Цвет Надежды

— А я гадал, придешь или нет?

— Сейчас уже не знаю. Уезжаешь?

— Да, мы решили ехать с Блез в твоем экипаже.

— Разумно. Да и вообще, вдвоем веселее.

Пэнси смотрела на знакомые черты, освещенные отблесками камина, на силуэт, отражавшийся в оконном стекле, и чувствовала, что предательские слезы собираются где-то в горле, заставляя сглатывать чаще обычного. Да еще в носу начало нещадно щипать.

— Даже не думай! — Драко предупреждающе ткнул указательным пальцем в сторону девушки.

— Не буду, не буду, — Пэнси быстро замахала руками, словно отгоняя слезы прочь. — Я ведь знаю, что это плохая примета. Живых не оплакивают. Да и вообще, это от… — она вновь помахала руками, — …от всего.

Хорошо закончила. Этим самым «от всего». Емко. Драко сглотнул и шагнул навстречу. Дернул Пэнси за серо-зеленый шарф, еще не завязанный и болтающийся поверх мантии неровными полосками.

— Знакомство сегодня?

— Да, предполагалось, что на помолвке, но теперь не знаю.

— Удачи тебе.

Пэнси нервно расхохоталась.

Он тоже рассмеялся.

— Не знаю, — беспечно взмахнул рукой. — Будем надеться, что да.

— Два безнадежных пожелания сложим в одно, которое непременно сбудется. На двоих.

— Точно.

— Или на троих.

— Или на всех, заинтересованных в этом.

Они помолчали. Потом Пэнси кивнула и сделала шаг назад.

— Присмотри за Блез, если получится, — негромко попросил юноша.

— Обязательно. Ты… не волнуйся. Отец не даст ее в обиду.

— Только на это и надеялся, когда писал ему.

— Ты писал Фреду?

— Да.

— Да.

— А… Люциус?

— Тоже.

— Если бы я шутил, ты бы смеялась.

— Может… — отчаянный взмах, — может, не поздно? Драко, ведь он прислал экипаж. Это…

— Пэнси! Пэнси, тебе пора.

Юноша легонько взял девушку за плечи и подтолкнул к выходу.

— Драко!

— Пэнси! Тебя Блез ждет.

На пороге она все же вывернулась из сильных рук и крепко обняла Драко за шею.

— Удачи, сумасшедший.

— Спасибо.

— Я жду от тебя письма, как что-то решится.

— Угу.

— Мерлин, никогда не думал, что прощаться с девчонками так тяжело. Обещай то, обещай это. Напишу! Обещаю!

Шаг за дверь. Прощальный взмах. Пэнси почти не помнила, как бежала по полутемным коридорам самой короткой дорогой, догоняя Блез.

— Обязательно, Рон, — деревянным голосом ответила девушка. — Я сегодня все расскажу.

Рон почесал затылок, набрал в грудь воздуха, мысленно попрощался с душевным спокойствием…

— Гермиона?

Гарри Поттер подавил зевок и удивленно посмотрел на подругу. После того, как Рон его нещадно разбудил, он проворочался в кровати добрых десять минут и решил все же пойти к Рону. Пусть теперь сам на себя пеняет — будет развлекать разговорами до завтрака.

Друга в спальне не оказалось, вот Гарри и спустился в гостиную. И очень удивился, увидев на краешке дивана ссутулившуюся Гермиону, одетую в джинсы и свитер. Самая что ни на есть утренняя форма одежды. Особенно хорошо девушка смотрелась по соседству с Роном, сидевшем на подлокотнике и нервно теребящим ворот пижамы.

— А тебе карта зачем? — закончил Гарри свой вопрос.

— Со мной смотрит.

Он соскользнул с подлокотника, потянулся, сгреб у Гермионы карту и закрыл.

Гарри еще раз зевнул и присел в соседнее кресло.

— Гермиона, ты как?

— Хорошо, спасибо.

Голос показался чужим.

— Да. Я… уже говорила Рону, что сегодня все вам расскажу. Только позже.

— Что-то серьезное? — прищурился Гарри.

— Нет… Нет, конечно. Ничего из того, о чем стоило бы волноваться.

Гарри, казалось, не успокоил ее ответ, но настаивать он не стал. Просто некоторое время молча смотрел на притихшую Гермиону, вспоминая ее вчерашние слезы, свою растерянность и моля Мерлина, чтобы объяснение оказалось банальным и привычным для Гермионы. Предстоящие экзамены, например. Вот только внутренний голос нашептывал, что не страх за оценки поднял подругу в такую рань. Что-то другое. И предполагать, что именно, Гарри боялся.

— А у тебя что? — покосился он на Рона, чтобы как-то заполнить повисшую тишину.

— Аманда у себя. Одна. Все в порядке, — проговорил Рон, мысленно прося прощения у милой Аманды за то, что упомянул ее имя всуе несколько раз за это дурацкое утро, да еще обвинил Мерлин знает в чем.

— Отелло, — усмехнулся Гарри и тут же нахмурился.

Рон проследил за его взглядом. Оба смотрели на застывшую Гермиону, которая уперлась локтями в колени и почти согнулась пополам. При этом она нервно кусала нижнюю губу, неотрывно глядя на полированную поверхность столика. Гарри попытался перехватить ее взгляд в отражении. А потом понял, что она не видит ничего и никого.

Он только открыл рот, чтобы все же настоять на разговоре, как Гермиона резко подскочила, точно отпущенная пружина.

— Извините, я пойду отдыхать…

Друзья проследили за ней взглядами.

А девушка пулей взлетела по тридцати восьми ступеням. Нет уж. Если он считает, что она отступит просто так, не дождется. В эту минуту даже не было мысли, что ему, может, это вовсе не нужно, и последние часы перед отъездом он проводит в обществе своей невесты, и у него все хорошо, и только ей одной хочется лезть на стенку. Гермиона не думала об этом. Почему? Да потому что что-то в душе знало: ему не лучше. И даже если он и пытался как-то успокоиться в объятиях Блез, она не могла его винить. Если уж обвинять кого-то, то лишь себя.

В шкафу на полке лежала мантия-невидимка, которую девушка так и не вернула Гарри с памятной ночи, когда тот столкнулся с Малфоем у стены. Гермиона закуталась в тонкую ткань и бросилась к выходу. Сейчас ей было все равно, что она не знает пароля. Она попадет в подземелья Слизерина. Как? Она не знала, но была уверена, что точно попадёт.

Когда в гостиной Гриффиндора негромко скрипнул портрет, открывая дверной проем, Рон оглянулся первым. Гарри отреагировал чуть позже.

Друзья переглянулись.

— Может, сквозняк, — предположил Гарри, посмотрев на приоткрытую форточку и колеблющуюся штору.

Рон кивнул, прекрасно понимая, что же это за сквозняк — мантия Гарри до сих пор находилась у Гермионы.

Коридоры. Коридоры. Холодные, едва освещенные, а то и вовсе темные. Шаги — гулким эхом под каменными сводами. И это она, всегда не любившая темноту и, смешно сказать, верящая в привидения? Смешно. Для нее, волшебницы, слово «привидение» не ассоциировалось с полупрозрачными людьми, населявшими замок. У этого слова было другое значение. Из детства. Когда душа уходила в пятки, и становилось страшно до взмокших ладоней. А вот сегодня она бежала безмолвными коридорами, таящими неведомые тени в углах, и боялась лишь одного — не успеть.

Путь в подземелья Слизерина лежал мимо входа в главный зал. Гермиона свернула в широкий коридор, который всего через несколько часов должен наполниться голосами студентов, оставшихся на каникулы в Хогвартсе, и остановилась, как вкопанная. Страх — не успеть — вдруг стал реальностью.