Цвет Надежды

— Он хорошо, ничего не помнит. В общем… все в порядке. Спасибо.

Она наконец-то оглянулась. Он сидел все в той же позе, втянув голову в плечи. В эту минуту он был таким трогательным, что внутри что-то сжалось.

— Этот проход… Те, кто его открыл, узнают, что это ты?

С секунду он смотрел в ее глаза, а потом просто кивнул. Гермиона шумно втянула носом воздух и, стараясь, чтобы голос не дрожал, спросила:

Пожатие плечами. Этот человек не пытался вызвать жалость, он просто и коротко отвечал на ее вопросы.

— Но ведь ничего страшного они не сделают? — лихорадочно заговорила девушка. — Ведь они… они не посмеют… Ты же не виноват. Это же…

— Да не бери в голову, — он подмигнул. — Все нормально.

И этот легкомысленный жест смел все ее хладнокровие и вышвырнул прочь доводы, которые она пестовала целую неделю. Гермиона и сама не заметила, как бросилась к юноше и крепко обняла его за шею. Сейчас, когда он сидел на парте, они были одного роста. Прижимаясь щекой к его щеке, она бессвязно шептала:

— С тобой не должно ничего случиться. Это неправильно. Я… Я… Я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло. Пообещай, что все будет хорошо. Я не вынесу, если что-то случится, я…

Драко Малфой крепко обнял ее и зажмурился, вслушиваясь в лихорадочный шепот. Никто. Никогда. Не говорил подобных слов. И их простая искренность била по нервам сильнее заклятий. Он гладил ее волосы, затянутые в тугой хвостик, и старался запомнить это мгновение навсегда, раствориться в нем.

— Я раньше почти не плакала, а теперь все время плачу, — досадливо всхлипнула она у его уха. — Как протекающий котел, честное слово.

Он рассмеялся. О нем никогда так не плакали. Это было приятно, трогательно и… больно. Он не хотел ее слез.

— Не плачь. Слышишь. Лучше улыбнись. Ну, для меня… пожалуйста.

Она отклонилась, стараясь не смотреть в его глаза. Покрасневший нос, мокрые дорожки, которые она старательно стирала со щек.

Продолжая удерживать ее одной рукой, второй он достал носовой платок. Осторожно стер слезы. Она стояла, зажмурившись, и негромко всхлипывая.

— Ну улыбнись же, — попросил он.

Она постаралась улыбнуться, не открывая глаз.

— Подлог! — возмутился юноша. — Это не улыбка.

Теперь она улыбнулась по-настоящему.

— Посмотри на меня, — попросил он.

Она медленно открыла глаза.

Прошла минута, другая, а они все смотрели в глаза друг друга. Улыбки давно исчезли. Два взгляда были серьезны, как никогда. А еще в них было что-то… То, о чем каждый боялся сказать вслух, чему названия не давал даже в мыслях. Он провел большим пальцем по ее щеке, она нежно коснулась его виска.

Он потянул вниз ее резинку для волос, заставив каштановые пряди рассыпаться по плечам. С восхищением оглядел ее. Гермиона могла поклясться, что ему нравятся ее волосы, но ведь он никогда в этом не признается.

Мгновение — и он притянул ее к себе в поцелуе. И не было слов и мыслей. Не было вчерашнего дня и не было завтрашнего. Было лишь это мгновение, растянувшееся на целую жизнь.

Вечность спустя он оторвался от ее губ и еще сильнее обнял ее. Глухо произнес:

— Пообещай, что никогда не будешь плакать.

— А ты пообещай, что с тобой не случится ничего плохого.

— Я могу обещать только то, что зависит от меня.

Где-то она уже слышала эти слова… Гермиона отклонилась, заглянула в серые глаза.

— Я боюсь за тебя.

Он передернул плечами и вновь подмигнул.

— Мои манеры пинают меня ногами. Я сижу в обществе дамы.

— О!

Гермиона сделала два шага назад, и он спрыгнул с парты. Она привычно подняла голову.

— Жаль. Мне нравилось, когда мы были одного роста, — она улыбнулась.

— Это легко устроить.

Он галантно протянул ей руку и как-то неловко шагнул.

— Все нормально.

— Тебе наверняка прописали постельный режим.

Судя по его виноватому взгляду, она угадала.

— Драко Малфой, марш к себе в комнату!

— Ну, ты же не последуешь за мной. А через камин разговаривать как-то нелепо.

— Сядь ты, Мерлина ради, куда-нибудь! — взмолилась Гермиона.

Она вдруг почувствовала себя ответственной за этого человека. Он послушно присел у того самого дерева, под которым они целовались в прошлый раз. Гермиона покачала головой и присела рядом. Он похлопал по месту рядом с собой. Она послушно пересела ближе. Потом подумала и устроилась на его плече. В эту последнюю встречу она могла позволить себе подобную вольность. Ведь это — в последний раз. Еще столько вопросов, столько сомнений, но почему-то говорить не хотелось. Хотелось вечно слышать биение его сердца и чувствовать его запах. Совесть, безжалостно терзавшая ее всю неделю за мысли о слизеринце, отступила перед этой последней встречей.

— О чем ты думаешь? — негромко спросил он, теребя прядь ее волос.

— О твоем медальоне, — соврала она.

— Когда удаляла твои порезы.

Гермиона умолчала, что впервые видела его несколько месяцев назад при странных обстоятельствах.

— Это волшебный медальон. Его подарила Мариса на мое тринадцатилетие. Толком не объяснила, для чего он. Просто просила никогда не снимать. Я сначала поупирался из вредности. Но, признаться, он мне понравился.

— Можно посмотреть?

— Да.

Он чуть пошевелился, оттягивая ворот свитера и доставая цепочку. Тяжелый медальон лег в ее ладонь. Оскаленный дракон тут же уставился на нее своими глазками-бусинками.

— Ужас. Он на меня смотрит.

— Да, Блез его тоже за это терпеть не может.

Он и сам не заметил, как имя невесты сорвалось с губ.

— Мне он нравится, — тут же откликнулась Гермиона.

Не то что бы ей нравился этот маленький монстр, но не хотелось быть похожей на Блез Забини.

Он вздохнул, с минуту помолчал, а потом проговорил:

— Вероятно.

Наверное, чтобы что-то понять в нем, в себе, в их непонятных отношениях.

— Да я, вообще-то, пока никак не приглашал…

— Кавалер, называется.

— О Боже, неужели непонятно? Любой девушке приятно проявление внимания!

Ну вот. Сидит рядом с ним, так, что ближе просто некуда, и устраивает личное счастье собственной соперницы. Как он когда-то сказал: «В Гриффиндор берут исключительно психов…». В этом есть смысл.

Драко пожал плечами. Наступила тишина, которую юноша нарушил первым:

— С Невиллом, — откликнулась Гермиона, вспомнив, что Невилл и правда ее приглашал, и она обещала подумать.

— С Лонгботтомом? — он фыркнул.

— А что тебя так смешит?

Гермиона старательно заправила медальон за ворот его свитера и чуть отодвинулась, взглянув в серые глаза.

— Просто… вы будете странно смотреться. Он неуклюжий и…

— Он чудесный. И знаешь, зря ты так о нем. Если бы ты знал, какая у Невилла непростая судьба, и…

— Я знаю.

— Моя мать финансирует отделение, в котором лечатся его родители.