Сухов Евгеньевич - Техномаг

— А наказать? — Витек прервал ход моих рассуждений. — Мы обязательно должны наказать негодяя!

— Не торопись! Будем действовать по процедуре. Сначала — следствие, потом — суд. Когда два бравых сыскаря доведут расследование уголовного дела по фактам нарушения договорных обязательств перед компаньоном, покушения на жизни неких Сергея Свиридова и его верного ученика Витька, а также жестокого убийства двух орков, тогда за дело возьмутся адвокаты, прокуроры, судьи. Эти профессии осваивать придется, опять-таки, нам с тобой. Судить будем строго, но справедливо.

— Эх, и огребет он у меня по совокупности, путем полного наложения! Лет на восемьсот потянет! — голос ученика дрожал от предвкушения расправы над Дэвом.

— Не торопи события! Наказать, мы его обязательно накажем, но сначала беса нужно поймать.

— Никуда он от нас не денется, рано или поздно мы с ним встретимся и вот тогда…

Я вынужден был прервать размечтавшегося ученика.

— Тогда мы его в бараний рог скрутим, а пока нам нужно попасть в столицу. Ты что-нибудь узнал об этом мире?

— Разосланные зонды определили место, где находятся ближайшие врата. Это в пятистах километрах отсюда. Проход никем не задействован в данный момент. Места там пустынные. Неприятностей с местным населением ожидать не приходится.

— Как мы туда доберемся? Ты можешь произвести телепортацию в тот район?

— Только неодушевленных предметов. Живых существ телепортировать нельзя. Могу предложить аэромобиль, колесный вездеход, дирижабль, — любое транспортное средство, которое вы пожелаете.

— По пустыням принято передвигаться на верблюдах. Верблюда сможешь наколдовать?

— Нет проблем!

Я услышал сзади хлопок и почувствовал, как в затылок меня ударила липкая тягучая масса, вниз по волосам далее по шее она устремилась за воротник. Когда я повернулся, изумлению моему не было предела. Всего в метре бурой горой возвышался двугорбый бактриан. Корабль пустыни нагло шевелил своими противными губищами, явно готовя новую порцию слюны для плевка. Не возникало никаких сомнений, для кого сей плевок предназначался.

— Убери его быстро! Ты хочешь, чтобы твой учитель утонул в соплях этого мерзкого животного? Насчет верблюда я спросил так для информации, а ты сразу — хлоп и готово. Слишком ты исполнителен, так нельзя!

Когда Витек убрал с глаз долой слюнявое создание, я при помощи платка удалил с головы и шеи следы его присутствия.

— И чем вы ему так не понравились, дорогой учитель? Наверное, он испугался? Прошу простить вашего нерадивого ученика!

В его голосе было что угодно, только не раскаяние, у меня возникли определенные подозрения на этот счет.

— Витек, я, в свое время, также как многие мои сверстники, подкладывал кнопки на стулья учителей и мазал классную доску парафином. У тебя эти шуточки даром не пройдут! В следующий раз, если подобные издевательства над моими сединами повторятся, быть твоему носителю битым о первый попавшийся камень!

Я представил, как истошно будет кричать наказуемый и улыбнулся.

— Великий гуру, я это сделал не специально, так вышло! — испуганно заверещал ученик.

— Именно те же самые слова я говорил моему физику Ярославу Викторовичу, после того, как подвел электрический провод к ручке двери физкабинета. Два киловольта его тогда здорово шарахнули, он потом еще полгода боялся к любым дверям прикасаться. Хорошо, что ток был слабый — могло и убить.

Вспомнились беззаботные школьные годы. Весело было тогда. Мы этого не понимали. Хотели, поскорее вырасти. Где теперь мои одноклассники? Встретиться бы, поболтать. Где уж там. Мотайся туда-сюда в поисках всяких магических артефактов. Да и вряд ли кто-то из моих школьных товарищей сейчас признал бы в мужчине столь юного возраста бывшего одноклассника.

— Витек, слушай задание! Сделай ковер-самолет. Недостойно техномагу нарушать покой этих мест всякими современными штучками. С детства мечтал полетать на этом транспортном средстве как Волька Костыльков со стариком Хоттабычем.

Стараниями Витька прямо на глазах в метре над землей начало возникать сказочное средство передвижения. Было очень интересно наблюдать за процессом его создания. Сначала появилась основа — множество нитей расположенных параллельно друг другу на одинаковом расстоянии. Затем будто тысячи невидимых рук начали вязать узелки разноцветных ниток на кордах основы. Огромная тоже невидимая гребенка уплотняла эти узелки между собой, формируя яркий изумительный по красоте орнамент.

После того, как ковер был соткан, ворс и боковые кисти его аккуратно подстрижены, на мой суд было представлено самое совершенное изделие ковроткачества, которое я когда-либо видел. Витек поднял его повыше и повернул лицевой стороной ко мне, для того, чтобы я мог все получше рассмотреть. Полотнище четыре на шесть метров было покрыто сложной восточной вязью. Замысловатый узор из зверей, птиц, растений выглядел настолько гармоничным, что от него было трудно отвести взгляд. В самом центре в окружении павлинов, львов и пальм красовался я собственной персоной. Художник изобразил меня в папахе и бурке. Моя левая рука покоилась на ручке огромного кинжала, правая держала здоровенный рог. На заднем плане возвышалась горная вершина, покрытая льдом и снегом вокруг которой парила стая орлов.

— Все здорово, Витек, я преклоняюсь перед твоим талантом художника! Объясни мне, пожалуйста, одну вещь. Откуда ты взял вот эту деталь? — я указал рукой на лицо джигита, весело взиравшего с ковра.

— Не понимаю, что вы имеете в виду?

Я попросил ученика опустить ковер так, чтобы мог дотянуться до своего портрета. Мой указательный палец уперся в лихо, закрученный черный ус.

— Вот эта штука, мне кажется, здесь неуместна. Таких украшений никогда не носил, не ношу и носить не собираюсь. Тем более, в них я не похож сам на себя.

— Что вы, учитель, вам это так идет!

— Хорошо, Пикассо, пусть на этот раз все остается, как есть. Впредь прошу ограничиться реалистичным отображением моей персоны, и не обижайся на критику. Учись воспринимать ее не как личное оскорбление, а как дружеский совет.

Летательный аппарат принял горизонтальное положение и завис в десятке сантиметров от земли. Я ступил на него с некоторой осторожностью. Опасения, что ковер будет продавливаться под ногами, не оправдались. Протопав по твердой как доска поверхности в его центральную часть, я уселся между рогом и кинжалом, по-восточному поджав ноги под себя.

— Давай, ученик, трогай, потихонечку и не высоко! Следи, чтобы учитель не вывалился случайно, и не повредил себе чего-нибудь!

Ковер поднялся и бесшумно заскользил по воздуху над неподвижными песками пустыни. От горизонта до горизонта, на сколько хватало глаз, расстилался безбрежный желтый океан.