Сказки центральной Индии

Жили в одном городе двое братьев. Старших никого у них не было. Они пасли коз и тем жили. Дадут им за это жиденькой кашицы, они и съедят — так, на той кашице, прожили лет двенадцать или тринадцать. Тут раз младший брат говорит старшему:

— Брат, все ребята в деревне играют в шарики между стволов большого баньяна. Достань мне шариков — я тоже хочу играть. Еще достань мне лепешку. Я ее возьму и пойду играть. Я тоже играть люблю.

Ну а деревенские ребятишки играли все под одним деревом. Сами играют, а этого в игру не берут. Что ему делать? Стал он играть один, в стороне. Играл он, играл, и шарик его улетел в такое место, откуда на двенадцать косов вокруг жилья не было. Вот куда улетел его шарик. Не было там ничего — один лес да горы. В том лесу не слышно было птичьего голоса, вороны и те не каркали. Только старый медведь закряхтит да сухое дерево треснет, будто по нему топором кто ударил. Вот в какие дебри залетел его шарик. И упал он меж стволов большого баньяна.

Туда, под этот баньян, собирались на отдых дикие буйволы. Старый буйвол, слепой на один глаз, сторожил там телят. Рога у него были длиной в двенадцать локтей. Испугался паренек этого буйвола и полез скорее на дерево. Увидеть кривой буйвол его не увидел, а дух человечий учуял. Стал он задирать голову выше и выше — искать, откуда дух тот идет. А к вечеру туда пришли другие буйволы — они уходили пастись. Ночь настала, и паренька никто не заметил. Как стало светать, все буйволы принялись глядеть вверх, а его не видят. Один кривой буйвол его углядел. Теперь оставим их ненадолго и послушаем, что делал его старший брат.

Старший брат сказал сам себе: «Не найти мне ключа к этой загадке, не узнать, что сталось с моим младшим братом». Он ходил пасти коз и целыми днями лил слезы. Теперь ненадолго оставим старшего брата и послушаем про буйвола.

Буйвол говорит младшему брату:

— Слезь, паренек. Тот говорит:

— Нет, я не слезу. Ты меня съешь.

Да буйволы стали его сгонять — вот он и спустился на землю.

— Ну, братец,— говорят ему буйволы,— оставайся у нас и сторожи наших телят. А мы о тебе позаботимся — свадьбу тебе устроим.

А паренек был в чем мать родила. Он говорит:

— Нет. У меня нету одежды.

— Об этом мы позаботимся,— говорят буйволы.

На другой день шел по дороге ткач-ганда, нес на плече узел с тканями — на базар, продавать. Увидели буйволы ган-ду, громко зафыркали, и он пустился бежать. Узел свой бросил, а сам на дерево влез. Буйвол подцепил узел рогами и принес его пареньку.

— Вот, паренек, тебе одежда. Носи.

Паренек стал носить это платье. Каждое утро он доил буйволиц в чашку из листьев и пил молоко, а потом весь день телят сторожил. Вечером буйволы приходили под баньян ночевать, и буйволицы снова давали ему молоко, когда он хотел. Раз в обеденную пору шел мимо горшечник — нес горшок на продажу. Парень увидел горшечника и спросил у него этот горшок:

— Дай мне горшок,— говорит,— а я тебе завтра дам молока.

Тот и отдал ему горшок. Вечером вернулись на ночлег буйволы, увидели горшок и спрашивают:

— Скажи, паренек, у кого ты купил этот горшок?

— Горшечник с горшками тут проходил, я у него и купил. Молока ему обещал.

Подоил паренек буйволиц в горшок, напился молока, и буйволы ему сказали:

— Теперь иди к кому хочешь в ламсены.

— Куда мне идти? — спрашивает.

— Иди в ламсены к гайте в город Берельпур,— говорят буйволы.— У него семь дочерей. А захочешь — иди куда хочешь в другое место и не горюй. У нас для тебя добра хватит. На свадьбу придут наши предки, на тебя посмотреть. А позовешь— мы сами придем и дадим тебе все, в чем будет нужда.

Вот паренек и пошел в ламсены в этот город Берельпур. По пути захотелось ему в пруду искупаться. Там была обезь-яна-хануман. Хануман его спрашивает:

— Паренек! Ты куда идешь?

— Я иду в ламсены к гайте в город Берельпур,— говорит он.

Стал он купаться, разделся донага и одежду свою на землю сложил. Только влез в воду, хануман схватил одежду, на себя натянул и побежал вперед него в ламсены к гайте. Парень выскочил из пруда, бежит за обезьяной, одежду назад просит. Встретил хануман прохожего и говорит:

— Я иду в ламсены к гайте.

Потом парень к тому же человеку подходит и просит у него надеть чего-нибудь. Тот его спрашивает:

— Куда ты идешь голый?

— Иду в ламсены,— говорит парень.

Ну, тот дал ему что-то. Парень надел и пошел догонять обезьяну. А хануман с виду — совсем человек. Ушел вперед, пришел первый к гайте, хозяину поклонился в самые ноги.

И жене его — будущей теше — так поклонился. Семь юных дочек увидели ханумана, засмущались и в дом ушли. Потом пришел паренек, сел и молчит, как мотыга. Никто на него и не посмотрел.

Взял гайта в ламсены обоих: и парня и обезьяну.

Прошло четыре дня, и что же говорит хануман? Он говорит:

— Этот парень — ганда. Сливайте ему кашицу сверху.

С того дня так и стали сливать парню кашицу сверху. Все шесть старших дочек подают кашу обезьяне, одна младшая — пареньку.

Раз теща говорит обезьяне:

— Зятек, иди лес рубить.

Хануман сказал, что идет рубить лес, а сам весь день плоды в лесу собирал. Ни дерева не срубил. Так и делал он каждый день. Тут раз парень спросил топор и пошел на работу. Всего раз ударил, и повалилась сотня деревьев. В два-три удара вырубил такое поле, что на целую деревню хватило б. На другой день он пошел рубить сучья. Как ударит, зараз сто деревьев очистит. Сколько деревьев свалил, столько очистил. Пришел парень домой, а за ним и хануман. Сел, вздыхает, будто устал. На третий день парень пошел вырубку выжигать. Только поднес огня, сразу на двенадцать локтей загорелось. В один день все поле выжег.

Ну а младшая дочка гайты тайком убежала из дома и пошла за парнем — посмотреть его вырубку. Увидела, как он ее выжигал, и говорит:

— Я хочу с ним свою жизнь связать. Он земледелец хороший и работник усердный. А обезьяна на вырубке нисколько не работает, только брюхо себе набивает.

А потом еще вот что подумала: «Он выжег такое громадное поле. Где он возьмет столько семян, чтобы его засеять? Мы ведь его жидкой кашицей кормим. Отец этому не поверит, а матери это не по душе придется».

С той поры каждый раз, как дадут ей почистить рис, она возьмет да и отсыплет малую толику. А держала она этот рис в горшке в лесу. Пришла пора сева, стал парень гадать, где бы ему семян раздобыть, и сам с собой о том вслух говорит. Услышала его девушка и сказала:

— Братец, знаешь, что я сделала? Я отсыпала тебе риса и спрятала. Не тревожься.

— Сестрица,— спрашивает тогда он,— ты и впрямь отсыпала рис для меня?

— Иди сюда,— говорит она.— Я тебе покажу.

Он подошел, и она ему показала. Тогда парень, чтоб никто в доме не знал, спросил в деревне пару волов и вспахал свою землю. Он притащил на вырубку целый пуд риса и засеял такое поле, что целая деревня там встала бы. И никто об этом не знал, кроме девушки. Не бывало вырубки с таким густым рисом — так обильно он там поднялся. Как вырос рис, девушка пошла его поглядеть. Увидела и осталась довольна. Дома тесть и теща не давали парню кашицы вдоволь. А теперь он свой рис увидел, подыскал себе возле поля местечко и там устроился. Девушка туда тоже пришла, увидела парня и с ним осталась. Начали они вместе жать и молотить. Восемь дней подряд девушка с парнем не приходили домой, зато кончили всю работу. Тогда парень пошел к тестю и говорит: