Цвет Надежды

Дверь в кабинет директора бесшумно отворилась от легкого прикосновения. Дамблдор стоял у шкафа, скрытый от вошедшего Снейпа стеклянной дверцей. По характерному серебристому свечению Северус понял, что директор работает с Омутом памяти. Снейп дождался, пока хозяин кабинета закончит, и эти несколько минут показались бесконечностью. Зато они же позволили привести мысли в порядок. Северус вздохнул, взял себя в руки, и весь задор, с которым он шел по коридорам Хогвартса, испарился, сдулся, как воздушный шарик. Только потом зельевар понял, что Дамблдор именно этого и ждал: давал ему время прийти в себя. От этого в душе шевельнулось раздражение. Впрочем, оно оказалось гораздо слабее, чем могло бы быть.

Директор наконец закрыл стеклянную дверцу и встретился с Северусом взглядом. Дамблдор казался усталым и немного подавленным, и это было непривычно. Даже в моменты, когда он был морально опустошен, физически измотан, ему удавалось выглядеть собранным и спокойным. Точно все земное обходило его стороной, будто он был выше этого. Сегодня все было иначе.

Дамблдор медленно пересек кабинет и кивнул на стоящее напротив стола кресло.

— Присаживайся, Северус.

Привычная волна уважения, почтения, почти благоговения по отношению к Дамблдору, заставила Северуса сделать несколько шагов к предложенному креслу. Всем, что он имел, он был обязан этому человеку. Но ведь тем, чего не имел, — тоже. Северус остановился посреди кабинета, наблюдая, как директор занимает свое место.

— Спасибо, я сегодня насиделся, — отрывисто произнес он.

— А я, напротив… Мой день был очень насыщенным.

Дамблдор откинулся на спинку кресла и некоторое время смотрел в глаза зельевара. Северус привычно поставил блок на свои мысли. Он делал это всегда. Зачем, и сам не знал. Он прекрасно понимал, что захоти Дамблдор что-либо узнать при помощи легилименции, скрыть правду от него будет очень сложно даже Северусу. Но последние несколько лет Снейп все равно ставил блок, мимолетно думая, что они могли бы избежать очень многих проблем, если бы хоть изредка позволяли себя общение без слов, выражающих часто не то, что действительно нужно.

— Ты хотел поговорить о Брэнде Форсби? — наконец нарушил тишину Дамблдор. — Появилось что-то новое?

В этот раз они снова предпочли слова.

— Нет. Ничего нового. Я еще не беседовал с Драко и, признаться, сомневаюсь, что он сможет сказать что-то, кроме того, что я уже знаю.

— Механизм понятен. Но цель? — задумчиво произнес директор.

— Очевидная — понятна. Но есть что-то еще. Я уверен. Похищение Гарри, новый наследник… Сведения, которыми обладал Гарри после освобождения, были настолько обрывочны и малопонятны, что догадки можно строить бесконечно. К сожалению, старинных трактатов по Темной магии слишком много, чтобы мы могли учесть все ритуалы. Очевидно одно: юный Малфой в опасности. Нам нужно сделать все возможное, чтобы не допустить его возращения домой.

Северус молча смотрел на хрустальный шар, стоявший на письменном столе директора. Он видел этот шар сотни раз и вдруг понял, что понятия не имеет о его назначении. «Какие только глупости не приходят в голову от безысходности!» — Северус постарался сосредоточиться на том, что говорил директор. Но сейчас, когда Дамблдор рассуждал об очевидных вещах, прислушиваться к ним не хотелось вовсе. А еще сквозили в этих словах какая-то фальшь и неправильность. Нет, директор, разумеется, заботился о каждом ученике, но почему-то в голове Северуса упорно вертелись мысли о скрытых способностях одного мальчика и фатальном везении другого.

— Откуда в семнадцать лет столько самоуверенности? Ведь все можно было бы исправить, скажи они сразу, поделись наблюдениями, сомнениями, — голос старого волшебника прозвучал задумчиво и почти обреченно. Словно он задавал себе этот вопрос не в первый раз и при этом знал ответ, который его совсем не устраивал.

Северус усмехнулся и негромко произнес:

— Может, стоило научить их доверять? Хотя, нет. Лучше было бы дать им повод доверять. Не делать из них лишь средства для достижения цели…

Дамблдор внимательно посмотрел на Северуса. В его взгляде были усталость и грусть.

— Из всех людей, Северус, только ты и Минерва можете поставить меня в тупик своими словами. Уж вы-то, как никто, должны понимать, что происходит. Война, Северус, это не просто слово. Это сила, сметающая все. И не мне тебе объяснять, во что может превратиться наш мир, если Тому Риддлу удастся задуманное. Ни я, ни ты не имеем права поставить все на кон, просто доверившись юности. Вспомни свои семнадцать. Ты слушал советы? Ты не делал глупости? От действия или бездействия этих мальчишек зависит слишком многое. И мы призваны защитить их от самих же себя. То, что ты рассказал о Драко не так давно, многое объясняет. Я не буду возвращаться к разговору о своевременности тех или иных слов. По сути, ты прав: несколько лет назад нам это вряд ли что-то дало бы. Но теперь мы знаем, что собой представляет этот мальчик. Он еще сам не понимает своей сути, не осознает ее. И кто, как не мы, можем ему помочь, раз уж семья обошлась с ним так.

— Это просто домыслы. Все зависит от него. От его желаний. Они не смогут воспользоваться его способностями против его воли.

— Но они могут его уничтожить ради их собственной безопасности. Судя по тому, что он сделал для Гарри, они потеряли над ним контроль.

— Он сделал это не ради Поттера.

— Я указал суть действия. Важно не то, что мы понимаем причины. Важно то, что непременно поймут они.

Наступила тишина. Северус хрустнул пальцами, посмотрел в пол… Дамблдор на миг прикрыл глаза, а потом негромко произнес:

— Ты был раздражен, когда пришел. Что случилось?

— Я говорил с Томом Уорреном.

— И?

Молчание.

— Поверить не могу! Все эти годы вы знали?!

— Что он твой сын? Знал. Но не все годы.

Северус сделал шаг назад, развернулся, отошел к окну, вглядываясь в сумерки и ничего не видя. Одно дело догадываться, почти увериться, и совсем другое — вот так услышать со стороны. Он с силой сжал край подоконника.

Когда Дамблдор заговорил, его голос прозвучал так тихо, что Северусу пришлось прислушаться.

— Властимила обратилась ко мне шесть лет назад. Рассказала о Томе и попросила позаботиться о нем.

— Почему именно к вам?

— Не знаю, Северус. Право, не знаю. Думаю, ты помнишь, насколько неординарной личностью была эта женщина.

О да! Он помнил. Он все помнил, но ни черта не понимал!

— Почему вы не сказали мне? Почему я узнал об этом лишь сейчас, да и то случайно. Почему?

Мужчина резко развернулся, прислонясь к подоконнику и сложив руки на груди.

— Северус… ты неверно истолковал ситуацию.