасываю жизнь из своей жертвы и тем самым продлеваю свое прозябание… Когда теряешь власть, жизнь уже не имеет смысла, но вопреки всему так хочется жить! Жить… Дышать… Видеть солнце и небо, изумрудную траву, слушать журчание прозрачной, как слезы, реки…

— Пожалуйста, отпустите меня, — всхлипнула Мариша. – Мне тоже не хочется умирать.

— Вот… именно… – Великий Маг поднял вверх высохший палец, призывая к вниманию. – Ты боишься, страдаешь, ты в отчаянье, ты не хочешь расставаться с жизнью. Вот в чем суть! Я намеренно вернул тебе способность трезво оценивать действительность, чтобы ты в полной мере осознала ужас своего положения. Я живу страхом, болью и отчаяньем своих жертв, это возрождает меня. О, если бы ты знала, сколько достойных, сильных, умных людей было замучено в Башне Страха! Если бы ты знала, что видели эти стены! Но довольно о прошлом. Поговорим о твоем печальном будущем.

— Пожалейте…

— Не знаю такого слова. Плачь, моли о пощаде – я чувствую себя гурманом, наслаждающимся изысканным лакомством.

Мариша хотела быть сильной, хотела с достоинством держаться перед этим кровожадным негодяем, но не смогла справиться с отчаяньем. Она зарыдала во весь голос, а на тонких, как ниточка губах Великого Мага появилась довольная улыбка:

— Жизнь будет уходить медленно, но неотвратимо. Тело перестанет слушаться тебя, постепенно обращаясь в камень, однако сознание останется ясным. Так страшнее, ведь правда?

Колдун приближался к белому кругу, неотвратимо, как сама смерть. Мариша даже не пыталась бежать – она с ужасом следила за бледной иссохшей рукой, тянувшейся к ее лицу.

— Не надо…

Ледяные пальцы коснулись лба, и в тот же миг девочка почувствовала, как могильный холод заструился по ее жилам…

Глава восьмая. В плену у чернокнижника

— Я не могу бросить вас и уйти. Мне кажется, мы сумеем найти решение, — Анжела подошла к Князю, села рядом. – Потому и вернулась.

— Иными словами, ты готова за меня умереть? – мужчина даже не обернулся, продолжая что–то выцарапывать на стене обломком гвоздя.

— Нет. Это слишком круто.

— Тогда, будь добра, ступай своей дорогой. Ты меня отвлекаешь.

Только теперь Анжела обратила внимание, что стены и пол камеры сплошь исписаны убористыми строками текста:

— Это стихи?

— Да.

— Но их же…

— Никто никогда не прочитает, — Князь посмотрел в лицо Анжеле, закончив фразу, готовую сорваться с ее губ. – Но это занятие позволяет оставаться самим собой. Я страшусь безумия и буду бороться до конца, чтобы сохранить рассудок. Здесь это не всегда бывает легко.