Олег Яковлев - Там, где фальшивые лица

Люди быстро поднимались на дозорные пути стен. Яростный крик в ночи разбудил многих из них. Северянам было не впервой бросаться прямо из постели в бой. Дерборроу не любил с собой шуток, здесь привыкли всегда быть начеку.

Еще одна стрела сорвалась с тетивы истарца и отрывисто свистнула. В катящейся вперед гоблинской волне в ста шагах от палисада раздался взвизг, и Кен-Ним скрылся под ногами наступающих собратьев.

Веррнике из рода Кнеххов был очень напуган. Кругом багровые, готовые облизать пламенем факелы, обезображенные яростью лица и оскаленные пасти. Повсюду хищный блеск клинков и лезвий. Странно, как его еще не задавили, ведь он едва ли достигал до груди другим гоблинам, и окружающие возвышались над ним, как скалы. В горле пересохло, и все тело болело – все-таки маленький гоблин не был рожден для войны, боевых переходов и сражений. Еще четыре дня назад его делом было пасти своих трех крохотных горных козлят, Джека, Тома и Мэри (которых он назвал в честь трех героев-людей из сказок, что рассказывала ему бабушка), но теперь их больше нет. Когда на семи вершинах в горах Тэриона начали бить барабаны и был объявлен общий сбор, прислужники старейшин забрали их у него. Веррнике не хотел отдавать своих питомцев, но его никто не собирался слушать: их просто прирезали, сорвали с них белые пушистые шкурки и бросили тушки в котлы гаррба-вера. Он горько плакал, но и его самого силой выволокли из родной пещеры. Веррнике не понимал, что творится. Все, к чему он привык, разом изменилось, его жизнь превратилась в безудержный бег с еще сотней таких же, как и он, мальчишек. Их гнали по подземельям к Галбадогу. Багровый свет факелов лился со стен, а все звуки заглушали крики старого гоблина, сидящего верхом на огромной крысе и яростно лупящего спотыкающихся кнутом. Тихие и пустынные обычно подземелья напоминали сейчас раскаленное бурлящее варево, вылитое из опрокинутого котла, – то были гоблины. Десятки их, вооружившись, шли к главной пещере. Сотни, уже сформированные в отряды, маршировали, грохоча коваными сапогами по камням. Принцы, едущие верхом на гигантских крысах и облаченные в дорогие доспехи, спешили лицезреть своего отца, короля, ведя за собой отряды избранных воинов. А барабаны на вершинах все продолжали стучать, точно семь горных сердец…

Вскоре все ворота, выходящие на поверхность, распахнулись, выпуская под падающий снег тысячи гоблинов. Ночь опустилась на горы, а в ущелье безудержно танцевала метель. Жители Тэриона отбрасывали на скалы причудливые тени, кривляющиеся в свете факелов. Спустя короткое время Гаручи подошли к концу ущелья. Здесь стояли креггары, королевские глашатаи и придворные музыканты. Веррнике слышал, что у людей таких называют менестрелями и бардами. Одни креггары задули в трубы, вырывая из них тошнотворные звуки пронзительно воющего ветра, другие затянули песню. Сперва из-за барабанного рокота и воя труб слов было не различить, но вскоре песню подхватили сотни гоблинов. Она лилась по ущельям, ныряла в подземелья, вытекала на перевалы. Ее знали многие, но были и те, кто услышал ее впервые:

И это означало, что гоблины идут на войну. Идут в боевой поход. Уже несколько тысяч лет (по меркам Гаручей, конечно) не звучала эта крегга.

– Веррнике! – звал кто-то неподалеку, пытаясь перекричать гром гоблинского пения. – Веррнике! Где ты?!

Маленький гоблин завертел головой в поисках того, кто его зовет. Он подпрыгивал, пытался даже влезть на спину какого-то воина, пока его не стряхнули, как назойливую муху.

– Бабушка! – кричал Веррнике. – Веррге! Я здесь!!! Веррге!!!

Маленький пастух уже отчаялся быть найденным, когда чьи-то цепкие пальцы ухватились за его плечо и сильным рывком выдернули из толпы. В стороне от воинов стояли женщины, провожая их на войну. Как правило, никто здесь не лил слез, переругиваясь со своими мужьями. Старые свары и семейные разногласия доходили даже до обмена оплеухами. Какая-то довольно молодая и красивая женщина с силой дернула за ухо облаченного в кольчугу Нима. Тот заверещал от боли и отвесил ей пощечину. Она ответила ему когтями по щеке. После они прижались друг к другу и крепко поцеловались. «Попробуй только не вернуться, я сама разыщу твой труп и скормлю крысам! Верно говорила моя мама: сбежит от тебя твой Гракка, только в барабан стукнут!» Она снова отвесила ему оплеуху и в очередной раз поцеловала. Это была любовь…

– Веррнике! – Немного в стороне стояла пожилая гоблинша, закутанная в теплый шерстяной плащ. Ее длинные седые волосы походили на копну снега, а клыки были остры и отличались бурым оттенком.

– Бабушка! Они меня увели… Я не хочу… Джек, Том и Мэри… их съели!

– Ты должен, – оборвала лепет внука старая Веррге. – Ты должен доказать всем своим братьям и сестрам, что в тебе живет дух Нимов. Вот, держи… – Она протянула ему то, что хранила уже тысячу лет в своем ларце, не позволяя никому даже притронуться к его замку. Это был Зуб Тролля! Легендарное оружие, которое все семейство Кнеххов видело лишь на гобелене из кожи, что висел на стене в их родовой пещере. И теперь не кто иной, как самый слабый и маленький из всех внуков старой Веррге сжимал его рукоять! Зуб Тролля был вовсе не из металла. Собственно, это оружие и являлось полированным и заточенным клыком горного чудовища. Дедушка Веррнике, старый Кзырр, раздобыл его, победив в бою огромного монстра. Страх маленького гоблина сменился гордостью от того, что ему доверили такую великую ценность. Он, конечно же, не мог знать, что его дед попросту наткнулся когда-то в одном горном ущелье на скелет тролля и гордо выбил камнем один клык. При этом второй взять он не решился, поскольку и так был очень напуган.

Веррнике крепко сжал дрожащими пальцами перетянутую кожаными ремешками рукоять и заплакал. В его слезах смешались и страх за свою жизнь, и гордость за те надежды, которые возложила на него бабушка.

– Ты должен быть храбрым, как твой дед. – Старая Веррге потрепала его по щеке. – Ты должен почтить его память, убив этим ножом не менее трех людей. Хоть старый Кзырр и погиб, раздавленный камнепадом, ты должен помнить, что он глядит на тебя из метели и ждет храбрости в твоих глазах.

Бабушка не призналась внуку, что собственноручно обрушила на голову своего супруга дождь из камней, когда он проходил под скалой, – она вызнала, что старый проныра утаил от нее восемь полновесных золотых монет и собирался их на что-то потратить, а среди женщин северных гоблинов такое не прощалось. Из всех своих потомков больше всего Веррге любила Веррнике, поскольку он почти не походил на Кзырра. Коротенькие волосы младшего внука глуповато торчали во все стороны, будто иголки у ощетинившегося ежика. Пока что они были серого мышиного цвета, но вскоре должны отрасти, потемнеть и налиться смолью, как и у всех членов его рода. Еще каких-то двести-триста лет, и остальные гоблины перестанут над ним потешаться из-за этого.