Window Dark - Лаура - королева призраков

Приключение? Я чувствовал его, но не знал, где и когда. Рука мигом повернула кругляшок выключателя, надеясь, что песни не успели разбить эти ощущения.

Но не сидеть же в темноте и одиночестве? Оставался телевизор. На экране первого канала долго и нудно завывала не в тему неизвестная мне группа. А затем кто-то из солистов в том же духе долго и нудно объяснял, что эстрада загнивает, и только его группа набирает все новые и новые высоты, что ведущие гранды измельчали, потеряли связь с народом и достигли творческого тупика, и только его группа сумела найти необходимый массам образ. Но нет денег…

Подобное нытье надоедало за полторы минуты.

По второму каналу шла неразбериха. Экран заполонила толпа народа. На заднем плане ходил священник и кропил святой водой, а невидимый хор подпевал ему ангельскими голосочками. Отодвинув всех за границы видимости, возник улыбающийся комментатор, который сыпал вопросами. А угрюмый мужик в костюме высшего класса лениво на них отвечал:

— А почему Вам пришла в голову идея открыть именно платный туалет?

— Ну видишь ли, на любой товар и услугу должен существовать свой рынок. Спрос на мои услуги не исчезнет никогда.

— Телезрители уже ознакомились с внутренним великолепием. Скажите, на какого потребителя рассчитана такая изысканная обстановка?

— В основном, знаешь, на иностранных туристов. Я думаю, что валютный порядок расчетов оградит нас от случайных посетителей.

— А если мне или нашему оператору вдруг понадобится стать Вашими клиентами?

Знаете, в жизни всякое бывает.

— За рубли тебя, конечно, сюда и на порог не пустят. Но нет проблем. Обменный пункт работает вон в том магазине. Кстати, там заведует мой друган. И лично тебе он может поменять баксы по льготному курсу.

— А в дальнейшем Вы не планируете открыть рублевый зал?

— В обозримом будущем планирую. Ну а пока только за свободно конвертируемую.

— Вот мы с телезрителями видели, что Вы пригласили отца Василия освятить место Вашего бизнеса.

— А что такого? Все мы под богом ходим.

— Но, предположим, к нам прибыли туристы из стран ислама. Они ведь не смогут воспользоваться Вашими услугами. Как им быть?

— Э-э… — вопрос поставил мужика в тупик. — Ну… Может, мы откроем филиалы для таких туристов, куда пригласим муллу из мечети, или как ее там…

Мне стало противно, и я выключил телевизор. Вместе с наступившей тишиной в комнату вползла загадочность. Теперь я уже не боялся, что она исчезнет от нечаянного постороннего шума. Проезжая часть находилась отсюда в необозримой дали, дети давно угомонились, в окрестностях не работала на общество ни одна акустическая система. Только листья деревьев во дворе шелестели сегодня как-то особенно сильно. Их шепот врывался в квартиру через раскрытую форточку и словно предостерегал меня от чего-то.

Не зажигая света. Я подошел к двери балкона, где на крышке радиолы стояло мое сокровище — японский магнитофон — единственная солидная вещь, появившаяся из Бразилии. Я обвел взглядом стройные шеренги кассет на шкафу. Их была целая сотня. На пополнение личного состава аудиогвардии у меня уходила большая часть стипендии, особенно теперь, когда цены в звукозаписях так подскочили. Каждому свое: кому марки, кому монеты и календарики, кому крышки от кастрюлек. А я коллекционировал кассеты. В рядах моего войска был и «BASF», и «Maxell», и «Toshiba», и «JVC», и «TDK», и «Sanyo», и моя особая гордость всевозможные модификации «SONY», начиная с «CHF» и заканчивая новейшими «Metal-SR». Здесь же теснились и менее известные фирмы, включая многочисленные китайские экземпляры. Кассеты словно сами просились в магнитофон. Но и музыка, созвучная моей душе, помешала бы тайному превратиться в явное. Ну где же оно, где? Когда появится? А в ответ тишина.

Ничего не оставалось, как лечь спать, хотя сны задержались где-то на полпути.

Тени неведомого прятались по углам и под креслами. Узор на ковре колыхался, словно морские волны. Прозрачные занавески дрожали и не могли удержать вливавшуюся тьму. Таинственно поблескивали стекла серванта. Блики загадочного света сверкали перламутром на югославском фарфоре. Скрипы и шорохи возникали из ничего и удалялись в никуда. Смутные отражения обнаружились на темном экране телевизора. Тикали часы на стене, разделяя время на секунды и не давая погрузиться в спасительную дрему. Картины яркого дня померкли в памяти, потускнели, отошли в прошлое. Теперь не существовало иного мира, кроме этой сумрачной мглы в квартире и далекого неба за окном.

За окном? Я перевел взгляд туда и оцепенел от ужаса. Уродливое, вытянутое, все в глубоких теневых извилинах человеческое лицо заглядывало в квартиру, прильнув к стеклу. Спустя секунду я рывком пантеры оказался у выключателя, и слепящий свет пяти электрических ламп прогнал царство тьмы.

Не сразу я рискнул подойти к окну. Но когда мне все же удалось сделать это, балкон оказался пуст. Там не осталось никаких следов леденящего душу пришельца. Может, я все же успел уснуть? Однако, остаток ночи я провел с включенной люстрой и яркой настольной лампой.

Если найти шесть пятиэтажных домов, стоящих парами, как малыши из детского сада, и пройти между ними в условный час, то, когда стены последней пары окажутся перед Вами, а серое здание невысокой школы будет уже недалеко, взгляните чуть вправо. Ответвляясь от асфальта, там засеребрится призрачная дорожка. Она огибает одно из деревьев, проходит прямо сквозь другое и исчезает в стене дома. Вставшему на нее уже не будут помехой преграды этого мира. Не причинив себе никакого вреда, он пройдет и сквозь вставшее на пути дерево, и сквозь стену, и сквозь череду кустов, не чувствуя касания веток. И даже напрямик через железное полотно детской горки, после которой очертания окружающих его предметов станут прозрачными и нереальными. Картины нового мира встанут перед смельчаком. Пока они еще трудноразличимы. Но с каждым шагом их очертания будут все ясней и отчетливей.

Пейзажи двух миров причудливо переплетутся. Стоящий меж измерений увидит знакомую листву деревьев, зеленую днем и сероватую сейчас. Но среди нее вспыхнут искорками пятиугольные звездочки неведомых цветов. Из стены дома позади вывалится склон горы, словно нарост опухоли, образовавшейся на кирпичах вследствие неизвестной болезни. Трава, озаренная лунным светом, шуршит под ногами и вдруг исчезает, уступая место восьмиугольным каменным плитам, гладким, как стекло.