Родовая магия

— Даже не знаю, что было бы со мной, если бы я потерял уже второго любимого человека по вине Волдеморта, — проговорил я, понимая, тем не менее, что это — не более чем дежурные фразы. Нет, я и в самом деле плохо представлял себе подобную ситуацию, но… Вникать во все это, стараться представить и прочувствовать это состояние — сейчас, здесь, перед отправлением на битву, в которой на кону стояли жизни Джинни и Драко? Нет уж, увольте! Невольно ощущая себя слегка виноватым из-за такой черствости, я старался, чтобы хотя бы голос мой звучал участливо. — Ну, то есть, я терял любимых из-за него, но это немножко другое, — заметил я, чтобы потихоньку увести разговор в сторону от ее погибших кавалеров и переживаний. — Родителей я вообще не помню… то есть, не помнил очень долго, а Сириус… Ну, ты слышала об этом, наверное. Мне было очень тяжело после его смерти, но все-таки, он мой крестный, а не возлюбленный, и потом — он ведь вернулся, — я вздохнул и мягко улыбнулся девушке, которая смотрела на меня с кажущимся искренним сочувствием. Неужели Чжоу действительно настолько повзрослела, что способна теперь обращать внимание не только на свои проблемы?

Она тем временем кивнула в ответ на мою сентенцию о родителях и крестном, причем — с преувеличенным вниманием. Я, не сдержавшись, хмыкнул. Неужели она снова мной интересуется?

— Терять родных тоже нелегко, — участливо сказала Чжоу, и, протянув руку через стол, накрыла мою ладонь своей. Я несколько удивился, но руку не убрал. В этот момент мне почудилось какое-то движение по другую сторону разросшегося цветка в кадке, однако я не придал этому значения. Кажется, там был еще один столик, так наверное, за ним просто кто-то сидел. Тем временем Чжоу продолжала успокаивающе-ласково поглаживать мою ладонь, и в конце концов мне стало это немного неприятно. Я отнял руку.

— На нас все смотрят, — заметил я в ответ на ее вопросительный взгляд.

— Да, но тебе, наверное, не привыкать к такому вниманию? Так и раньше было, а последние пару лет ты у нас становишься все популярнее. Я уж почти и забыла, что это такое — быть твоей девушкой. Повышенный интерес к каждому движению… — хмыкнув, заметила она. Я невольно вздрогнул, представив себе реакцию Блейз, если бы она это услышала. Моя Слизеринская Принцесса, да еще в гневе! Да она бы от соперницы — путь и мнимой, — и мокрого места не оставила!

— Но сейчас ты не моя девушка, — поспешно сказал я. Чжоу как-то заинтригованно посмотрела на меня.

— Сейчас — нет, — согласилась она. — А что, у тебя есть кто-то?

— Да, — отозвался я просто. — Блейз Забини, помнишь ее?

— За… Гарри, ты смеешься надо мной! — фыркнула Чжоу, как мне показалось, с некоторым облегчением. — Забини ведь слизеринка, если мне память не изменяет!

— Так и есть — ну и что с того? — пожал плечами я. Чжоу одарила меня недоумевающим взглядом.

— Ну… Не знаю, просто, ты и слизеринка — это как-то не вяжется, — заметила она. — Слизеринцы… ведь они же всегда были нашими врагами!

— Чушь! — фыркнул я. — То, что Волдеморт был слизерницем, не означает, что все они плохие! И кстати, вся наша сегодняшняя эскапада затеяна для того, чтобы спасти Драко Малфоя! Почему-то, от участия в ней тебя это не удержало!

— О, ну, во-первых, спасти соперника и врага, который по глупости попал в беду — это даже как-то благородно, — возразила девушка. — И потом — разве мы спасаем не Джинни Уизли в первую очередь?

— Обоих, — отрезал я, помрачнев. — И к слову сказать, Малфой мне не враг. Ты, может, не знаешь, но мы с ним подружились в этом году.

— Да ну ты брось! — рассмеялась Чжоу, словно я сказал что-то забавное. — Ты и Малфой? Подружились? С чего вдруг? Вы все шесть лет, пока мы учились, чуть ли не глотки друг другу рвали!

— Ну, до такого никогда не доходило! — возразил я, невольно улыбаясь воспоминаниям о нашем детском соперничестве с Драко. — Подумаешь, сцепились пару раз…

— Пару раз? Гарри, вы сцеплялись пару раз в неделю — и это еще мягко сказано! — хмыкнула она. — Бывало, что и пару раз в день!

Я, хмыкнув, согласился. И все-таки дальнейшая беседа как-то потеряла свою беззаботность, несмотря на то, что у нас было море общих тем. Как ни крути, но Чжоу Чанг для меня была не самым желанным собеседником на свете. К счастью, через какое-то время, когда я уже начинал потихоньку соображать, как бы смыться от нее повежливее, в зале поднялось волнение. Поначалу я даже не понял, что именно происходит, и глазам своим не поверил, когда осознал, что те, чья кровь была в «маячке» у Снейпа, повскакивали с мест! Неужели началось?! Но ведь еще слишком рано! Хотя, с другой стороны — нам ведь не обязательно дожидаться начала этого жуткого ритуала? Если Снейп решил, что сейчас вытащить Дрея и Джинни из Ставки Лорда получится быстрее и проще, чем непосредственно перед ритуалом — тем лучше для нас.

Подспудно я все еще ощущал легкую обиду на Дамблдора, за то что он решительно воспротивился тому, чтобы я входил в число тех, кто дал свою кровь. Впрочем, чувство было мимолетным и почти иррациональным, ведь директор уже объяснял мне, что в случае провала давать в руки Волдеморту хоть одну лишнюю каплю моей крови — верх неблагоразумия. Одно дело та, что теперь течет и в его жилах, оскверненная и извращенная зельем, возвратившим его у жизни, — и совсем другое моя собственная, чистая и настоящая. Кто знает, как этот монстр ею распорядится… При мысли о разных темных чарах и ритуалах по коже пробегал озноб. Хотя, конечно, это не было единственной причиной, потому что и остальные, те, чья кровь была в «маячке», подвергались почти такой же опасности. Главная опасность присутствия именно моей крови была в том, что мы не могли с уверенностью утверждать, что Волдеморт не сможет почувствовать ее…

Не знаю почему, но ощущения от сдвоенной аппарации всегда казались мне до ужаса неприятными — гораздо хуже, чем когда аппарируешь самостоятельно. Если бы меня спросили, в чем конкретно заключается отличие, — я, пожалуй, не смог бы ответить. Да и, положа руку на сердце, в чисто физических ощущениях разницы действительно почти что не было — ну, разве что при парной аппарации надо было помнить о том, чтобы не выпускать руку ведущего — ну, или не обязательно руку. Словом, то, за что держался.

Когда мир вокруг меня обрел привычную устойчивость, я выпрямился и с любопытством огляделся вокруг. Признаться, размышляя о Ставке Волдеморта, я подсознательно почему-то представлял себе тот самый старый особняк на холме над кладбищем, который видел во время достопамятных событий в конце Турнира Трех Волшебников. Не знаю, почему, но я почти ожидал очутиться на том же кладбище — ведь недаром позже авроры так и не смогли проверить упомянутый дом. Правда, все всё равно знали, что он там, — и все-таки, очевидно, какие-никакие, но отвлекающие отталкивающие чары на нем были. Несмотря на описания Драко, его рассказы о том, что из окна он видел старый и довольно запущенный сад, окруженный каменной оградой (чего не было в Доме Риддлов), я невольно обшаривал глазами пространство в поисках знакомых могильных памятников, плит и прочего.