Цвет Надежды

— Ты себя хорошо чувствуешь? — юноша вновь посмотрел в ее глаза.

Что-то с ней не так сегодня.

— Поцелуй меня, — внезапно проговорила она.

Он удивленно приподнял бровь. Просьба была странной. Не столько потому, что вообще была, сколько из-за неуверенности ее тона. Драко осторожно коснулся рыжего локона. Улыбнулся. Даже этот легкий беспорядок ее прически был изящным, впрочем, как и все в ней. Нежные черты лица, взгляд, за который некоторые знакомые готовы были отдать многое. Юноша подался вперед, легонько коснувшись ее губ. Знакомый аромат ее духов, зовущий, притягивающий, опутал его, подобно силкам. Он в который раз подумал, что Блез, видимо, покупает какие-то волшебные духи, но эта мысль привычно вылетела из головы.

Ее руки тут же метнулись вперед, обхватив его за плечи и с силой сжав. Если бы он был чуть внимательней к ней, то непременно заметил бы, как блеснули глаза цвета Надежды. Хотя… если бы и заметил, вряд ли поверил. Он давно не видел слез Блез, за исключением того случая с Брэндом, но об этом оба старались забыть.

Не удивила его и та страсть, с которой девушка ответила на его поцелуй. Это все было привычно. Это было правильно. Драко почувствовал, как ее руки скользнули под его рубашку, вызвав привычную реакцию. Они все знали друг о друге. Во всяком случае, так ему казалось. Его руки, в свою очередь, нащупали пуговки на ее блузке и стали не спеша их расстегивать. Пальцы наткнулись на кружевное белье. Все правильно. Девушка и должна носить изящное кружевное белье, а никак не футболку со смешным зверьком. Он крепко зажмурился, стараясь не думать ни о чем. Но память вновь и вновь подсовывала образ гриффиндорки. Драко скользнул губами по шее Блез, одновременно потянув вниз лямку нижнего белья. И у нормальных девушек не должно быть синяков на коленках. Рука скользнула по колену Блез, сжав его сквозь тонкую ткань брюк.

— Пойдем к тебе, — услышал он голос девушки.

Он встал с дивана и потянул ее за собой.

— Простите, что помешал, — послышался смущенный голос Гойла.

Драко притянул Блез к себе, прикрыв своей рубашкой от посторонних глаз. Блез уткнулась носом в его плечо и усмехнулась.

— Вот вечно кто-нибудь что-нибудь испортит, — тоном трагического героя продекламировал Драко.

Блез снова усмехнулась, а Гойл недовольно проговорил:

— Я не мог предположить, что застану что-нибудь подобное в общественном месте. Или у тебя дверь в комнату заело?

Драко подхватил свою мантию со спинки дивана, не выпуская Блез, и бросил выразительный взгляд на Гойла. Тот, покраснев, отвернулся. Драко набросил на девушку мантию и потянул в сторону своей комнаты мимо застывшего, как изваяние, Грегори.

Полчаса спустя они, как малые дети, резвились в душе, брызгаясь пеной и периодически выключая горячую воду. Вид смеющейся Блез заставил поверить в то, что вот это — правильно, а все остальное — бред, которому нет места в его жизни. И не будет никогда. Он с улыбкой погладил локоны, потемневшие от воды. Все правильно. Все так и должно быть.

— Полотенце, — чуть задыхающийся голос Блез озвучил проблему.

Они и не подумали прихватить с собой полотенца.

— Я схожу, — он легонько чмокнул ее в нос, выбираясь из душевой кабины.

— Давай — давай, а то ты меня только отвлекаешь.

Ладошки уперлись в его спину, выталкивая из ванной. Драко улыбнулся и распахнул дверь в комнату. Холодный ветер из открытого окна заставил поежиться. Перешагивая через разбросанную по всей комнате одежду, юноша добрался до окна и захлопнул створку. А то Блез точно замерзнет. Блез… Блез… От примирения с ней стало… Легче? Он не знал. Знал только, что ее руки и губы помогают отодвинуть от себя образ той, другой. Он сможет. Это просто. Во всяком случае, он на это очень надеялся. Вытащив из шкафа два полотенца и наскоро замотавшись в одно из них, он постучал в дверь:

— Эй, я принес тебе полотенце.

Сознательно или нет, но он прихватил зеленое. Под цвет ее глаз.

— Повесь, пожалуйста, на вешалку, — за шумом воды голос прозвучал странно.

— Все нормально?

— Да. Я выйду через пять минут.

— Ладно, — он пожал плечами, вешая полотенце и выходя из ванной. И ему было невдомек, что рыжеволосая девушка, которая пять минут назад звонко смеялась, уворачиваясь от холодных брызг, без сил опустилась на пол душевой кабины. Струи воды на ее щеках смешивались со слезами. Она старалась не заплакать, изо всех сил старалась, загоняя в самые потаенные уголки души свое женское чутье, которое прямо-таки кричало, что его поцелуи предназначались не ей. Она очень старалась это чем-то оправдать. Его усталостью, его сдержанностью по части эмоций. Да вот только не появилась еще на свете такая ложь, что способна обмануть любящее сердце. И это утро не стало шагом к сближению. Нет. Оно с поразительной ясностью показало, что все ее попытки — лишь оттягивание агонии. Ей пора признать свое поражение. Пора смириться. Но только все в душе кричало, что так не должно быть. Было бы проще, если бы она знала имя своей соперницы. Той, кто занимает его мысли. Но он молчал, и это было самым страшным. Он вообще предпочитал не врать, а здесь не то, что бы врал, просто скрывал. Значит, это для него важно. Можно было бы спросить, но терзала мысль, что ее вопрос непременно положит конец той хрупкой иллюзии счастья, за которую она продолжала малодушно цепляться. Она боялась его потерять. Да, здравый смысл подсказывал, что помолвку не отменят, но тем тяжелее выглядела эта ситуация. Чем ближе был этот день, тем отчетливее девушка понимала, что не сможет спокойно знать о его романах. Да Мерлин с ними, с романами, если они не затрагивают сердце. Но какое-то шестое чувство подсказывало, что для него это не просто развлечение. Кто она?

— Блез? Милая? — такой родной голос. Такие привычные слова. — Ты в порядке?

— Уже иду! Подай мне мою палочку, пожалуйста, — не могла же она выйти вся зареванная. Это не соответствовало безупречному образу.

Юная мисс Забини не поняла в своем любимом человеке самого главного. Ему не нужна безупречность — он насмотрелся достаточно, чтобы узнать ей цену. Его странная душа рвалась к искренности. К тому, что было для него ново, недостижимо и непонятно, а потому так желанно.

Гермиона Грейнджер на цыпочках пробралась в гостиную. Красная, как рак, потому что впервые выслушала пространную лекцию о легкости своего поведения от Полной Дамы. Это было странно, потому что в чем в чем, но в легкомысленности ее еще ни разу не упрекали. А тут на тебе. Хотя Полная Дама, по сути дела, права. Но… ведь ничего плохого она не делала в эту ночь. Девушка вздохнула и оглядела пустую гостиную. В семь утра в воскресенье увидеть кого-то здесь маловероятно, но все-таки лучше перестраховаться. Гермиона сняла мантию и развесила ее на спинке стула у огня. На улице было прохладно и как-то сыро. Наверное, после вчерашнего дождя. Девушка разгладила мантию и посмотрела на огонь. Она с детства любила игру пламени, будь то камин или же костер. Огонь завораживал, притягивал. От него веяло одновременно уютом и опасностью. Она вытянула вперед озябшие руки. Нельзя думать о своем дурацком поступке. Лучше притвориться, что ничего не было, потому что иначе можно сойти с ума. Слава Богу, хоть все обошлось. Никто их не встретил, никому ничего не пришлось объяснять. Она жутко устала от этого бесконечного водоворота лжи. Так хотелось кому-то рассказать о том, что терзает душу, но рассказать некому. Придется тонуть в этом омуте одной. Совсем одной. О планах относительно похода к Дамблдору как-то подзабылось.