Родовая магия

Мысли и воспоминания лениво прокручивались у меня в голове, занимая лишь часть моего внимания. Как-то отстраненно размышляя обо всем этом, я открыл учебник, и даже успел переписать пару абзацев, соответствующих теме эссе. Прочитав написанное, я поморщился: надо бы добавить какие-то свои комментарии, а не просто переписывать текст. Я погрыз кончик пера, сплюнул отщепившуюся пушинку, состроил рожу насмешливо уставившемуся на меня Живоглоту, и, сформировав в голове фразу, принялся старательно записывать ее на пергамент. Работалось на удивление легко, нужные кусочки текста в учебнике, казалось, находились сами, а комментарии придумывались складные и точные. Я даже заподозрил, а не вмешалась ли в дело моя Родовая Магия? Кажется, под влиянием Малфоя в башне она несколько оживилась… Я хмыкнул. Раньше, отчасти еще и из-за Рона, я чувствовал себя неловко — проявления Родовой Магии казались мне еще одним знаком моей необычности, которая причиняла мне столько неприятностей. Теперь, узнав от Драко, что я унаследовал ее вполне законно, своим чередом, я как-то перестал стесняться, и поймал себя на том, что сравниваю ее со своими способностями в квиддиче. Ну да, я летаю лучше, просто потому что могу, и все. Так же и с этим… В общем, на эссе мне понадобился час — небывалое дело. Раньше с такой скоростью могла работать только Гермиона. Я отложил пергамент, убрал учебник и перо с чернильницей, и решил, раз уж у меня оставалось немного времени до обеда, почитать еще и сегодняшнюю тему по Травологии. Вообще-то, я ее уже читал дважды, поскольку мы уже третий урок сидели на одном и том же, но освежить в памяти текст учебника не помешает.

Однако планы мои нарушил Живоглот, который, увидев, что я закончил писать, с непробиваемой наглостью (у Малфоя, что ли, учился?) залез ко мне на руки, и вытянулся, уцепившись лапами за плечо, и потираясь башкой о мою щеку.

— Ну вот, разбаловал я тебя, — сокрушенно вздохнул я, поглаживая наглого котяру и против воли улыбаясь. — Ну, хороший, хороший. Молодец, Живоглот, хороший кот.

Не знаю, сколько времени я сидел, машинально гладя кота, и позволив мыслям блуждать где придется (в основном мои размышления почему-то повернулись в сторону Блейз и принятого в полубреду вчерашнего утра решения пойти дальше в отношениях с ней). Наконец, отложив учебник, который так и лежал у меня на коленях по соседству с Живоглотом, я решил пойти пройтись перед обедом, и, может, поискать кого-нибудь из друзей.

— Так, все, кошак, брысь, — строго сказал я. Кот возмущенно фыркнул, но я был непреклонен. — Брысь, говорю. Хорошенького понемножку.

Как ни странно, Живоглот не стал упираться. Мяукнув, он спрыгнул с моих колен и устроился, свернувшись, на диване, а я, стряхнув со свитера прилипшие шерстинки, сложил в сумку учебники и написанное эссе, чтобы не возвращаться потом опять в Башню, надел снятую во время работы мантию, и, подумав, вынул из заднего кармана сумки Карту Мародеров.

— Клянусь, я замышляю только шалость, — проговорил я, и стал осматривать карту. Так, вот Малфой, все еще в больничном крыле. На мгновение перед глазами опять мелькнул образ спящего Драко — он опять перевернулся на живот и обхватил подушку руками. Ладно, раз ворочается, значит, скоро проснется. Я помотал головой — бред какой-то, да откуда мне знать, как он там спит! Пора завязывать думать о Малфое, как бы я ни был ему должен. Навещу его на свободной паре, и все. Хватит. Та-ак, где это у нас остальные? Так, вот Гермиона, в компании Невилла, где-то на втором этаже. Что это они там потеряли, интересно? Ладно, выясним. Посмотрим дальше. Угу. А где у нас Джинни?

Однако прежде Джинни я нашел Рона, который в одиночестве неторопливо поднимался по лестнице в Башню. Черт, да он же через пару минут будет здесь! Не знаю почему, но встречаться с ним, да еще и с глазу на глаз мне совсем не хотелось — я не был уверен в своей реакции. То ли я расплачусь и наору на него, то ли морду ему набью. А может, и то и другое. Даром что он выше меня почти на голову, и здоровее раза в полтора, но при одной мысли, что творилось со мной по его вине — кваррок, магическая нестабильность, движущая паутина, летящая в лицо лавина осколков… — внутри вскипал такой гнев, что я был уверен, что позволь я ему вырваться из-под контроля, и меня никакие здравые соображения не удержат.

Однако избегать встречи тоже было бы глупо. Не залезать же при его появлении под мантию-невидимку. Поэтому я нацепил на лицо максимально независимое выражение, уселся поудобнее, разложил карту на столе, и стал рассматривать ее, в поисках Джинни. Я вскоре обнаружил ее, гуляющую за стенами замка, но не в садах, а возле квиддичного поля, в компании… я протер глаза, потом очки. В компании Блейз? Вот уж странная парочка — и что им обсуждать вместе? А хотя, если подумать, то во время нашего с Драко вынужденного исчезновения у них наверняка была и возможность, и, наверное, если не желание, то хотя бы смысл подружиться. Или, на худой конец, общаться. И вот еще интересно, кстати, правду ли сказала мне Джинни тогда, во время тренировки? Действительно ли у нее с Малфоем ничего нет? Эх, жаль, я не спросил самого Драко, пока мы сидели отдыхали на одной из площадок в Башне. Чем ругаться с ним, надо было поговорить о Джинни…

Краем глаза я отметил, что точка, помеченная как «Рональд Уизли», достигла входа в Гриффиндорскую гостиную. Одновременно из-за портрета Полной Дамы донеся его голос, произносящий пароль, и Рон вошел в гостиную. Признаться, в первый момент я с трудом узнал его — в полумраке прохода его волосы казались черными. Он что, покрасился? Зачем? Уизли всегда гордились своими рыжими во… Воспоминание укололо меня как иголкой — да это же работа Малфоя! Ведь это он на дуэли перекрасил Рону шевелюру с изумрудно-зеленый цвет, и когда Рональд вышел на свет из прохода, я убедился, что оттенок со временем стал только ярче. Нет, ну это уж ни в какие ворота не лезет, неужели за два дня никто не додумался, как снять заклятие? Гермиона-то куда смотрит?

Видок у Рона с зелеными волосами был предурацкий, и я с трудом удержался от смеха. А он буквально застыл, увидев меня.

— Гарри! — выдавил он наконец. — Ты… Я не знал, что тебя уже выписали.

— Да, я и сам удивлен, — холодно ответил я. Всю веселость как рукой сняло. Вернулась злость, и я стиснул зубы так, что на скулах заиграли желваки. Нет, надо уходить отсюда, пока я не наговорил ему чего-нибудь, о чем сам потом пожалею. Я встал и, закинув сумку на плечо, двинул к выходу. Рон все еще стоял на пути, так что я волей-неволей толкнул его плечом, проходя мимо. Друг смотрел на меня со смесью горечи и вины, и в душе у меня шевельнулась жалость, однако я не остановился, да и Рон не пытался меня остановить, только отодвинулся с прохода, правда, запоздало. Я вышел через портрет, и услышал, как Полная Дама укоризненно вздохнула мне вслед.