Рик Риордан - Красная пирамида

— Где это мы? — удивленно спросила я.

Откуда-то с могильной плиты спрыгнул Анубис и встал рядом со мной. Он вдыхал кладбищенский воздух. Судя по его лицу, ему здесь нравилось. Я поймала себя на том, что разглядываю изгиб его нижней губы.

— Новый Орлеан, — сказал он.

— Ты о чем? — не поняла я.

— О городе. Затопленном городе. [41] Имеются в виду катастрофические последствия урагана «Катрина», обрушившегося на Новый Орлеан 26 августа 2005 г. Даже сейчас, пять лет спустя, город еще не до конца оправился от нанесенного ущерба. Это Французский квартал на западном берегу реки — берегу мертвых. Я люблю здесь бывать, поэтому здешняя часть мира смертных и связана с Залом суда.

Похоронная процессия удалялась, и к ней присоединялись случайные прохожие.

— Что они празднуют?

— Похороны, — ответил Анубис. — Так они провожают своих умерших в последний путь. Это у них называется «отпустить тело». Похороны уже состоялись, и теперь люди идут с кладбища за пустым катафалком, поминая умершего песнями и танцами. Кстати, очень египетский ритуал.

— А откуда ты так много знаешь?

— Я же бог похорон. Я знаю все погребальные обычаи мира. Знаю, как правильно умирать, как подготовить душу и тело к загробной жизни. Я живу ради смерти.

— Понимаю. Тебе нравятся похоронные процессии. Это для тебя что-то вроде вечеринок. Но зачем ты меня сюда притащил?

— Поговорить.

Анубис распростер руки, и ближайшая могила зашаталась. В могильной стене появилась трещина, и оттуда поползла белая лента. Она вытягивалась и вытягивалась, превращаясь в подобие человеческой фигуры. Первой моей мыслью было: «Никак это рулон магической туалетной бумаги?»

Потом я поняла: это не бумага, а белая хлопковая ткань, в которую заворачивали мумий. Я ошиблась. Ткань превратилась не в человеческую фигуру, а в скамейку, на которую Анубис и уселся. Он махнул мне, предлагая сесть рядом.

— Я не люблю Гора, — признался Анубис. — Он хвастлив, высокомерен и считает, что он лучше меня. Но Изида всегда относилась ко мне как к сыну.

Я скрестила руки.

— Но ты-то не мой сын. И я не Изида. Я тебе уже говорила.

Анубис наклонил голову.

— Нет, конечно. Ты не ведешь себя как божество. Ты напоминаешь мне свою мать.

Я вздрогнула, словно на меня вылили ведро ледяной воды. (Благодаря Зие для меня теперь это не было лишь образным выражением.)

— Ты встречался с моей мамой?

Анубис заморгал. Наверное, сообразил, что сболтнул лишнее.

— Я знаю всех умерших, но путь каждой души держится в секрете. Мне нельзя было об этом говорить.

— Нет уж! Если начал, говори дальше! Она что, находится в египетском загробном мире? Она прошла испытание в вашем Зале суда?

Анубис печально посмотрел на золотые чаши весов. Сейчас они казались миражом, проступавшим среди могил.

— Это не мой зал. Я присматриваю за ним до возвращения Осириса. Понимаю: я всколыхнул твои чувства, но больше ничего сказать не могу. Даже не знаю, как у меня это с языка слетело. Наверное, потому, что у твоей души… схожее свечение. Сильное свечение.

— Спасибо за комплимент, — буркнутая и вскочила. — Душа светится, велика важность!

— Прости меня, — снова сказал он. — И, пожалуйста, сядь.

Мне не хотелось говорить на другие темы. Сидеть рядом с Анубисом на скамейке из погребальных тряпок для мумии меня тоже не вдохновляло. Но попытка задавать вопросы в лоб успеха не принесла. Попробую зайти с другого краю. Я плюхнулась на белую скамью и напустила на себя как можно более сердитый вид.

— Ну и что дальше? — с вызовом спросила я. — Кстати, а это твое настоящее тело? Тело бога?

Вопрос не слишком понравился Анубису. Он наморщил лоб и приложил руку к груди.

— Ты спрашиваешь, не обитаю ли я в чужом теле? Нет. Я могу жить на любом кладбище, в любом месте, где смерть и скорбь. Но это мой естественный вид.

В глубине души я надеялась, что передо мной — обычный парень, которого, как и меня, угораздило сделать свое тело жилищем бога. Но это было бы уж слишком хорошо для реального положения вещей. Я рассердилась на Анубиса. Потом рассердилась на себя за то, что позволяю себе сердиться.

«Не питай глупых надежд, Сейди, — отчитывала я себя. — Он — бог похорон. Ему не менее пяти тысяч лет».

— Вот что, — сказала я Анубису. — Если ты не можешь рассказать мне ничего полезного, то хотя бы помоги. Нам нужно перо истины.

Он покачал головой.

— Ты даже не знаешь, о чем просишь. Перо истины крайне опасно. Правила Осириса запрещают вручать его смертным.

— Но Осириса здесь нет, — возразила я, указывая на пустой трон. — Где ты видишь Осириса? Трон пуст.

Анубис впился глазами в трон. Он теребил свою золотую цепь, словно она сдавливала шею.

— Ты права. Много веков я провел в ожидании, сохраняя верность долгу. Даже не знаю почему. Ведь в отличие от других меня не пленили. Когда я услышал об освобождении пятерых богов, у меня появилась надежда на его возвращение. Но…

Анубис резко тряхнул головой.

— Почему Осирис забыл о своих обязанностях?

— Возможно, потому, что он сейчас заперт внутри моего отца.

Анубис недоверчиво покосился на меня.

— Этого павиан мне не объяснил.

— Я, конечно, уступаю Хуфу в умении объяснять. Насколько понимаю, дело было так. Мой отец хотел освободить некоторых богов. Насчет причин ничего сказать не могу. Наверное, он думал: «Я заявлюсь в Британский музей и взорву Розеттский камень!» Он освободил Осириса, но попутно на свободу вышел Сет и остальные из этой пятерки.

— Значит, Сет пленил твоего отца, не зная, что он — хозяин Осириса, — рассудил Анубис. — Получается, и Осирис тоже пленен моим… пленен Сетом.

«Интересный вывод», — подумала я.

— В таком случае ты понимаешь, насколько нам важна твоя помощь.

Анубис помолчал, после чего качнул головой.

— Не могу. Я сам окажусь в беде.

Я посмотрела на него и невольно засмеялась. Что за детские страхи?

— В какой беде ты окажешься? Тебе что, шестнадцать лет? Ты же бог!

Не берусь утверждать наверняка (на кладбище было темно), но он покраснел.

— Ты не понимаешь. Перо истины не допускает ни малейшей лжи. Если я дам его тебе, а ты соврешь хотя бы в мелочи и поведешь себя нечестным образом, то сгоришь дотла.

— Ты думаешь, я врунья?

— Нет, я всего лишь…

— А ты что, никогда не врал? Пару минут назад ты говорил о Сете и вдруг замолчал. А почему? Не потому ли, что он — твой отец? Я правильно угадала?

Анубис закрыл рот, затем снова открыл. Казалось, он хотел рассердиться, но не помнил, на что именно.

— Ты всегда доводишь других до бешенства?

— Это еще цветочки, — сказала я.

— Слушай, почему твоя семья не отдала тебя замуж в какую-нибудь далекую страну?

Наверное, в его понятии это был вполне нормальный вопрос. Теперь настал мой черед удивляться.