Виталий Дубовский - Дожить до рассвета

— Я — Чернава!

— Нет! — Чернава открыла глаза, чувствуя, как заботливые руки поддерживают ее. — Я не позволю им сделать это.

Правитель сидел на полу, заботливо держа ее голову на своих коленях:

— Все позади, девочка. Слава богам, все позади. Три дня ты грезила, проживая свою будущую жизнь. И теперь ты знаешь, кого носишь под сердцем. Это его сын. Именно он станет причиной гибели последнего человека на Земле — твоей гибели, Чернава. И тогда в Яви станут царствовать демоны, превратив ее в безумный Пекельный Мир. Многие миры постигла эта участь. Видимо, пришел черед и вашему миру пройти через это испытание. Если Мстислав узнает своего отца, он станет таким, каким ты его видела. Такова воля Мораны, даровавшей вам его душу. Лишь тебе по силам вырастить его человеком.

Правитель умолк, оглянувшись на уставших, но улыбающихся Уров. Три дня кряду не смыкая глаз, они творили ворожбу, поддерживая в ней жизнь. И теперь в глазах старцев светилась искра надежды, с которой они взирали на Чернаву. С трудом поднявшись на ноги, девушка окинула их взглядом, пытаясь заглянуть в глаза каждого. Склонившись перед Великими Урами в благодарном поклоне, она прошептала:

— Я воспитаю его человеком. Обещаю вам.

Ур по имени Ратибор улыбнулся, произнеся от имени всего Совета:

— Приходи на занятия молодых волхвов, Чернава. Это поможет тебе в воспитании сына.

Молчаливо кивнув головой, колдунья покинула Зал Древних, оставив чародеев наедине с их радостными надеждами. Их великая ворожба принесла свои плоды — Чернава прожила собственную жизнь. Круг, замкнутый Мораной, был разорван, и Матушка Макошь соткала новый узор на полотне Судьбы. И в этом узоре сияли миллионы человеческих жизней, которым суждено увидеть Свет.

Ратибор переступил порог своей невзрачной обители. Разувшись, Ур устало присел на лавку, вытянул натруженные ноги и принялся растирать ноющие колени. Старость давала о себе знать, неумолимо отбирая здоровье. День за днем, год за годом Уры неутомимо обучали молодых волхвов. Босоногие мальчишки, коих чародеи отбирали во время своих путешествий по миру, радовали своими талантами. Ратибор улыбнулся, вспоминая успехи нынешних учеников. Все-то им дается легко и просто, словно родились они с этим. Но Ратибор уже слишком долго прожил на белом свете, чтобы понимать: нет ничего сложней простоты. Знающие, как правило, рождались в многодетных бедных семьях, где, как говорится, шестеро по лавкам ютятся. Сколько раз цари да князья пытались сыновей своих на обучение пристроить. Ни одного из них Уры не приняли. Не дали боги их детям таланта, ни луча, ни искорки. Все в мире взвешено и отмерено по способностям. К кому-то Явь благоволит, богатством в жизни одаривая. А к кому-то Навь благосклонна, даром бесценным награждая. Только не все тот дар во благо используют. Взойти по Золотому Пути смогут лишь те, кто законы Прави постиг всей душой и сердцем. Бывали случаи, когда сильные ученики на поверку слабыми оказывались. Не крепостью рук своих, духом они были слабы. И вздыхали расстроенные Уры, возвращая тех детей в их родные дома и навеки в них дар запечатывая. Бывали и такие случаи, когда не замечали Уры в ком-то искру божью. Тех знающих Чернобог с Мораной на свою сторону быстро сманивали. «Так вот и с Чернавой получилось, — печально вздохнул Ратибор, — недоглядели».

Ур обернулся к окну, заслышав, как голубь бьется о ставни крыльями. Чародей удивленно распахнул ставни, вдохнув морозный зимний воздух. Уставшая, замерзшая птица радостно ворвалась внутрь и села на обеденный стол. Ратибор ловко поймал крылатого посланца, отвязал от его ноги свернутый в трубочку кусочек кожи.

— Ну-ка, поглядим, что ты мне принес, сизокрылый.

Чародей развернул письмо, вглядываясь в мелкие руны послания. Неровность линий говорила о волнении того, кто его писал. Брови Ура удивленно вскинулись, когда он дочитал послание до конца:

— Ведьмака поймали? Ай да молодцы!

Ратибор принялся торопливо обуваться, забыв об усталости и голоде. О такой радости надобно срочно Правителя известить.

Выстроив Сварожью Дружину у казарм, Тугдаме неторопливо шел вдоль замерших в ожидании воинов. Он отбирал сотню лучших воинов для сопровождения Ура на материк. Стоя в строю, во главе своей новой тысячи, Малюта молчаливо ждал назначения. Изучая воинов пристальным взглядом, Тугдаме то и дело выкрикивал имена избранных, иногда советуясь с тысяцкими. Поравнявшись с медведичем, дружинный воевода остановился, смерив его пристальным взглядом. Упертое выражение лица молодого тысяцкого выдавило из Тугдаме усмешку.

— Ну, что ты с ним поделаешь? Малюта!

Малюта радостно метался по казарме, собирая свой походный мешок. Вот и пришел конец его тоскливому ожиданию. Мысли медведича то и дело возвращались к отцу, к матери, к родному дому, так давно покинутому. Эх, может, повезет попасть в родные края? Воспоминания о родном доме, словно иглой, вонзились в его сердце. Ярослав… Снова и снова мысли возвращались к младшему брату, угрюмо сдвигая брови на челе. Прав был Тугдаме, виновного нужно найти. Найти и покарать, чтобы освободить брата от злой ворожбы. Малюта вышел из казармы, прищурившись на сверкающий белый снег. Гнедыш, привязанный у стойла, радостно заржал, приветствуя хозяина. Подойдя к нему под навес, медведич ласково обнял коня за шею, прижимаясь к нему щекой.

— Э, нет, малец, тебе со мной никак нельзя. Я бы и рад тебя взять, только ведь где это видано, чтобы конь небом летал? Чай, не под Богом Перуном ходишь. Не серчай, Гнедыш, конюший за тобой присмотрит. А если плохо кормить станет, я ему быстро голову откручу!

Смахнув с глаз навернувшуюся от ветра слезу, Малюта побежал прочь, догоняя удаляющихся воинов. Снег весело поскрипывал под его сапогами, переливаясь сиянием тысяч ярких искр.

…Столпившись у пристани, воины зачарованно подняли головы к небесам, наблюдая, как из густых облаков выплывала небесная ладья. Огромный корабль, ведомый магией Древних, красиво плыл по небосклону, величественно раздув свой синий парус. Воины восторженно переговаривались, впервые в жизни готовясь взлететь на корабле Уров. Малюта, уже однажды столкнувшийся с этим дивом, молчаливо ожидал его приближения. Негоже воину уподобляться дитю малому, радуясь чудесам.

— В колонну становись! — Окрик воеводы Тугдаме заставил воинов засуетиться, выстраиваясь в походном порядке. — На корабль подниматься по одному. Поочередно рассаживаться вдоль бортов. У одного борта не толпиться, ладью перевернете. У кого лишняя тяжесть в мешке, отправлю до конца дней конюшни чистить! Выкинуть все лишнее!

Спустив парус, ладья замерла над головами воинов и начала плавно опускаться. Снующая вдоль бортов обслуга торопливо выдвинула трап, едва лишь корабль коснулся земли. Втянув головы в плечи, дружинники стали подниматься на борт, неуверенно ступая ногами по качающемуся трапу.