Array Array - Мастер сновидений

— Его руки …. я просто без ума от длинных мужских пальцев, руки музыканта или художника, — это мечта, идеал, да и просто прекрасное зрелище. Сильные сухие пальцы, выступающие косточки, рельефные жилки, переплетение вен на руках, Эхх! И смотреть, как эти руки делают что–то, творят, как плетут или просто держат кусок хлеба, как переворачивают страницы, дотрагиваются до лица…, а если они перебирают твои волосы, то, кажется, сердце останавливается.

Торкана чуть помедлила, и задумчиво продолжила:

— Очень четко в память врезался момент, когда мы с ним ехали на варге, о чем–то разговаривали, и тут я увидела его руки — пальцы, удерживающие ремешки упряжи; в тот момент почувствовала себя каролем перед змеем — не могла оторваться от вида, как его красивые пальцы перехватывают поводья, как они плавно ложатся на них, но властно подчиняют себе животное. В тот момент я пропала окончательно…. — Да, подруга, пропадать тебе еще рано, а вот диагноз ставить пора. Надеюсь, острая фаза скоро пройдет, а то даже страшно представить, что может натворить влюбленная огненная ведьма.

— Торкана, а тебе разве мое благословение нужно? Да забирай его, и поможет тебе Пресветлая. Но учти, это каравачский отпрыск, а у них гонор как сорняк прет. И в голове сплошной сумбур. Появятся ли там какие–нибудь дельные мысли неизвестно. Ему хорошего женского руководства не хватает. Вот если его грамотно направлять в нужную сторону, то из него, со временем, вполне даже выйдет толк. И помягче с ним, помягче, он жесткого руководства не потерпит, слишком упрям, а вот если ему внушать, что это он сам придумал, то из него, как впрочем, из всех мужчин, можно веревки вить. — Торкана согласно покачала головой, я продолжила:

— Только ты с ним зря в Топях роман закрутила, он все еще из–за служанки сейна переживает. Нашел проблему….

— Если бы совсем не переживал, это было бы странно и нехорошо. И вообще, если его в этом возрасте не интересовали бы девушки, вот здесь надо было бы напрягаться, а так… значит, что все нормально.

— С этой точки зрения не могу с тобой не согласиться.

— Анна, извини, я тебя спрошу. А тебя наличие этой служанки в доме полковника не смущает?

— Знаешь, нет. По той же причине, что и тебя. Если бы его не интересовали женщины, то я бы первая сочла его ущербным. И почему он не должен был себе ничего позволять? Уж если так получилось, то горничной невероятно повезло. К тому же, если я что–то в этих делах понимаю, ее срок начинается ДО моего приезда в Каравач. У меня к нему никаких претензий быть не может.

Паланкин остановился, и мы вернулись в трактир Джурга, вернее я в трактир, а Торкана к себе в соседний трактир, занятый веселыми вдовушками. У входа сидела Мара и преданно ждала меня. Интересно, признания в любви к ней она слышала или нет? А даже если слышала, то я думаю так, что спать ей сегодня все равно придется на коврике у двери, или я ничего не понимаю в мужчинах.

Асса Тадиринг сидел в малой гостиной усадьбы сейна Дьо–Магро, пил из маленькой рюмочки ром из его же запасов. Он только что вернулся в город и рассчитывал на беседу и последние сплетни, он несколько дней провел за городом на илларьей ферме и был не в курсе последних событий. Вдруг мимо него быстрым шагом, почти бегом прошел, или пробежал сейн в своей черной форме. Асса только встал с удобного кресла и даже не успел его окликнуть, так он пронесся.

Пока асса Тадиринг стоя посреди комнаты думал, от кого или зачем бежал сейн и стоит ли его беспокоить, как Калларинг уже успел вернуться, но одетый в костюм наемника и с широкополой шляпой под мышкой. Сейн так торопился и был настолько занят своими мыслями, что налетел на ассу и почти сбил его с ног.

— А Тадиринг, ты уже вернулся? Извини, очень тороплюсь… Берни, Берни! — Заорал сейн во всю глотку.

Адъютант полковника удивленный поведением начальства не меньше, чем маг, тут же возник на пороге.

— Берни, оседлай мне варга, но не Чогори, его слишком хорошо знают в городе, а что–нибудь попроще.

— Мой варг подойдет?

— Вполне, но быстрее. Да, Берни, меня до завтра в городе не будет, я уезжаю, амулет связи возьму с собой, но если меня побеспокоят по какому–нибудь пустяку, то пусть пеняют на себя. Поводом для беспокойства может быть только нападение на город. Иди, седлай… — и Берни бодрой рысцой побежал выполнять распоряжения начальства.

— Сейн, ты куда–то торопишься? — Не выдержал маг.

— Да, асса, очень тороплюсь…

— Что и не выпьешь со мной рюмочку рома?

— Нет, не хочу. Ну сколько же можно седлать варга? Что же он копается?

— Сейн, ты далеко собираешься–то? Может взять сопровождение, в окрестностях, как я слышал, неспокойно…

— Да не надо мне сопровождение, я недалеко. — Сейн Калларинг немного рассеянно посмотрел на мага. — Знаешь, асса, а ты был прав. У меня свидание, ну, ты знаешь с кем…

Асса Тадиринг всплеснул руками.

— Да ты что?! И когда вы помирились? Неужели она приняла ТВОЕ предложение?

— Нет, предложение она не приняла. Просто я был круглым дураком, и она мне об этом прямо сказала.

— И что? Что она сказала? — Асса аж подпрыгивал на месте от любопытства.

— Что наемница Анна не прогоняла наемника Сигвара, а он сам к ней не приходил. Ты представляешь Тадир, все это время я зря страдал! Мне достаточно было просто прийти к ней, и она бы меня приняла. А я тут подыхал от ревности. Какой же я дурак!

— Варг, ждет вас, полковник. И все же когда вас ждать в страже?

— Не знаю, если что, то связь через амулет. — Все это полковник крикнул уже на бегу, исчезая в дверном проеме.

Берни проводил полковника задумчивым взглядом.

— Вот кто мне скажет, почему сейчас сейн мне напомнил Чогори, когда он тут на днях богов снес ворота?

Асса крякнул, глотнул рома, но отвечать не стал.

Я лежу в теплой воде в бадейке в своем номере и думаю, сколько времени понадобится полковнику, чтобы приехать сюда. Успеет вода остыть или нет?

Вопрос Торканы люблю ли я сейна Калларинга не дает мне покоя. Люблю или нет? А вопрос интересный… Так люблю или нет? А что такое любовь? Райская птица, ради которой можно пожертвовать всем. А ради полковника я ничем жертвовать не желаю. Значит, птицы–любви между нами нет. Но есть неистовая обжигающая птица–страсть, и когда она улетит, рано или поздно она улетает, то после нее останется только песок и пепел. Когда улетает птица любовь после нее остается больше, остается нежность и дружба, но и дань она собирает большую.

А любила ли я когда–нибудь? Нет, наверное, нет. Вот с птицей Страстью я знакома, многие годы я принимала ее за другую, но под конец прошлой жизни я поняла разницу, но было уже слишком поздно. Сейчас я вижу, в чем отличие между птицами, но сделать ничего не могу. Не прилетает ко мне райская птица Любовь. Любить я не умею, мне это не дано. Что делать, одни умеют любить, другие нет. Это как у одного есть талант, а у другого нет. Вот так и я — любить не умею.