Виталий Абоян - Вирус забвения

– Уже ухожу, – ответил Лохлан и быстро пошел прочь.

– Ты как сюда вообще попал?! – донеслось вслед.

Охранник не стал его преследовать. Но это ничего не значит – он запросто мог связаться со своим руководством через «балалайку» и сообщить о подозрительном типе, слоняющемся по корпоративной территории. Скорее всего так и сделал.

– Сам хотел бы узнать, – пробормотал под нос Лохлан.

Он наконец понял, где находится. Прямо, в нескольких кварталах на восток, начинались жилые районы Ньюингтона – место, в котором обитали каперы высшего звена и некоторые верхолазы. Где жила бо́льшая часть хозяев жизни, например, Пер-Андерс Койман, никто не знал – считалось, что их виллы располагаются не то на территории Университета, не то на окраинах Thunderhall. Скорее всего ни то, ни другое не соответствовало истине. В любом случае, прямо идти не стоило. Там точно делать нечего, особенно такому бродяге, как Лохлан.

Дальше, за жилой зоной, или если взять еще немного влево, начиналась территория Университета. Неизвестно, что сейчас охраняют лучше – мирный сон верхолазов или спокойную работу высоколобых гениев. На самом деле это было правильно – именно на том, что производили ученые, на технологиях, держался весь мир Анклавов.

При мыслях об Университете в прохудившейся памяти что-то затрепетало, как тонкая паутина на ветру, но тут же исчезло, не оставив следа.

Еще левее, уже почти в северном направлении, в сторону залива Ферт-оф-Форт, начинался Пустырь. Брошенная хозяевами территория Храма Истинной Эволюции. Район до сих пор не был заселен, несмотря на нехватку места. О Пустыре ходили дурные слухи, этого места опасались.

Нужно выбираться из корпоративной территории. Лучше в обитаемые места, например – в Лейт. Ведь Лохлан жил в Лейте? Уверенности не было. Может, и не в Лейте, возможно, в Скотланд-Ярде или в Punkground.

Внезапно Лохлан услышал выстрел. Один, потом еще. Где-то далеко загрохотало – звук «ревуна» не узнать было сложно.

Что-то определенно происходило. Выстрелы еще раз подтвердили правильность решения Лохлана – нужно выбираться с корпоративной территории. Причем делать это следует немедленно. Если безы решат, что он нарушил периметр, то откроют огонь без предупреждения. А решат они так однозначно – его физиономия наверняка уже загружена в базу данных СБА охранником из того небоскреба.

Но как выйти за пределы периметра? Какая разница, откуда он идет, все равно придется пройти через блокпост. И слишком далеко – Лохлан сейчас находился поблизости от университетских построек, две высокие башни уже были видны. Чтобы попасть из этих мест в Лейт, придется пересечь почти весь Даун Таун. Даже до Пустыря ненамного ближе – путь до бывшей зоны Мутабор лежал через длинный рукав, относящийся к Даун Тауну, вклинившийся между Университетом и владениями храмовников.

Иного пути не было. Только назад, к Замку и «Callboard». Возможно, в том месте и удастся пройти незамеченным, особенно если там какая-то заварушка. Схлопотать пулю, правда, тоже высока вероятность, но отсидеться в Даун Тауне никак не получится.

Всю дорогу до Замка Лохлан всматривался в улицу перед собой, пытаясь вовремя заметить серую форму безов и ныряя в подворотни всякий раз, когда он видел хоть что-то серое.

До Замка Лохлану добраться удалось.

Здесь творилось что-то невообразимое. Первым порывом было развернуться и броситься бежать, не оглядываясь. Там не просто стреляли, там, на блокпостах вокруг Замка и дальше, у «Иглы», шла настоящая война.

Чего требовали люди, собравшиеся у заграждения, толком понять было невозможно. Впрочем, и так ясно – хотят, чтобы их пропустили. Кто-то сам не знает – зачем, кто-то имеет четкую цель награбить столько, сколько сможет унести, у кого-то чешутся руки убивать. Мужчина лет сорока, который стоял на сложенной из разнообразного хлама баррикаде и что-то истошно орал, размахивая руками, наверняка хотел занять место безов, ему нужна была власть. И в данный момент ему абсолютно все равно, над кем властвовать: он добился власти над обезумевшей аморфной массой толпы, он упивался этой властью, а люди, сгрудившиеся у подножия баррикады, смотрели на него как на бога и были готовы идти, куда он скажет.

Песня провокатора оказалась недолгой – звука выстрела не было, просто мужчина в последний раз вскинул руки вверх, замер, словно кто-то нажал на паузу, и на белом фоне его рубашки начало расплываться отчетливое красное пятно. Спустя еще несколько секунд бездыханное тело недавнего властителя скатилось к ногам верных подданных. Людская толпа у баррикады взвыла на три тона выше и, подобно волне, совершила выпад в сторону укрепленного тяжелыми армейскими грузовиками блокпоста. С бетонной вышки загрохотали «ревуны», волна, теряя окровавленные части себя, откатилась назад. На несколько мгновений стало немного тише.

Как же, черт возьми, отсюда выбраться? И главное – куда?

– Эй, мужик, – послышался чей-то голос.

Лохлан завертел головой, пытаясь найти позвавшего его. На этой стороне периметра не было никого, только безы, засевшие в укрепленном КПП, и стрелки на вышке. Лохлан не сразу понял, что звал его один из стрелков.

– Да ты, ты. Чего головой вертишь? Ты что, «минус», что ли?

Лохлан затряс головой. Отчего-то ему казалось, что быть «минусом» плохо.

Стрелок вздохнул и крикнул, обращаясь к тем, что сидели внизу:

– Уберите этого идиота! Что он делает внутри периметра?

Высунувшийся из бетонной будки без вскинул «дрель», целясь в Лохлана. Флетт зажмурил глаза, ожидая, когда горячая струя несущихся на сверхзвуковой скорости пуль прошьет его. Но боли не было. Или уже все позади, он уже никогда ничего не почувствует? Но каким тогда образом он продолжает думать, если умер?

Сомнения разрешил уже знакомый голос стрелка с вышки:

– Допросите его! Может, где-то периметр прорвали.

Лохлан решил не открывать глаз. Сквозь гул толпы, требующей всего и сразу, слух едва улавливал шуршание тяжелых подошв беза об асфальт. Похоже, боец был облачен в «саранчу». Зачем…

Мысли оборвались резко. Будто кто свет погасил. Тяжелый приклад «дрели», прилетевший в макушку, выключил сознание Лохлана, погрузив его в кромешную тьму.

Лиса потянула белый пластиковый поршень, выбирая прозрачное, как слеза, содержимое ампулы. Все, без остатка. Оставлять нельзя – слишком ценное зелье, слишком нужное. Короткий укол иглы машинистка едва почувствовала, а через несколько секунд мир как будто немного сдвинулся, словно расслоились пласты реальности. В голове зазвучал ритм, который становился все быстрее и быстрее, еще немного – и он перейдет в сплошное жужжание. Жужжание «поплавка», работающего изо всех сил внутри головы.