Цвет Надежды

— И откуда в тебе стремление спасти мир? — пошутил профессор. — О наследнике известно давно. Тебя-то это почему волнует?

— Да плевать мне на мир. Он хотел, чтобы матерью этого… стала Нарцисса.

Северус Снейп поперхнулся воздухом и позабыл, что хотел сказать.

— Ты не ошибаешься?

— Нет. Я не понимаю, почему именно она…

— Вот это я как раз могу объяснить, — хмуро откликнулся мужчина. — Она имеет несчастье быть праправнучкой вейлы. Да еще нести в себе мощный заряд этой ветви магии. Именно потому и ты… — мужчина внезапно бросил на юношу внимательный взгляд и осекся.

Снейп чертыхнулся про себя. Ведь мальчик ни о чем не знает. И Северус — явно не тот человек, от которого нужно узнавать правду.

— Именно потому ты и смог закрыть этот проход, — часть правды — это ведь не ложь.

— Почему? — во взгляде Драко появилось подозрение.

— Твоя мать передала тебе часть силы при рождении.

— И?

— В тебе несколько иная магия, нежели в других людях.

— Ни то, ни другое. Она просто иная. Например, ты вряд ли сможешь вырастить волшебное дерево Маргинас на вытяжку для зелья забвения. Но ты можешь блокировать многие заклятия, противостоять которым большинству не под силу.

— Но я не чувствую ничего необычного.

— Тебе ведь не с чем сравнить.

— И дело в крови вейлы?

— Думаю, да. Однако тебе лучше поговорить об этом не со мной.

— А с кем? — усмешка.

— Летом я услышал разговор.

— И?

— Впрочем, неважно. Вы вряд ли здесь поможете.

Юноша вздохнул, присел на краешек парты, посмотрел на свои руки.

— Мои родители спорили. И…

— Драко, сказанное останется между нами.

— Да, понимаю. Просто непривычно. Так вот, речь шла обо мне, но говорили они как-то странно. Мама требовала не говорить обо мне, как о вещи. А отец… Вы ничего об этом не знаете?

— Я не тот человек, который может что-то тебе рассказать. Но это очень серьезно. Тебе нужно поговорить с Нарциссой. А пока просто поверь в свою силу.

— Но я не знаю ее природы.

— Она тебе мешает?

— Нет.

— Тогда просто прими это.

— Ладно.

Юноша спрыгнул с парты, устало потер лоб.

— Мадам Помфри прописала тебе покой, а не свидания с девушками.

— Выговоры декана тоже в ее назначениях не указывались.

Оба улыбнулись. Напряжение, до этого заставлявшее говорить не то, что нужно, отступило, и они смогли, наконец, просто посмотреть друг на друга. Профессор Снейп мог позволить подобную дерзость только этому мальчику, к которому питал чувства, схожие с отцовскими. И в эту минуту Северус понял, что, благодаря Драко, знает, как вести себя с Томом. С детьми можно просто разговаривать. Не отчитывать, не наставлять, а просто искренне жить их маленькими и большими проблемами.

— Что именно?

— Тебя это не устраивает? — декан приподнял бровь, стараясь скрыть неловкость.

— Нет. Наоборот. Просто… ради чего?

— Ради Нарциссы.

— Вы…

— Мы учились в одном классе.

— Да, Драко. Мы ровесники. Как ни сложно это представить.

— Я… не это имел в виду, — смущение одного и изогнутая бровь второго. — Ну хорошо, это. Извините.

— Мы вместе учились, и она много для меня значит. Твоя мама — удивительный человек.

Во взгляде Драко отразилось понимание, а брови его взлетели вверх.

— Нет-нет. Ты подумал не о том, — поспешно заявил профессор.

— Да, нет. Просто… неожиданно.

— Мы поменялись ролями. Не находишь? «Все было не так — Да нет же. Я видел».

Оба вновь улыбнулись.

— Твоя мама — мой самый близкий друг, — «единственный друг, но об этом не стоит знать посторонним», — мы сидели за одной партой, мы проводили вместе довольно много времени. И она здорово помогала мне.

— Вы просто дружили?

— Да. И дружим до сих пор.

— Странно.

— Хм, тебя же не удивляет дружба мисс Грейнджер с «лучшими» представителями ее факультета, — в голосе декана прозвучал сарказм.

— Удивляет, — откликнулся Драко негромко и искренне.

— Ну, значит, у тебя будет еще один повод для удивления, — резюмировал мужчина.

— Вечер сюрпризов, — Драко потрясенно помотал головой. — Почему я никогда этого не замечал?

— Наверное, ты просто никогда не присматривался к матери. Ей плохо без тебя, Драко.

Мальчик промолчал, глядя под ноги. Мужчина взмахом палочки сделал огонь в камине ярче. Изначально обстановка предназначалась для устрашения, но раз уж беседа приняла такой странный характер…

— Они шантажируют ее мной.

— Этого следовало ожидать.

— Не давать им повода. Хотя этот совет несколько опоздал.

Драко встал, обтянул рукава свитера, сжав их в кулаках. В эту минуту он казался таким потерянным и беззащитным, что у Северуса дрогнуло сердце. Появилось желание потрепать мальчика по плечу, обнять. Но зельевар прекрасно понимал, что они оба слишком не привыкли к подобным проявлениям чувств. Вместо этого Снейп поглубже засунул руки в карманы мантии, однако когда он заговорил, Драко поднял взгляд и посмотрел с благодарностью — столько эмоций было в негромком голосе.

— Драко, независимо от того, какое решение ты примешь, и чем это будет грозить, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. В любое время. И это не только ради Нарциссы. Ради тебя самого.

Мальчик улыбнулся по-настоящему. Той улыбкой, которую Северусу нечасто доводилось у него видеть.

— Спасибо, — слегка смущенно проговорил он. — Я буду иметь в виду.

— А теперь иди к себе. А то мадам Помфри, если узнает, будет очень недовольна, и тогда нас уже ничто не спасет.

— Доброй ночи.

Драко быстро вышел, избавив обоих от неловкости прощания. Было сказано и так слишком много. Но впервые Северус не испытывал досады из-за собственной откровенности. Наоборот. Ему было легко. Потому что в этом безрадостном мире появился просвет. Теперь он знал, для чего идет эта безнадежная война. Раньше он был здесь из благодарности к Дамблдору, по привычке… Да мало ли надуманных идеалов удерживало его на этой стороне сильнее, чем на той, хотя разница, по существу, была невелика. Когда столкнутся две силы, действующие одинаковыми методами, их всех перемелет в этих жерновах. Но теперь у его войны появился смысл. Ему было кого защищать и чьи улыбки оберегать.

Утро, предшествующее Рождественскому балу, было таким же, как и во все предыдущие годы. Стены старого замка видели это не одну сотню раз. Взбудораженные мальчишки и девчонки… Последние приготовления… Сомнения, радости и горести. Из года в год все повторялось. Ведь во все века в этот день решались чьи-то судьбы. У кого-то хватало смелости сделать шаг, за который часто приходилось платить всю оставшуюся жизнь и жить воспоминаниями. А кто-то все последующие годы терзался тем, что не сумел, не решился, и строил в воображении страшные картины возможных последствий, утешал себя мнимым благополучием. Кто-то же был просто счастлив оттого, что самые смелые мечты вдруг становились реальностью, и две жизни незаметно и неразделимо сплетались в одну. Магия Рождества, магия праздника. А может быть, просто магия молодости. Ведь это — всего лишь день в году, и мы сами делаем его символичным и связываем с ним самые смелые ожидания.