Мария Захарова - Вой лишенного, или Разорвать кольцо судьбы

Он не сделал ей больно. Прикосновение было почти невесомым, но от тепла его кожи, касающейся ее, из-за искры, вспыхнувшей в его глазах, Лита не могла противиться.

В минуты, когда он смотрел вот так, она не могла противостоять ему. Все в ней превращалось в игривый ручей, который согласен вечно обтекать один единственный камень и исчезать под ним, лишь бы не потерять его притягательную тяжесть.

Браслет лег на раскрытую ладонь, а Лутарг, вскочив на ноги, велел:

— Ложитесь, я скоро вернусь.

Мужчина скрылся в темноте раньше, чем они успели остановить его. Лита обреченно вздохнула, а Сарин спросил:

— Долго это будет продолжаться?

— Пока не получится, наверно, — ответила девушка, пожимая плечами. — Он же упертый.

— Это точно, — со смешком согласился старик. — Упрямее не бывает. Вот только, зачем ему это?

— Доказать себе?.. — полувопросительно, полуутвердительно предположила она, посмотрев на старца.

В его глазах она увидела благоговение и усмехнулась. Лутарг успел отойти на значительное расстояние, а значит она начала терять плотность. Литаурэль сама никак не могла привыкнуть к этим преображениям, а уж Сарин тем более. Всякий раз он разглядывал ее, как какое-то чудо. Это забавляло и пугало одновременно.

— А ты все также можешь?

Она кивнула. У девушки не было необходимости заглядывать в себя, чтобы удостовериться. Лита ощущала непрерывную связь с духом, и знала, что в любой момент может вызвать его. А вот у Лутарга с этим возникли проблемы, и она не понимала почему.

В первый же вечер, как они покинули замок, он попытался призвать рьястора — безрезультатно, и с тех пор не оставляет попыток справиться с собой. Литаурэль волновалась за него, боялась, что переусердствует, но остановить не могла. На уговоры оставить это занятие, молодой человек не поддавался.

— Ложись, я посторожу, — предложила старику девушка, зная, что так и так не уснет, пока Лутарг не вернется.

Сарин кивнул, соглашаясь, а Лита, накинув на голову капюшон, поплотнее закуталась в теплую шерстяную ткань. Ночи все еще оставались прохладными.

Она приготовилась ждать, прислушиваясь к звукам ночи и своим собственным ощущениям, надеясь уловить миг, когда Лутарг выиграет битву с самим собой.

Из-за непредвиденной задержки связанной с поломкой кареты, к постоялому двору, следующие в Эргастению путники, прибыли, когда ночь уже полностью вступила в свои права. Белесые хлопья тумана, с наступлением сумерек укрывшие землю, потревоженные конскими копытами взметнулись ввысь, когда кортеж дочери вейнгара остановился возле неказистого друхэтажного здания.

Хозяин с хозяйкой, предупрежденные высланными вперед гонцами, встречали высокородных гостей на крыльце. Женщина нервно теребила передник, волнуясь, будет ли еда соответствовать требованиям изысканного вкуса заезжих, а мужчина попеременно, то успокаивал жену, то грозил кулаком, высовывающимся в окно сорванцам. Мальчишки намеревались подглядеть, как кавалькада гвардейцев будет спешиваться возле их жилища.

Любезно кивнув в ответ на приветствие хозяев, Таирия в сопровождении няньки вошла в пустующую таверну. Припозднившихся посетителей заблаговременно выпроводили гонцы, и сейчас в помещении было тихо и прибрано. Ничто в нем не напоминало о недавнем праздновании, что жители поселения устроили по поводу предстоящего визита дочери вейнгара.

Несколько столов были сервированы и накрыты для принятия пищи, что вызвало довольное вскрики гвардейцев во дворе, которые мечтая набить животы и выпить положенную им кружку крепкого пива, торопливо расседлывали коней.

Ири, в отличие от своих спутников, не прельстилась ароматными запахами. Сославшись на усталость, она отказалась от позднего ужина и скрылась ото всех в приготовленной для них с Урьяной комнате.

Есть совсем не хотелось, но причина пропавшего аппетита крылась вовсе не в усталости. Девушка боялась, что не сможет проглотить ни кусочка, так как ком стоящий в горле, не позволит ей сделать этого.

Злополучное письмо отца не шло у нее из головы. Что только Таирия не передумала, когда не приходилось отвечать на недовольное ворчание няньки из-за неудобств или реагировать на досужие разговоры советника, время от времени стремившегося развлечь ее беседой. Девушка пыталась убедить себя, что это ошибка, что она неправильно поняла, но раз за разом, сама же, отметала глупые попытки оправдать человека, которого считала отцом.

Это письмо было написано вейнгаром собственноручно. Ири узнала стремительный почерк Матерна, лишенный витиеватых загогулин, которыми писцы обычно украшают заглавные буквы. Именно его рука направляла перо, кончик которого вывел на бумаге ужасные слова, и от осознания этого, сердце девушки болезненно сжималось.

У тетушки был сын — Тарген. Ири никогда не слышала о нем. Никогда, даже намека на то, что это возможно. Ни единого слова — ни от Гарьи, ни от отца или самой Лурасы. В голове не укладывалось.

Но еще сложнее оказалось признать, что отец причастен к его исчезновению. Сослать родного племянника в каменоломни — по мнению Ири это было слишком даже для него такого, каким она знала вейнгара сейчас. Подобное могло сотворить только настоящее чудовище.

Таирия долго ломала голову над тем, зачем это понадобилось отцу? Чем угрожал ему мальчик, чтобы заслужить подобную участь? Но ответа так и не нашла. Ни по возрасту, ни по правам наследования мальчик не был соперником Матерну за престол вейнгара, а другой возможной причины девушка не видела.

Зато ей стали предельно ясны постоянная печаль Лурасы, ее задумчивые взгляды, устремленные в окно, скрываемые ото всех слезы.

Знала ли тетушка, что в ее несчастье виноват брат? Ири ответила однозначно — да! Это во многом объясняло враждебные отношения брата и сестры, стремление отца оградить дочь от Лурасы.

— Он боялся, что я узнаю, — прошептала девушка, глядя в потолок. — Всегда боялся.

Когда дверь в комнату стала отворяться, Таирия повернулась на бок и натянула на голову одеяло, притворяясь спящей. Слушать ворчание Урьяны желания не было.

За все дни пути, что дочь вейнгара провела колеся по петляющим тэланским дорогам, ночуя на постоялых дворах или в принадлежащих вейнгару замках, Ири извела саму себя противоречивыми желаниями. То ей хотелось вернуться в Антэлу и высказать все, что накипело на сердце, отцу, то броситься, куда глаза глядят, чтобы больше никогда не встречаться с обманувшими ее доверие людьми, то просто расплакаться, как малое дитя, чтобы слезы смыли горечь, накопившуюся в душе. Но ничего из этого она так и не сделала, позволяя все дальше увозить себя от родного дома.