Мария Захарова - Тени

Пока я наблюдала, как пунцовые от смущения девы покидали зал, живот громким урчанием напомнил о насущных потребностях организма. Я расстроено вздохнула, теперь придется кого-то просить позаботиться о пище. Не хотелось, но…

— Кто-нибудь, принесите поесть, — бросила вслед последним понурым фигурам. — Кажется, я пропустила завтрак.

Выбор.

Это слово, его смысл, давление ответственности, жалили меня не хуже пчелиного роя, облепившего лапу Вини-Пуха на злополучном дереве. Только зонтика недоставало, аки спасительного якоря, чтобы благополучно спланировать вниз. Да и на тучку, при всем великом желании, я не тянула. Слишком уж белая и «пушистая», сумеречности бы прибавить для большей схожести.

Ожидая Сатанал и Мирьян, я бродила по мраморному залу, вглядываясь в узкие высокие оконца, прорезающие восточную стену наподобие тонких прутиков. Полтора метра глухой преграды, полметра прозрачной, и так на всем протяжении. Словно частокол выстроился, нескончаемый частокол переменных.

Под окнами раскинулся фруктовый сад, где ухоженные ряды деревьев соседствовали с цветочными клумбами и зелеными грядками, выложенными камнем дорожками и аккуратными скамейками для отдыха, пристроившимися вокруг фонтана. Первоклассный образчик облагороженной человеком природы. Смотришь, и глаз радуется. Кое-где мелькали синие одежды тружениц с секатором или лопатой, стремящихся довести «райский» уголок до совершенства. Так и хотелось поставить «отлично» за трудоголизм.

— Гонцы разосланы. Трое. Как ты хотела. — Доклад Сатанал отвлек меня от созерцания. Я посмотрела на вошедших, радуясь концу ожидания.

— Венс, Маринел и на поиски. — добавила Мирьян, отводя взгляд.

Мне стало стыдно. Даже после длительного общения почти тет-а-тет, она все еще меня побаивалась. Понятно конечно, первое знакомство у нас не сложилось, но все равно, стало как-то не по себе. Неприятно, когда люди от тебя шарахаются как от прокаженной.

— Отлично. Все готовы?

— Да. — Сатанал утвердительно кивнула. — Только тебя ждем.

— Что ж, тогда в путь!

Мы спустились во двор, где нас ожидало еще десять женщин. Увидев их, я не смогла сдержать истеричный смешок. Ну, прям, снежинки с новогодней елки, осталось саму «красавицу» установить, и пустить хороводом для удовлетворения детских желаний. Однозначно аплодисменты сорвут.

Для того, чтобы я не выделялась на общем фоне, им всем пришлось сменить свой веселенький «небесный» прикид, на траур белоснежных одежд, и теперь мы выглядели как одно бесконечное повторение. Пусть с небольшими вариациями, но все же. Такое ощущение, что Сатанал специально подбирала высоких и темноволосых, чтобы максимально соответствовали моему внешнему виду.

— Все осведомлены, куда идем и для чего? — ради приличия поинтересовалась я, заранее зная, что будет. Ответом стал дружный кивок. Предсказуемо.

Я нашла-таки один положительный момент в обожествлении. Это готовность на все ради «любимого» идола. В данном конкретном случае — ради меня.

— Веди, — обратилась я к Мирьян, возложив командование на ту, кому все вокруг привыкли подчиняться. — Время не ждет!

Шагая в середине шеренги, повесив голову как все остальные, я размышляла о превратностях судьбы. Лишившись поддержки любимого мужчины, потеряв на пути Николая, я неожиданно обрела целый эскадрон помощниц, готовых на все ради Хранительницы. Ничего не скажешь, приятная неожиданность, а самое главное, очень вовремя подвернувшаяся. Вовремя для меня.

Еще более значимой оказалась принятая в местном сообществе традиция провожать своих сестер в последний путь. Я не знала, плакать или смеяться, когда Сатанал обрушила эту новость на мою голову. Даже месторасположение Виргитанского скита будто бы подчинялось возложенной на меня миссии по спасению вуглус от них самих. Рукой подать до горы Памяти, всего каких-то полдня пути. Правда, большая его часть пролегала по территории Срединных земель, своеобразная ложка дегтя, забравшаяся в сладость приятных открытий. И она меня страшила. Я боялась очередной голосовой атаки.

Переместиться к месту назначения, чтобы избежать ее, не могла, так как не имела представления о конечной точке. Да и сами женщины обычно совершали пешее паломничество, так что пришлось смириться, и скрепя сердце ожидать того, что предстоит вынести.

Передвигались мы под монотонное подвывание, именуемое среди причитающих «последний плач». Он действовал мне на нервы не хуже скрежета по стеклу, от которого сводит зубы и пронзительная дрожь пробегает по телу. Так и подмывало попросить заткнуться. Но я сдерживалась, напоминая себе, раз вылезла на сцену, играй роль до конца. И я играла. Играла, преодолевая туманную преграду. Играла, шагая по тропе смерти. Играла, разрываясь от воплей и слез сопровождающих.

Гора Памяти стала для меня очередным неожиданным откровением. И я так и не смогла определиться, к разряду каких именно открытий его отнести — приятных или не очень. От горы тут было только название и конусообразная конструкция, а ведь я искренне считала, что увижу нечто естественного происхождения. Она представляла собой сооружение по типу пирамиды, сложенное из двухцветных камней, причем чередовались они таким образом, что создавалось впечатление спирального восхождения к вершине. Я даже задалась вопросом, почему ни разу не удосужилась расспросить о ней более подробно. Но так уж вышло, и теперь мне приходилось скрывать некоторое ошеломление от увиденного.

Чем ближе мы подходили к пирамиде, тем шире становилась моя тропа, подпитываемая вливающимися в нее дорожками, и тем меньше встречалось пятен — ловушек на пути женщин. Им уже практически не приходилось вилять и удаляться от черной полосы, по которой двигалась я. А десятиметровое расстояние вокруг горы и вовсе было очищено от присутствия теней. Шагнув в него, я избавилась от головной боли и надоедливых голосов, что не могло не вызвать вздоха облегчения. Я с тихой радостью наполнила грудь кислородом, поглядывая по сторонам из-под надвинутого на глаза капюшона.

На очищенном пространстве тропа смерти постепенно бледнела и в итоге пропадала вовсе. Перемещаясь по ее предположительной траектории, я должна была упереться в огромные черные врата, выглядящие на фоне полосатой пирамиды бездонной черной пастью. Возле этой пасти, по трое с каждой стороны выстроились белые фигуры, как символ пародии на черно-белый мир, что я когда-то представляла себе.

Я двинулась к охране, а мои девы от «горя» совсем уж надрывно заголосили, на мой взгляд, переигрывая. Имея возможность, я бы зашипела от злости, но нельзя. Марку надо держать! Склонив голову, и еле шевеля ногами, я шагала к вратам Эвентирус.