Сухов Евгеньевич - Техномаг

После недолгих размышлений Витек выдал неутешительный результат:

— Шестьдесят пять процентов. Это в том случае, если удастся сразу нейтрализовать главного мага и его помощника и менее пятидесяти, если не удастся.

— Видишь, ученик, грубая сила нам не поможет. Сколько темных соберется на площади к моменту выноса артефакта? Одному богу известно.

Я лег на спину и уставился в начавшее светлеть небо. Не получался у нас что-то мозговой штурм. Светлые идеи никак не хотели посещать наши головы. Отчаяние, вызванное безвыходностью ситуации, поднимало в моей душе волну бессильной злобы на темных, на канцлера, на себя, в конце концов. Придется предпринимать лобовую атаку. Умирать — так с музыкой!

"Подожди, Серега, — сказал я себе. — Рано еще отчаиваться"!

Я взял бинокль и снова стал изучать обстановку перед дворцом.

— Витек, как долго ты сможешь сдерживать массированную атаку, ну скажем, полусотни темных?

— Минут пять, не больше.

— Сможешь ли ты одновременно создать спонтанный переход, точка выхода меня не интересует — лишь бы смыться отсюда побыстрее?

— Нет проблем, учитель. У вас появился какой-то план?

— Есть одна идейка. Витек, нужен полный комплект обмундирования оркского воина. Сделай его не из металла, а из легкого пластика — мне в нем не воевать, а бегать придется. Обрати внимание, чтобы шлем максимально закрывал лицо.

Я отошел подальше в лес и, получив требуемое снаряжение, начал переодеваться. Долго не мог разобраться в назначении многочисленных застежек, кнопок и завязок. Вмешательство ученика ускорило процесс, и через пять минут я уже был в полном боевом облачении орка.

— Витек, похож я теперь на удалого оркского витязя?

Вместо ответа передо мной возникла зеркальная поверхность в мой рост. Я с ужасом оглядел свою фигуру. Выглядел я весьма экстравагантно и был похож скорее не на воина-гвардейца, а на огородное пугало. Новобранец, впервые примеривший военную форму, смотрелся бы франтом рядом со мной. Все детали обмундирования висели вкривь и вкось.

— Учитель, вам нужно кое-что немного подправить и подтянуть, — голос ученика был слащаво-издевательским.

Великими усилиями мне все-таки удалось привести свой вид в относительный порядок. Теперь я хоть и не был образцом бравого солдата, однако, мой внешний вид угнетающего впечатления уже не производил.

Вернувшись на прежнюю позицию, поднял бинокль к глазам и продолжил наблюдение за действиями противника.

Солнце выскочило из-за горизонта также быстро, как вчера вечером за него закатилось. Суматоха на площади поутихла. Все замерли в ожидании. Вельзевул уже не сидел в вальяжной позе, а стоял навытяжку перед парадной дверью жилища главного мага.

Ворота распахнулись, и на пороге показалась процессия из десятка темных эльфов. Впереди всех важно выступал Люцифер. Он был на голову ниже любого из сопровождающих, одет в пеструю мантию, которая смотрелась весьма карикатурно на фоне темных одеяний свиты. Лицо его было злым, несмотря на торжественность обстановки. Наверное, Люцифер принадлежал к тому типу, который вечно чем-то недоволен. Мне он показался похожим на драчливого бойцового петуха, которому по жизни приходится постоянно доказывать собратьям по курятнику свое превосходство. В руках главного мага сверкал и переливался в лучах восходящего солнца талисман. Первым после Люцифера шел мой старый знакомый Ахаб. По всему было видно, парень после успешной операции по доставке артефакта в Атлантис попал в фавор к своему боссу.

Под громкие приветственные крики орков процессия проследовала к центру площади и остановилась. Главный маг передал свою ношу Ахабу, немного отошел от сопровождающей его группы и обратился к присутствующим с пламенной речью:

— Друзья — единомышленники и вы — наши верные союзники орки! Наступил торжественный момент, о котором мечтали наши отцы, деды и прадеды. Наступил час освобождения Вселенной от человеческого гнета. Тысячи лет мы униженные, растоптанные и оклеветанные людишками и их прихвостнями были вынуждены влачить жалкое существование…

Было бы интересно дослушать его трепотню до конца, однако, наступило время моего выхода. Больше медлить уже нельзя.

Я встал, отряхнулся и двинул в сторону толпы, увлеченно внимающей зажигательной речи мага. Время от времени выступление прерывалось бурными и продолжительными аплодисментами. Пристроившись позади плотной шеренги орков, я ждал удобного момента для начала активной фазы операции. Прятаться я не стал. Наоборот, позиция, которую я выбрал, позволяла парочке гвардейских офицеров лицезреть меня.

Наконец, какой-то начальник заметил мою одинокую фигуру. Он усмотрел в этом непорядок и исподтишка показал пудовый кулачище. Не трудно было представить, что стало бы со мной, попадись я после торжественного митинга в его волосатые лапы. Состроив извиняющуюся мину, дескать, виноват, исправлюсь, я постарался съежиться, чтобы стать менее заметным. Командир кинул еще один взгляд в мою сторону и в ответ на заискивающую улыбку, в очередной раз продемонстрировал сжатую в кулак крепкую длань. Глазами он старательно показывал, чтобы я побыстрее сматывался в ближайший лесок с глаз долой.

Поскольку с моими планами это никак не согласовывалось, я начал изображать тупого сельского увальня, которого всего-то пару дней назад по пьяни завербовали на государеву службу. Я никак не мог понять, чего от меня хотел бравый офицер и стал разными ужимками просить, чтобы он четче сформулировал, свои требования.

На нас начали обращать внимание: сначала орки, находившиеся в задних рядах шеренги, потом кое-кто из темных. Глядя, как знаками я пытаюсь объясниться с офицером, народ перестал слушать Люцифера, в толпе раздались отдельные смешки.

Долгая и скучная речь предводителя слушателям порядком надоела. Теперь уже все, кто мог меня видеть хоть краем глаза, наблюдали за спектаклем. Чувствуя поддержку и одобрение зрителей, я стал кривляться и гримасничать с удвоенной энергией. Офицер стоял красный, как рак и уже, наверное, мысленно представлял, как золотые погоны слетают с его широких плеч. Он был не рад, что связался с салагой, который не ко времени отлучился в ближайшие кустики по нужде и опоздал в строй. Единственное его желание было схватить дуралея, шлепнуть головой о брусчатку и забросить подальше в лес. Однако уважение к уставу и армейская дисциплина не позволяли ему покинуть строй и воплотить мечты в реальность.

Долго сдерживать эмоции благодарная публика не могла. Орки заржали, как жеребцы, темные последовали их примеру. Как это бывает в любой зрительской аудитории, если засмеялся один — скоро засмеются все, даже, в том случае, если они совершенно не подозревают о причинах веселья. Единственным, кто пока не оценил моего актерского таланта, был Люцифер.