Родовая магия

А еще были Эмерельд и Сапфира — племянницы покойного мужа тетушки Анабель, тоже гостившие в ее замке в это лето. Очаровательные близняшки — полувейлы, старше меня месяцев на семь. Имена им, кстати, дали из-за цвета глаз — как нетрудно догадаться, у Сапфиры они были ярко-синими, а у Эмерельд — изумрудно-зелеными, чуть темнее, чем у Блейз, больше похожими на глаза Поттера. В общем, обе девчонки не давали мне проходу с первого же дня моего приезда. Подозреваю, что поначалу они просто-напросто поспорили от нечего делать, кто из них первая сможет затащить меня в постель (не то чтобы я был против или сопротивлялся). Однако если они надеялись опутать меня чарами вейл, чтобы я все лето сходил по ним с ума и хвостиком бегал следом, то их ждало разочарование. Конечно, в моих жилах крови вейл было немного — самая малость, однако и ее хватало для того, чтобы у меня был стойкий иммунитет на их чары. Нет, девчонки саами по себе мне нравились, да оно и понятно — вейла даже без всяких чар способна свести с ума любого мужчину. Однако этот иммунитет делал меня в данном случае хозяином положения. Пару дней я откровенно забавлялся, глядя на разочарованные лица близняшек, когда вместо того, чтобы повинуясь действию чар, пасть на колени, или сделать еще какую-нибудь глупость, я демонстративно брал метлу, или полотенце, и шел летать, или купаться на ближайшее озеро. Конечно, я понимал в глубине души, что рано или поздно окажусь в постели с одной из них, однако наивно полагал, что смогу решить это сам. Однако после нескольких дней, когда я игнорировал их, девчонки решили, что положение выходит из-под контроля, и пора брать дело в свои руки. Так они и сделали. В общем, на четвертую или пятую ночь после моего приезда, когда я уже дремал, лежа в постели, дверь тихонько скрипнула, пробуждая меня. Однако прежде чем я успел сообразить, что происходит, или хотя бы достать палочку из-под подушки, две легкие тени скользнули от дверей к широкой кровати, а в следующее мгновение ко мне прильнули с двух сторон теплые и гибкие тела. Мда-а… Если на свете и было средство лучше, чтобы забыть отвратительную историю с Паркинсон, чем ночь с двумя полувейлами, то я его не знаю — но и этого, смею утверждать, было более чем довольно. Даже в веселых домах Парижа и Лондона, куда возил меня Люциус, я не испытывал ничего подобного.

Все лето мы развлекались втроем, весьма довольные друг другом. И если тетушка Анабель еще изредка покачивала головой в знак неодобрения, то Нарцисса, казалось, была только рада за меня. Впрочем, мать прекрасно знала о том, что отец позаботился о моем сексуальном образовании, и нисколько не сомневалась, что я не допущу неожиданностей и осложнений. В общем, когда мы расставались — меньше чем за неделю до конца августа, когда мне необходимо было вернуться в Лондон, чтобы успеть купить нужные учебники и прочие школьные принадлежности — не считая одежды, гардероб свой я предпочел обновить в Париже, — девчонки были явно расстроены, и на прощание опутали меня такой сетью вейловских защитных чар, что я был теперь защищен едва ли не надежнее Поттера, да еще и тетушка Анабель добавила к их чарам свои. Однако несмотря на самые теплые симпатии и веселое лето, мы расставались не влюбленными, а просто хорошими друзьями — я хорошо понимал, что если одна из сестер, или даже обе, найдут себе женихов, я не стану даже ревновать, наоборот, буду только рад за них. Наверное, найди я себе невесту, девчонки бы, конечно, не встретили ее с распростертыми объятиями, однако, убедившись, что она — то что мне нужно, приняли бы ее, в этом я был уверен.

Шестой учебный год был на редкость скучен. Волдеморт копил силы и проводил какие-то ему одному понятные исследования и эксперименты, хотя, конечно, иногда устраивал нападения и разбои, вроде обрушения одного и Лондонских мостов, или великаньей прогулки по югу Англии, — исключительно ради поддержания своей репутации, надо полагать. В школе учеба шла своим чередом. По просьбе Дамблдора я даже перестал, насколько мог, цепляться к Поттеру и Компании. По крайней мере, до драки с самим Поттером дело ни разу не дошло — все то, что я говорил ему, я мог бы сказать и кому-то из своих приятелей. Ну правда, то, что от друга звучит как просто беззлобное подтрунивание, может показаться едва ли не смертельной обидой от того, кто пять лет был твоим врагом, однако каким-то чудом все шло гладко. Правду говоря, с его рыжим приятелем мы пару раз все же сцепились, но тут уж он сам виноват. Вообще Уизли не такой уж пай-мальчик, как все думают, и не упускает случая нахамить, особенно когда понимает, что это вполне может сойти ему с рук. Хвала Моргане, его хотя бы не сделали старостой школы, в пару Грейнджер, и он довольствовался положением старосты факультета, так что тут мы были на равных. Впрочем, когда это я считал рыжего нищеброда равным себе хоть в чем-то? Хотя, конечно, одно-единственное достоинство у него есть, — это его сестра… Даже мне приходилось признать, что Джинни Уизли заслуженно пользуется репутацией одной из самых популярных девчонок в школе, наряду с Блейз и Ханной Эббот. Ну, Хаффлпаффскую блондинку можно не считать — ее сердце давно и прочно принадлежит Энтони Голдстейну с Рейвенкло, так что у других парней нет шансов. А вот мелкая Уизли то и дело меняла кавалеров. Хотя, в любом случае, шансов с ней маловато — мало того, что она, по слухам, прочно влюблена в Поттера, так у нее еще и шесть старших братьев, которые и без всякого волшебства способны сделать котлету из неугодного сестренкиного кавалера.

Блейз тоже преподнесла мне сюрприз в начале года. Когда она приехала в Англию — всего на день позже меня, — я ее некоторое время почти не узнавал, и дело было вовсе не в том, что она изменилась внешне — здесь как раз, кроме загара, изменений было мало. Нет, Блейз как подменили. Всегда такая спокойная и уравновешенная, она вдруг стала подвержена резким перепадам настроения, и безо всякой причины — то грустная, то нервная, то взволнованная, то в депрессии. После ее рассказа о летнем романе с каким-то местным бразильским мачо, я поначалу думал, что она просто скучает по нему. И вдруг… Гром среди ясного неба! В один прекрасный момент я снова попытался ее разговорить, и она во время перепалки вдруг выкрикнула, что чихать хотела на этого бразильца с высокого дерева, и гигантская секвойя ей для этого вполне подойдет. Оказывается, встречаясь с ним, она просто пыталась отвлечься и не думать о… Поттере! Сказать, что я был в шоке — ничего не сказать. В первый момент я разозлился, конечно. Однако, поразмыслив, пришел к выводу, что, в принципе, ее можно понять. Во-первых, Золотой Мальчик Гриффиндора повзрослел, вырос, и из вечно лохматого недоразумения превратился во вполне симпатичного парня — надо быть слепым, чтобы не заметить, как на него поглядывают девчонки, и дело тут не только в его знаменитости. И потом, Блейз всегда привлекали яркие личности — а уж в этом отношении с ним во всей школе мог поспорить разве что Дамблдор. В отношении популярности у противоположного пола я бы, правда, еще посмотрел, кто кого — он или я, но, как вдруг понял, меня больше не интересовало соперничество с ним — ну разве что в квиддиче. А в отношении прекрасного пола… Тоже не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что мы просто слишком по-разному относимся к девушкам. Для меня романы — это скорее просто способ развлечься и неплохо провести время. Я редко влюбляюсь в своих партнерш хотя бы настолько, чтобы наши отношения просуществовали дольше нескольких месяцев — куда чаще пара недель, и все. Для Поттера же все как нельзя более серьезно — ну еще бы, если он полтора года сох по Чанг, при том что у них не было ни одного нормального свидания — а когда оно произошло, они расстались, и с тех пор о его новых романах что-то не слышно… Хотя, если уж совсем до конца быть с собой честным, то сестре я бы скорее пожелал встречаться с ним, чем с собой. Вот только шансов у нее маловато, несмотря на его разрыв с Чанг. Вряд ли Святой Поттер когда-нибудь посмотрит хоть на одну девушку с нашего факультета…