Цвет Надежды

Мариса гладила то светлые прядки на отчаянно вертящейся головке, то ледяную дрожащую руку Нарциссы. Сколько это длилось, она не знала. Наконец Нарцисса усадила ребенка на плед и закрыла лицо руками. Все силы разом ее оставили. Если раньше она питалась мыслью о встрече, о миге близости со своим малышом, то теперь горькое разочарование и душевная боль вытянули все силы. Ее сын, ее родной крошечный мальчик не хочет быть рядом с ней. Это не его вина, нет. Он просто привык быть один. Привык к тому, что рядом молчаливые и безропотные эльфы. Ему оказалась не нужна ласка, не нужно тепло. Неужели их отняли навсегда?

А потом был вечер на террасе, когда две девушки просто сидели в полной тишине и утирали слезы. Оказалось, что и в слезах можно найти единство. Сказать было нечего. Реальность, жестокая и неотвратимая, предстала перед ними очень ясно. И не осталось ничего: ни радости, ни надежды, ни ожидания чуда. Даже простых слов утешения не осталось. Лгать бессмысленно, а бороться бесполезно.

Осталось лишь смириться и сжиться c этой болью и чувством одиночества в кругу близких по крови людей.

Джеймс Поттер зажмурился, весь без остатка растворяясь в тепле, исходящем от ласковых пальчиков. Он лежал на диване в собственном доме. Доме, который он должен был уберечь любой мыслимой и немыслимой ценой, потому что здесь сосредоточился весь его мир. Вся жизнь. Лили, которая ласково гладила его лицо, уложив его голову на свои колени, и Гарри — маленький теплый комочек. Новая жизнь. Джеймс должен был защитить их любой ценой. Именно для этого он менял защиту на своем доме несколько раз за неделю. А теперь вдруг понял, что остался один единственный выход — наложить сложную родовую защиту и сделать хранителем тайны одного единственного человека. Лишь этот человек сможет найти небольшой уютный домик в Годриковой Лощине, больше никто. В момент активизирования этого сложного и древнего заклятия все люди, когда-либо бывавшие в защищаемом месте, навсегда забывают о его местонахождении. Они могут помнить убранство дома, незначительные детали, но ничего из того, что поможет его найти.

— Слушай, кроме ребят, кто у нас был? — вдруг спросил Джеймс.

— Эмили, Дамблдор и все. А что?

— Это хорошо.

— Ты снова о защите?

Он кивнул, не открывая глаз.

— Да, думаю. И чем скорее мы поставим защиту, тем лучше.

— Но кто будет хранителем? Дамблдор?

Джеймс открыл глаза и увидел ее задумчивое лицо, обрамленное рыжими локонами. Наверное, так выглядят ангелы. Джеймс сел, потер ноющий висок и проговорил:

— Понимаешь, Дамблдор не может нести ответственность за каждого выпускника Хогвартса.

— Да, я понимаю. Тогда кто-то из ребят?

Джеймс устало потер лицо. Сколько же он не спал? Кажется, пошли вторые сутки. Сначала дежурство, потом выходка Сириуса. Хотя… До этого еще были похороны одного из его ребят. Джеймс откинулся на спинку дивана, почувствовал на своей руке теплую руку и с силой сжал, не открывая глаз. Он не хотел показывать Лили свою слабость и растерянность. Ей и так доставалось. Тревога, постоянное ожидание дурной вести, страх, что он однажды не вернется с очередного дежурства. Вот из чего состояла жизнь Лили Поттер. Джеймс вздохнул. Если бы он попытался измерить свою любовь к Лили и меру благодарности к ней, не хватило бы и целого океана. Как бы тяжело ни складывался его день, сколько бы крови он ни увидел на очередном вызове к месту трагедии, он твердо знал, что дома его ждет эта светлая улыбка, нежные руки и молчаливая поддержка. Ни расспросов, ни упреков в долгом отсутствии. Лишь хорошие новости о том, как вел себя маленький Гарри и что нового в области культуры или квиддича, хотя она и не слишком разбиралась в последнем. Частенько трогательно путала термины и не могла запомнить фамилии игроков. Но ведь старалась, ради его усталой улыбки. Она день за днем создавала его мир, как искусная мастерица, сплетая нити света, радости и добра, не оставляя ни одного шанса тревогам, несчастьям, горестям проникнуть за стены их небольшого дома. И не потому, что она была сильной волшебницей. Нет. Она творила женскую магию, ту, что сильнее заклятий и недобрых слов — магию любви, магию света.

Джеймс встал с дивана и подошел к колыбельке. Их малыш сладко спал, чему-то улыбаясь во сне. Как прекрасен мир детства. Сколько света и радости таит он в себе! Джеймс сделает все, чтобы улыбка его сына никогда не померкла. В тот день он еще не знал, что маленькому Гарри Поттеру остается всего лишь несколько дней безмятежности. А потом… Странное слово «сирота». Сухое, протокольное. За ним не видно детских слез, не видно бескрылой мечты и робкой надежды.

Джеймс повернулся к Лили.

— Спасибо тебе. За все, за все.

Она молча приблизилась и обняла его, крепко-крепко, укрывая от всех невзгод и несчастий. Рядом с ней страхи таяли. Оставалась Надежда.

Джеймс в очередной раз подумал: как же тяжело, должно быть, его друзьям приходить в пустые одинокие дома, где их никто не ждет, не встречает.

Мысли вернулись к кандидату на роль хранителя.

— Может, Ремус? — внезапно предложил он.

— Ремус… — Лили задумалась. — Во-первых, послезавтра полнолуние, поэтому какое-то время он будет не в форме. А ты хочешь сделать все как можно быстрее.

— Точно. Я забыл, — Джеймс задрал голову к потолку. — Сириус или Питер.

Сложность выбора заключалась в том, что человек должен быть готов пожертвовать собой, если это понадобится. Тайну нельзя выпытать, но кому это докажешь? Следовательно, существовала вероятность нападения, применения запрещенных заклятий типа круцио . Человек не должен сломаться. Вообще, быть хранителем означало верную смерть в случае, если за охраняемым домом кто-нибудь охотился. А дома авроров в последнее время исчезали с карт, как по мановению волшебной палочки. Кто из его друзей готов пойти на риск? Конечно, любой. На то она дружба и есть. Но почему-то сознание упорно подсовывало образ Сириуса. Хотя… подобный ход мыслей мог быть не только у него. Значит, лучше выбрать на эту роль Питера. С виду слабый и безвольный. Мало кому в голову придет подумать, что он — хранитель тайны. Да к тому же у Сириуса, работавшего в боевом отряде авроров, то есть частенько попадающего в переделки, было гораздо больше шансов погибнуть, нежели у Питера, занимающегося бумажной работой в министерстве. Значит, и с этой точки зрения Питер — логичный выбор. Но что-то останавливало Джеймса Поттера. Объективных причин для недоверия не было. Да, они с Питом в последнее время реже видятся. Ну и что с того? Он и с остальными ребятами пересекался лишь при смене с дежурств, встречаясь только по выходным, да еще получал от Лили информацию о делах того или иного. Это и есть взрослая жизнь. Да еще эта проклятая война… Значит, дело было не в недоверии. В чем же тогда?