Родовая магия

— Не думаю, что прогулка — это подходящий план, — поджал губы Люциус. — Я скорее думал о семейном ужине. Чтобы заодно и… так сказать, отметить твое выздоровление.

— Отметить? Семейный ужин? Сейчас? — я едва сдержала смешок. — Изини, — как можно сдержаннее проговорила я, — но мысль устроить пусть даже скромный семейный праздник сейчас, в полуразрушенной школе, не кажется мне удачной. А в Манор Драко не согласится уехать. Для него это не ближе Франции — и отчасти он прав.

— Говоря об ужине, я не имел в виду ничего особенного, если тебе так угодно, — раздраженно фыркнул отец, до ужаса напомнив в этот момент Дрея. — Всего лишь обычную вечернюю трапезу, но в кругу семьи. Вы с Драко каждый вечер ужинаете со своими друзьями в Гриффиндорской гостиной. Почему бы один раз за три недели вам не изменить этой традиции, и не поесть вместо этого с нами, в подземелье? И к тому же, нам не придется никого стеснять — мы вполне устроимся в комнате Драко. Один вечер, проведенный с родителями — неужели я слишком многого прошу Блейз? Нет, конечно, я понимаю, мы не твои родители, но мы растили тебя как свою дочь и всегда любили как родную. И сейчас тоже, так что…

— Я знаю, — поспешно перебила я, понимая, что начинаю теряться под напором и пафосом его речи. — Я знаю, но Драко… Драко может не согласиться. После всех ваших бесед, он…

— Упрямство Драко мне известно, но я надеюсь, у него хватит воспитания принять приглашение родной матери, — непререкаемым тоном отозвался Люциус. — Хотя… Общение с Поттером не оставило от его манер и камня на камне. И все-таки я очень надеюсь увидеть вас обоих сегодня вечером, в семь часов в Слизеринской гостиной. И Нарцисса тоже. Она может не подавать вида, но она очень тревожится за вас обоих.

— Я… Я спрошу его, — вздохнув, сказала я. Прав был Дрей — он так и думал, что отец попытается сыграть на нашем отношении к матери. Хочется надеяться, что, каков бы ни был план Люциуса, мы сможем противостоять этому, если потребуется. Ведь кто предупрежден — тот вооружен. Ну не отравить же он нас собирается, в самом деле! Смешно, ей-богу…

Мне следовало бы помнить, что по-настоящему слизеринские планы могут быть весьма коварными, а отравление не обязательно предполагает смерть. К тому же, многие зелья совсем не обязательно глотать, чтобы заставить их действовать…

Pov Драко Малфоя

Я проснулся в темноте, один, и долго не мог понять, где нахожусь. Мне снился странный сон, который, к несчастью, выветрился из памяти, стоило мне открыть глаза. Чувствовал я себя не ахти как: голова была тяжелой, а сознание — затуманенным, словно с похмелья. Не скажу, что я был таким уж спецом в вопросах похмелья, но все-таки пару раз случалось. С другой стороны, я не чувствовал тошноты и жажды, а значит, скорее всего, причиной моего состояния было что-то другое. Закрыв глаза, чтобы дать им привыкнуть к темноте, я попытался вспомнить последние события.

Кажется, последнее, что я помнил более-менее отчетливо, — это как Блейз вернулась из больницы и передала мне «приглашение» от родителей на семейный ужин. Я понимал, что ничего хорошего меня там не ждет — скорее всего, предки опять начнут промывать мне мозги по поводу необходимости лечения и прочего в том же духе. И теперь уже будут действовать сразу вдвоем, а не по отдельности, как раньше. Ох, чтоб им, как же я устал от этого! Нет, понятно, конечно, что они волнуются. Я ведь даже объяснить толком не могу, почему отказываюсь от поездки. Мои бесконечные «так надо» — это не причины, это клубкопухам на смех! Однако хочешь — не хочешь, а на ужин придется идти. Лорд Малфой не должен бояться беседы с собственными родителями… К тому же, Блейз действительно была права — отказ обидел бы мать. Помимо того, что я не хотел обижать Нарциссу, я не мог позволить себе дать такое моральное преимущество Люциусу. Я и так не был уверен, что смогу противостоять сразу и матери, и отцу. Впрочем, как бы там ни было, прятаться от них я не собирался. К тому же всегда оставалась слабая (а скорее, призрачная) надежда, что отец сможет понять, что мой отказ продиктован не простым упрямством. Я просто чувствовал, знал, что нужен ЗДЕСЬ. У меня не было рационального объяснения, я просто твердо знал, что не могу покинуть Поттера. Да, именно его — не школу, не друзей, и даже не Джинни. Нет — именно Гарри.

Как знать, может, в откровенной беседе мне все-таки удастся найти достаточно убедительные слова для родителей? — подумал я тогда, и эта мысль придала мне сил. Хоть и неохотно, но я все же уступил просьбе отца, и сказал Блейз, что нам все-таки придется пойти… а дальше воспоминания словно заволокло туманом. Наверняка я смогу все вспомнить, когда немного приду в себя — но пока что память меня подводила.

Открыв глаза, я поморгал, фокусируя свое ночное зрение. Постепенно я начал различать очертания окружающих меня предметов. В комнате, прямо напротив моей кровати, было окно, занавешенное толстыми темными шторами, почти не пропускающими внутрь какой-никакой свет с улицы. Я поморгал — даже ночного зрения с трудом хватало, чтобы оглядеться. Место было странным. Небольшая, довольно скудно обставленная комнатенка, непохожая даже на номер в недорогом отеле. Кровать, в которой я лежал, была застелена чистым свежим бельем, источавшим легкий запах лаванды — очевидно, ею были переложены простыни при хранении. Однако это было единственным, что хоть как-то напоминало попытку придать обстановке комфорт. Прикроватная тумбочка была чистой и пустой — на ней не было даже лампы или подсвечника, или, например, пузырька с каким-нибудь зельем. Кроме кровати и тумбочки, в комнате было несколько стульев грубоватого, казенного вида, и редкостно примитивный стол — четыре тонкие железные ножки и столешница. Тоже, кстати, пустой… Ни намека на шкаф или комод в комнатенке не было. Своей одежды — за исключением надетой на мне пижамы — я тоже нигде не видел. Больше всего комната, если подумать, напоминала… больничную палату? Ох, если бы только моя голова не была такой тяжелой!

По привычке, я поднял руку к лицу, подсознательно пытаясь стереть туманную пелену со своего разума. Сознание на шаг не поспевало за действиями — только уже касаясь пальцами кожи, я вспомнил, что мои руки должны быть забинтованы, и приготовился ощутить щекой пропитанную мазями ткань бинтов. Вместо этого я ощутил шершавое, царапающее прикосновение рубцов, а по руке прокатилась горячая, обжигающая волна боли. Сдавлено зашипев, я отдернул руку и уставился на свою ладонь. Никаких бинтов на ней не было. Я поднял вторую — та же история. Мысленно поблагодарив Мерлина за то, что в темноте не могу видеть отчетливо своих жутких ожогов, я откинул голову на подушку.