Ольга Связина - В погоне за мечтой

Встав напротив демона, я подняла руки и приготовилась повторить давешний подвиг по изгнанию беса словом божьим, по способу, подсказанному мировым кинематографом.

«Расстрел комсомолки» – внезапно всплыло в памяти. Так назывался один из хитов на старых бабушкиных, еще советских, виниловых пластинках. Когда-то в детстве я даже разок прослушала их из любопытства на допотопной радиоле. Большинство песен были на один мотив, со склепанным по общему шаблону сюжетом: «злодеи» (буржуи – белогвардейцы – контрреволюционеры, в крайнем случае – кулаки) захватили в плен «нашего» (красноармейца – председателя колхоза – комсомольца) и начинают зверски пытать, чтобы он открыл им военную тайну – порвал партбилет – отказался от политических убеждений (нужное подчеркнуть). Но непреклонный главный герой с презрением отвергает их жалкие попытки и, гордый и несгибаемый, принимает мученическую смерть. Ну, разве что напоследок споет «Интернационал» дурным голосом.

Впрочем, в этой «комсомолке» не было ни гордости, смешанной с презрением к врагу, ни готовности безропотно принять смерть за неправое дело: напротив, она роптала очень бурно, извивалась всем телом и даже попыталась перегрызть удерживающую косу, но где там – зубы коротки!

– Не надо! – поняв, что мы настроены более чем серьезно, завизжала она. – Вы когда-нибудь были в преисподней?! Это же адское место! Знаете, что там бывает с такими, как я? Да меня же просто сожрут! Ну, хотя бы развяжите!!

Может быть, при других обстоятельствах горячие мольбы о пощаде и произвели бы на меня впечатление – но эта тварь только что на наших глазах расчетливо и хладнокровно сожрала Иана! Прямо на глазах его родной матери… Черт, я сама успела здорово привязаться к мальчишке – пускай из-за его длинного языка мы порой попадали в неловкие, а то и попросту опасные ситуации (не в каждой деревне ведьму принимали тепло, кое-где прямо-таки горячо, с заботливо уложенным костерком), но все ведь по простоте душевной. А сколько раз он нам помогал! В иной ситуации разогнать уныние музыкой – уже большая помощь… Кроме того, при дворе дрянь носила мою одежду и вряд ли ограничилась одним-единственным персиковым платьем!

Мысль о том, что, вернувшись в Старгород – еще как минимум через месяц, если не больше! – мне придется целиком менять гардероб, зажгла в крови огонь праведного гнева.

– Изыди в Ад! – как никогда горячо пожелала я.

Сорвавшаяся с кончиков сразу онемевших пальцев белая молния угодила демонессе в середину туловища. Заорав нечеловеческим голосом, та прямо на глазах принялась стремительно съеживаться, пока в конце концов не исчезла вовсе с легким хлопком. Обмотанная вокруг дерева коса осыпалась на хвою горсткой каштановой пыли. Та же участь постигла демонический кинжал.

– А, я уже так привыкла, – в ответ на мой сожалеющий взгляд, брошенный на ее голову, отмахнулась Орлетта. – Без косы даже проще: не надо каждый день расчесывать и переплетать, короткие волосы мыть гораздо легче, и голове не тяжело!

– Тебе идет короткая стрижка, – согласилась я.

Девушка-рыцарь отряхнула с рук и одежды стеклянную пыль, в которую превратилось колдовское оружие:

– И что теперь?

– Снова в Старгород, – вздохнула я. – Дорога, можно сказать, уже знакомая… Раз тут проходила мама Иана, значит, и место, где мы с ним впервые встретились, неподалеку.

– Жалко Ванечку…

За время совместного путешествия мы успели накрепко привязаться к легкомысленному и непутевому эльфу и начали относиться к нему, как к младшему братишке. Орлетта особенно прикипела к нему душой, ведь у нее не было настоящего младшего брата, и она еще не знала, на что они способны… Мою же душу отягощала двойная тяжесть: перед тем, как очертя голову ринуться в драку, я мимодумно сунула Найденку в руки одной из смутно знакомых придворных дам. Что может случиться с подкидышем в течение следующего месяца, когда я пешком (и босиком! даже представить страшно) буду добираться до столицы! Хорошо, если женщина догадается пристроить младенца в «мой» приют или передать Машеньке… В противном случае вернуться – только половина дела.

– Жалко, что лошадь так и осталась в королевской конюшне. – Я пошевелила босыми грязными пальцами торчащих из-под платья ног. Ногти-то как отрасли, страшное дело – аж загибаются! Вот что значит не прихватить с собой в дорогу педикюрный набор. – Без доспехов и остальной поклажи она смогла бы отвезти нас обеих.

– Я могу понести тебя на руках. – Орлетта смерила меня взглядом, будто прикидывая, как ловчее подойти к делу.

– Сама дойду, не инвалид! – Ни с того ни с сего в душе проснулась феминистка, казалось, надежно похороненная в XXI веке.

– Это только пока…

Как обычно, рыцарша оказалась права: сделав всего несколько пробных шажков по изобилующей ловушками для босых пяток лесной подстилке, я принялась шипеть и фыркать, точно кошка, в самый солнцепек выбравшаяся на раскаленную железную крышу. В конце концов пришлось признать, что так я и сама далеко не уйду, и спутницу задерживаю, и позволить усадить себя на закорки. Похоже, Орлетта к тому времени как раз созрела для того, чтобы оглушить меня ударом кулака и взвалить на плечи… Да я и сама себе уже была невыносима.

Не каталась на «лошадке» с самого пятого класса, хотя частенько мечтала вернуться в детство… Внезапно мой скакун замер на месте с резким возгласом на устах:

– Это еще что такое?!

– Где?! – встрепенулась я.

Выглянула из-за плеча девушки-рыцаря и увидела хорошо знакомую по фантастическим фильмам картину: астронавт, погруженный в анабиотический сон. Чтобы не состариться и ничего не забыть по дороге, лежит в амортизационной камере… Или, скорее, коконе. Вот только вокруг катастрофически не наблюдается космического корабля, да и лицо у лежащего подозрительно знакомое…

– Да это же Иан! – первой сообразила Орлетта.

Позабыв про острые сучки и колючки, я соскочила на землю и со всех ног бросилась к маленькому эльфу. Проклятая тварь, по-видимому, успела его отрыгнуть, и бедолага отлетел в кусты, где и лежал теперь – бледный, неподвижный, обернутый блестящей пленкой стремительно тающей демонической слюны. Наверное, от долгого пребывания в щелочной среде жизнерадостно-зеленый костюмчик превратился в молочно-белый, а рыжие волосы, напротив, приобрели изумрудный оттенок – узнать в лежащем старину Иана было сложно.

– Он?.. – многозначительно всхлипнула Орлетта. Но подойти не решилась, робко стоя в сторонке.

– Жив, жив! – Признаться, сперва я не поверила собственным глазам, увидев, как грудная клетка мальчишки слегка вздымается и тут же опадает.

Девушка размашисто перекрестилась, а я, наклонившись, попыталась отыскать у «потерпевшего» пульс, как учили на медицине. Сердце билось! Только… Все медленнее, будто вместе с испаряющейся слизью из тела вытекала сама жизнь. Ну конечно – ведь заветное желание нашего малыша наконец-то сбылось, и наступил час расплаты…