Цвет Надежды

— Почему так долго? — Люциус посмотрел в потолок, потрясенный тем, что с ним происходит. — Почему столько лет ты пряталась?

— Потому что я не хотела этой встречи. Я боялась увидеть тебя, боялась снова… Знаешь, миллион раз я представляла себе встречу.

Она усмехнулась, он тоже.

— И как ты себе это представляла?

— Сначала это было совсем наивно. Я очень хорошо помню свою помолвку. Ты не пришел. Помнишь?

Он просто кивнул. Еще бы он не помнил.

— Когда я стояла у алтаря, я все время думала, что ты появишься и заберешь меня. Так смешно. Ведь понимала же, что не появишься, но все равно ждала.

Люциус зажмурился, закусив губу. Зачем волшебникам круцио ?

— Потом ждала, что ты появишься в клинике. Ужас. Я почти хотела, чтобы что-то случилось… Чтобы появился благовидный предлог. Смешно. А потом я встретила тебя с сыном в книжной лавке.

— Когда? — Люциус замер. Она была рядом, а он не знал.

— Четыре года назад. И знаешь, я поняла, что не смогу. Сначала хотела тебя окликнуть. Ведь в этом нет ничего предосудительного. А потом…

Люциус прижался щекой к ее макушке. Как давно он не слышал искренних слов. Прямота Фриды просто сбивала с толку. В этом она совсем не изменилась. Она могла вот так просто и безыскусно рассказывать то, что чувствует. Почему же Люциус никогда так не мог? Почему скрывал даже от себя все эти годы?

— Я люблю тебя, — внезапно выдавил он.

В тишине слова прозвучали, как раскат грома. Фрида дернулась из его объятий, но он не выпустил.

— Я люблю тебя, — упрямо повторил он. — Да, я не такой, каким ты хотела меня видеть. Я сделал много ужасных вещей, но я люблю тебя. Так, как умею. Как никого никогда не полюблю и…

— Отпусти меня, — негромко попросила она.

Люциус послушно разжал руки. Фрида медленно обернулась. Он утонул в ее взгляде.

— Это жестоко, Люциус.

— Это всего лишь правда.

— Я не должна здесь находиться. Это неправильно. И ты не должен.

— Но мы оба здесь.

Она опустила голову.

Почему чертов здравый смысл не дает просто притянуть ее к себе и поцеловать? Наплевать на условности и снобизм, который принято называть светским поведением.

— Ведь ты пришла в эту комнату, зная, что я последую за тобой.

— Я надеялась, что у тебя больше здравого смысла, — Фрида подняла на него взгляд и рассмеялась.

Люциус тоже улыбнулся.

Фрида коснулась его щеки. Люциус зажмурился и прижался к ее ладони.

— Давай уедем куда-нибудь, — прошептал он. — Просто соберемся и…

— Точно. Многолюдными семействами?

Он посмотрел ей в глаза.

— Да, прости. Я… не то говорю. Просто рядом с тобой как-то плохо соображается.

— Думаешь, рядом с тобой хорошо?

Снова улыбки, необъяснимые и искренние.

Люциус понял, что миллион лет не испытывал одновременно такого сумасшедшего счастья и такого разочарования от того, что наступит завтра, и все это покажется сном. Ведь он не может предложить ей роль любовницы. Всем этим холеным красавицам, с которыми он периодически встречался, — пожалуйста. Но только не ей .

Сколько условностей, сколько проблем. Но ведь есть сегодняшний день. Тепло ее руки и биение ее сердца.

Дверь распахнулась, заставив Фриду отскочить в сторону, а Люциуса негромко выругаться. Мальчишка лет пяти-шести с огненно-рыжей шевелюрой смерил Люциуса недовольным взглядом.

— Мам, ты куда пропала? — тоном избалованного ребенка протянул он.

Люциус ошарашенно оглянулся на Фриду. «Мам»?

— Милый, мы разговаривали с мистером Малфоем — отцом Драко. Ты ведь помнишь Драко? Мы с ним и с Блез ездили в прошлом году на водопады.

Но больше поразило не это. Фрида изменилась за доли секунды. Сейчас она была матерью. Той матерью, какую никогда не видел Люциус в своей семье. Во взгляде — смесь гордости и нежности, а еще Люциус вдруг понял, что в мире Фриды его уже нет. Вот минуту назад был, а теперь нет. Теперь в ее мире только этот надутый мальчишка.

— Люциус, — она наконец-то решила объяснить и ему, — это Брэндон — мой сын.

Люциус просто кивнул. Ее сын. Мальчик, которого могло бы и не быть, если бы Люциус не был таким дураком много лет назад. Он вдруг почувствовал жгучую неприязнь к мальчишке. Этот ребенок занял чужое место. Вот сейчас он вмиг занял место Люциуса в сердце Фриды, а несколько лет назад занял место их детей, которые могли бы быть. И неважно, что виноват в этом сам Люциус. Сейчас он обвинял во всем ребенка.

Эгоистично? Да. Но ведь эгоисты — это недолюбленные дети. Дети, которым заменяли любовь дорогие игрушки и подарки в лучшем случае, и полная безучастность со стороны родителей — в худшем.

— Прости, мы пойдем, — Фрида быстро отвела взгляд и вышла за руку с сыном.

Люциус успел заметить вину, отразившуюся в ее глазах. Циник, прочно поселившийся в его душе, рассмеялся. Эта вина не перед ним за поспешный уход и растравленную душу. Эта вина перед сыном за проявленную слабость.

Люциус стоял посреди комнаты, глядя в пространство. Он еще чувствовал запах ее волос и прикосновение ее руки к щеке. Вот только ее уже не было. Сон. Миф. Глупость.

Дверь отворилась, и вошел Фред Забини. Он пересек комнату, опустился в мягкое кресло и закурил.

— У нее есть сын, — глядя перед собой, проговорил Люциус. — Почему я об этом не знал? Почему мой сын знал, а я нет?

Фред выпустил струйку дыма, проследил за ней взглядом и наконец произнес:

— Ты никогда о ней не спрашивал. А Драко познакомили с Брэндом в прошлом году. Он гостил у Блез. Фрида приехала и соблазнила детей поездкой на водопады. По-моему, они здорово провели время.

— Не сомневаюсь.

Люциус со вздохом сел в соседнее кресло.

— Черт, — негромко проговорил он.

— Извини, я должен был предупредить, что она приедет.

— Люциус, у нее со здравым смыслом всегда были проблемы, поэтому прошу тебя: не причиняй ей боль. Слышишь?

Люциус Малфой поднялся из кресла и направился к выходу.

— Люциус!

Но он так и не ответил ничего Фреду Забини. Он никогда не давал обещаний, потому что знал, что все равно их нарушит.

Люциус Малфой спустился по ступеням и отворил дверцу экипажа с фамильным гербом. Нет. Ничего не закончилось.

Все только начинается.

03.02.2011