Цвет Надежды

Гермиона проснулась со странным чувством. Будто весь мир залит ярким светом. Она сознательно цеплялась за это ощущение, потому что свет помогал скрыть сомнения и неуверенность, не давал думать о возможных последствиях. Впервые предыдущий вечер не казался сном, а был абсолютно реальным и естественным. Впервые Гермиона помнила каждое мгновение. Свои слова, его слова, их молчание и прикосновения. И принятое решение тоже помнила. Отчетливо и ясно. Часто, сказанное или сделанное вечером, в утреннем свете блекнет и теряет смысл. Или же глупость случившегося становится болезненно очевидной. Но не в этот раз. Сегодняшний утренний свет окрасил прошедшие события именно в те краски, которые Гермиона видела вчера. Никаких искажений — все ясно и четко. И от этого ей было спокойно. Она — права. Впервые за свои семнадцать лет она имеет право сделать что-то для себя, без оглядки на родителей, учителей и друзей. Это будет ее день.

С этими мыслями девушка покинула спальню. В гостиной почти никого не было. Кто-то еще спал, кто-то загодя готовился к празднику, хотя до него еще был целый день. Гермиона посмотрела на диван, облюбованный их компанией шесть лет назад. На удивление, он не пустовал: там о чем-то негромко переговаривались Гарри и Невилл.

Девушка поздоровалась. Невилл бросил на нее внимательный взгляд, Гарри улыбнулся и помахал рукой. Гермиона присела на соседнее кресло.

— Умчался в совятню, — откликнулся Гарри. — Он только сегодня заметил, что забыл парадную мантию. Решил отправить письмо Фреду и Джорджу.

— Остается надеяться, что они не успеют наложить на нее никаких заклятий, — усмехнулся Невилл.

— О да. Будет весело, если она вдруг начнет говорить непристойности во время бала, — откликнулась Гермиона.

— Или станет прозрачной, например, — подхватил Гарри. — Или… Привет, Рон. Отправил?

На лице Гарри появилось самое невинное выражение, на которое он был способен. Словно они не обсуждали только что, чем грозит Рону обращение к таким братьям, как близнецы Уизли.

— Отправил. Привет, Гермиона.

— Привет.

Рон плюхнулся на диван и задумчиво потер подбородок.

— Что случилось? — осведомилась девушка.

— Да я вот подумал: вдруг они наложат какие-нибудь заклятья? С них станется.

— Что ты! — воскликнула Гермиона.

— Ни в коем случае! — уверил Гарри.

— Они так не поступят! — поддержал Невилл.

Хор уверений в порядочности братьев Рона был не менее искренним, чем лица говоривших.

— Но все-таки ты мне ее принеси, прежде чем надевать, — с улыбкой предложила Гермиона.

Гарри с Невиллом рассмеялись. Рон расплылся в довольной улыбке. Жалуясь, он надеялся именно на такой исход, потому что не хотелось предстать перед собственной девушкой издающим неприличные звуки или раз в пять минут оказывающимся неодетым. Слишком хорошо он знал собственных братьев.

По дороге на завтрак Невилл чуть отстал, потянув Гермиону с собой. Девушка сбавила шаг, глядя в спину Гарри и думая о том, что у того из-под воротника свитера торчит ярлычок. Нужно заправить.

— Гермиона. Я насчет бала. Ты уже решила, с кем пойдешь?

Девушка обернулась к Невиллу. Из нескладного упитанного мальчишки он превратился в приятного юношу. Самое главное, он пока не понимал, насколько симпатичным стал. В нем по-прежнему чувствовались стеснение и неуверенность, и это позволяло многим девчонкам с младших курсов считать его особенно милым. Гермиона улыбнулась.

— Я пойду с тобой.

— Правда? — в улыбке Невилла сквозило явное облегчение. — Здорово. Спасибо. Даже не надеялся, что самая симпатичная девушка факультета примет мое приглашение.

Щеки Гермионы порозовели. Она всегда тепло относилась к Невиллу. Он не был настолько близок, как Гарри или Рон, и это возводило его в статус просто милого паренька. Оттого его безыскусный комплимент заставил покраснеть. Никто не говорил ей, что она симпатичная, кроме мамы. Но ведь мама не может быть объективна. Ни Гарри, ни Рон никогда не озвучивали это, хотя, возможно, так и считали. Но важно ведь услышать!

— Спасибо за комплимент, — смущенно улыбнулась Гермиона.

— Ну что ты.

Неловкость момента разбил Рон, крикнув:

Пришлось догонять и радоваться тому, что неловкий разговор так удачно прервался.

Гермиона думала о том, что она некрасиво поступает, соглашаясь на предложение Невилла и понимая, что сделает все, чтобы уйти с бала с другим человеком. Но воспоминания о вихре в серых глазах заглушали голос совести. Она ничего не обещала Невиллу. Никогда. Они просто приятели. И он поймет. Он славный.

А Невилл думал о том, насколько все изменилось за прошедшие годы. На четвертом курсе Гермиона ответила «нет». Вежливо, даже как-то необидно. Но это был отказ. Тогда Невилл в душе немножко радовался тому, что она предпочла мировую знаменитость. Проиграть такому сопернику было не стыдно. Но ведь все равно это было поражение. И вот сегодня она согласилась. Не то что бы Невилл ожидал чего-то особенного от этого вечера. Просто… он был рад.

В обеденном зале, едва заняв свое место, Гермиона бросила взгляд на слизеринский стол. Ожидала увидеть знакомую полуулыбку и увериться в своей правоте, но его не было. Его место пустовало, впрочем, как и место Блез Забини. От этого стало немного тревожно. Может быть, она переоценила свои силы?

Гермиона вздохнула и принялась ковырять вилкой запеканку, стараясь, чтобы никто не заметил ее волнения.

Драко Малфой проснулся рано. Признаться, можно было и вовсе не ложиться, потому что разговор со Снейпом не выходил из головы всю ночь. А еще мысли о ее пальчиках на его спине… Воспоминание об этом, в общем-то, невинном действии не давало покоя. Сердце вздрагивало, и внутри что-то сжималось. А еще вспоминался разговор родителей…

— Он не оружие. Не смей так говорить!

Звенящий голос матери разорвал в тот день нити паутины, которыми было опутано его сознание, и весь его мир перевернулся. Первый шаг против Люциуса. И вот сегодня… второй. Драко вздохнул. Не было человека, способного подсказать ему, прав ли он. Может быть, он делает самую большую ошибку в своей жизни? А может, самый верный поступок.

Юноша отбросил одеяло и на миг прижал ладонь к груди. Медальон был непривычно теплым. Возможно, это одна из причин, по которой он проснулся в такую рань? Драко задумчиво провел пальцами по рельефному контуру маленького дракона и потер лицо. Казалось, что-то важное рядом, но он никак не мог ухватиться за это ощущение. Однако юноша не чувствовал дискомфорта или тревоги, поэтому просто не стал цепляться за ускользающие видения.

Откуда ему было знать, что в эту ночь вся магическая сила волшебницы, создавшей этот оберег, противостояла древнему заклятию, наложенному на фамильный перстень? Переплетенные нити древних заклятий, прочные, неразрывные… Одна ветвь вековой магии против другой. И все же одна из них оказалась чуть сильнее. Почему? Быть может, потому, что творилась не ненавистью, а любовью?