Цвет Надежды

Нарцисса старательно изучала розовый куст. Как он оказался в этой заброшенной части сада, оставалось загадкой. Но он был. Более того, он цвел. Упругие бутоны слегка покачивались, будто бы поддерживая девушку в каком-то взрослом шаге. За этим кустом никто не ухаживал, и бутоны были порваны шипами, избиты дождем и градом, исхлестаны ветром. Но именно это и придавало им такой живой и настоящий вид. То, что растет само, выглядит гораздо живее искусственных насаждений, за которыми кропотливо ухаживают.

Нарцисса отвела взгляд от островка жизни в заброшенной части сада и посмотрела на Сириуса. Он стоял чуть в стороне и зачем-то старательно разглаживал мятый низ рубашки, не желая мириться с очевидным фактом: без волшебной палочки здесь не управиться. Нарцисса резко шагнула к нему, словно на что-то решившись. Он не обернулся на ее движение, продолжая стоять спиной и с упорством, достойным лучшего применения, мучил несчастную рубашку. Девушка протянула руку и принялась осторожно снимать с его плеч прилипшие к рубашке травинки и веточки. Сириус дернулся, но остался стоять на месте. Легким ветерком шелестели минуты, уносясь вдаль, а Нарцисса все снимала и снимала что-то невидимое с его плеч, хотя рубашка давно была чиста.

— Долго еще? — напряженный голос достиг обостренного слуха, заставив вздрогнуть.

Просто она закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало от ощущения напряженных мышц под пальцами. Это вызывало непонятные эмоции. Это было важно.

— Уже все, — бодро проговорила она.

— Тогда пошли придумывать имя.

— Какое имя? — Нарцисса с трудом понимала, о чем идет речь.

— А-а. Пойдем.

Он взял ее ладонь в свою и потянул за собой по высокой траве в сторону конюшен. Глядя в спину юноше, идущему впереди, Нарцисса со смехом вспоминала свое утреннее настроение. Все просто замечательно. Ведь он рядом. Он и еще что-то новое в воздухе, заставляющее сердце сжиматься, и кровь приливать к лицу.

— Ух ты!

Причиной возгласа стал белоснежный конь с великолепной черной гривой, взбрыкнувший при виде незнакомых людей. Сириус тут же выпустил ладонь девушки и подошел ближе к животному. Конь тихо заржал, настороженно глядя на юношу.

— Привет, красавец, — смуглые руки начали осторожно гладить белоснежную шею. — Фантастика! Ты уже ездила на нем?

— Нет.

— Можно? — Сириус взглянул на нее вопросительно.

Юноша ловко вспрыгнул в седло и пригнулся к шее коня, ласково теребя гриву и что-то шепча. Видимо, они договорились, потому что скакун перестал нервно перебирать копытами и закусывать удила. Нарцисса с нежностью смотрела на незабываемую картину. По ярко-зеленому лугу мчался белоснежный конь, повинуясь малейшей воле всадника. На лице красивого темноволосого юноши счастливая улыбка. Ветер треплет темно-синюю рубашку, заставляя ее вздуваться точно парус. Позже Нарцисса запечатлеет этот миг в застывших радужных красках. Но это позже, когда сердце сможет осознать и понять. Пока же оно колотилось в сумасшедшем ритме, сбивая дыхание и мысли.

Сириус резко свесился с седла, и Нарцисса невольно вскрикнула, опасаясь, что он упал. Тревога была ложной. Через миг он выпрямился, держа в руке охапку полевых цветов.

— Ветер! — громко крикнул он, спрыгивая на землю перед ней и протягивая букет. — Назови его Ветер!

Юноша задорно потрепал свободной рукой черную гриву. Нарцисса прижала к себе подаренный букет.

— Идет! Считай, что искупил опоздание.

Она ласково погладила жесткую гриву. Их пальцы встретились, заставив вздрогнуть и улыбнуться. Летний ветерок щекотал переплетенные пальцы гривой Ветра. Глаза светились радостью, а сердца наполнялись пьянящим ощущением счастья и близости чего-то неизведанного.

После помолвки Ветер затосковал, словно чувствуя то, что может ожидать его юную хозяйку. Нужно будет уговорить Люциуса разрешить забрать его в имение Малфоев. Так хотелось иметь в этом чужом мире что-то свое. Ветер…

Память. Порой это — надежная стена, укрывающая от реальности, порой — рок, преследующий всю жизнь. А порой и то, и другое одновременно, ибо раз за разом все сложнее измученному разуму выходить из-под защиты ее надежных стен, сталкиваясь с суровой реальностью.

Весна. Последний учебный день, окрашенный ощущением свободы, ласковым солнышком и негромким плеском волн, которые подкатываются к самым ногам старосты Слизерина, сидящего на расстеленной мантии.

Он ждал ее. Ждал уже довольно давно. Сначала грудь сжимало сладкое предвкушение встречи, подогреваемое воспоминаниями о выходных в Хогсмите, когда она не успели вернуться в школу и заночевали в отеле. По телу пробежали мурашки при воспоминании о целой ночи свободы от сплетен, домыслов, предрассудков.

Он ждал, а ее все не было и не было. Может, стоило пригласить ее на прогулку? Он же просто пошел на их любимое место у озера. Он не приглашал ее на свидания. Никогда. Они и так оказывались в одно и то же время в одних и тех же местах, словно что-то влекло и тянуло их друг к другу. А вот сейчас ее не было.

На смену предвкушению пришло раздражение. Юноша встал и прошелся вдоль берега. Ну, где же она?! Прохладные ладошки коснулись его лица, закрывая солнечный свет. Люциус почувствовал, что закипающую злость как ветром сдуло. Хотя… из юношеского упрямства он не сдвинулся с места, не сделал попытки обернуться. Одна за другой текли минуты. Минуты темноты и… В какой-то миг он испугался: вдруг это не она. Вдруг он так отчаянно ждал, что умудрился обознаться. Или это просто сон, миф. Его руки рванулись вверх, торопливо ощупывая тонкие прохладные пальчики. И хотя он чувствовал легкий запах ее духов, оказалось жизненно важным убедиться в своей правоте и ее реальности.

Она… Юноша счастливо улыбнулся: все равно не заметит. Она. Только у одной девушки были такие нежные и ласковые ручки. К тому же всегда холодные. Пальцы наткнулись на фамильное кольцо рода Забини, и Люциус окончательно уверился. Он знал это кольцо. Видел его сотни раз. Его дарили на тринадцатилетие старшей дочери в роду. Кольцо являлось символом взросления и перехода в новый возраст, новую жизнь. Пройдет время, и взамен символа одного рода на пальчике Фриды появится символ другого, который наденет ее будущий муж в день священного таинства помолвки. Люциус в глубине души надеялся, что символ девичества рода Забини сменит символ замужества рода Малфоев. Да, это зависело не от него, но он очень этого хотел, потому что не представлял рядом с собой другую девушку. А ведь если хотеть чего-то сильно-сильно, то это обязательно сбудется. Глупец! Он еще не понимал, что счастье можно заслужить, только жертвуя чем-то: привычками, положением в обществе, именем, а может быть, и собой. Но пока юный Малфой об этом не задумывался. Просто верил и ждал того, что ее пальчик украсит надетое им кольцо, взамен прежнего, что достанется старшей дочери Фреда. Либо внучке, если дочерей не будет, либо правнучке… Люциус сам улыбнулся тому, как далеко он загадывает. Правнучка Фреда… Интересно, Фрида и Фред — близнецы. А будут ли дети Фреда похожи с их детьми. Люциус даже задохнулся от этой мысли. Так странно…