Stashe - Пустоцвет. Танцующие в огне

— Марис, скажи, кто твой отец?

— Я его отец, — хлопнула дверь. На пороге стоял старый знакомый. Холодный колючий взгляд, кривая челка. Мэрис повернулся к сыну:

— Зачем? Разве я не запретил?

— Я имею право, — огрызнулся Марис. Сташи переводила взгляд с одного на другого. Как можно оказаться настолько слепой, чтобы не заметить сходства? Как не вспомнила, не узнала характерных интонаций, жестов, черт?

— Имеешь право выйти за дверь. Я должен поговорить с твоей матерью.

— Но, отец…

— Выйди, — чуть повысил голос Мэрис. Сташи ощутила волну восторга и подкатывающего к горлу истерического смеха. Она не шевелилась, молча наблюдала за дуэлью отца и сына. Они стоили друг друга.

Мэрис…как же давно не виделись. Как давно. Его жесткость, почти жестокость и эта трогательная нежность, которую он показывал очень редко. Но сейчас любовь к сыну читалась в каждом жесте, как почти звериное чувство защищающего детеныша родителя. От опасности. От нее.

— Сядь! — женщина села. Сколько лет прошло, но она впервые, пожалуй, воспринимала его приказы без внутреннего протеста.

Марис сдался и, фыркнув, куда делась показная заносчивость, вышел наружу.

— Давно не виделись, — тихо произнесла Сташи.

— Что ты ему наплела?

— Он пришел ко мне. Потребовал ответы. Я сразу и не поверила, что он мой сын.

— А он и не твой, — грубо прервал Мэрис. Сел напротив, и уставился с мрачной неприязнью, — это мой ребенок. Ты его выкинула. Бросила сначала меня, а потом его. Осталась той, кем я подобрал тебя много лет назад. Куклой без чувств и сердца. Я не желаю, чтобы ты навредила Марису. Он ничего не может получить от тебя.

— Я его мать. Я искала его долгие годы и не смогла найти, — она замолчала. Глаза женщины наполнялись яростью, — почему? Почему каждый раз, когда ты появляешься, все ставишь с ног на голову? Не желаю оправдываться. Я не откажусь теперь, когда он нашел меня.

Мэрис поднялся, обошел стол и схватил ее за плечи. Рывком поднял со стула, наклонился к лицу и прошипел:

— Ты не смеешь указывать. Мне ровно, кем стала. Я помогал родиться сташи и умирать вампирам, и знаю лучше кого бы то ни было процесс. Мальчика нужно защищать. Хватит с него предательств. Поняла?

— Да какой он мальчик? Ему не нужна такая опека, — она сжала кулаки, — Я искала! Искала, но потом что-то случилось и два года жизни исчезли.

Мэрис равнодушно смотрел на женщину. Постепенно на лице его появилось легкое удивление. Он оттолкнул ее.

— Хочешь, чтобы поверил? Зачем тогда ты приходила ко мне?

Она села у огня и сжала виски руками:

— Я не помню.

— Пришла и жила со мной два месяца. Да, я обратил внимание на твои странности. Те слова и поступки ложь? Ты ушла так же, как явилась. Крадучись. А через два года в моей постели оказался младенец. Я не сомневался, чей это сын. Если ты приходящий, то чувствуешь свою кровь. Не смог тогда понять только одного. Зачем, ты сделала это? Использовала нас и выкинула обоих.

— Мэрис, ты послушай себя. Ну, зачем бы я подкидывала ребенка без веской на то причины? Я же приходящая. Если бы он не был желанным, не смогла бы забеременеть.

— Милая, ты сама только что произнесла причину. Ты была больна, когда явилась ко мне. Не отдавала себе отчета в действиях. Куда потом девать ненужного младенца? Прекрати лгать, наконец! Марис молод. Все эти годы его мучило чувство неполноценности. Он думал, это какая-то ошибка, трагическая случайность. Потом ненавидел тебя. Я рассказал ему, как было. Теперь ты опять обманываешь. Да, Марис не удержался и пришел к тебе. Ну, так дай ему возможность жить дальше, забыть тебя и эти сказки. Я знаю, сила твоя возросла многократно. Но и я не так уж слаб. Мальчик особенный. Это дар. Не знаю, от кого. Но раз уж болтаем, ответишь? — он пододвинул стул и сел.

Сташи кусала губы. Ей хотелось рассказать о причинах. Но, зачем? Мэрис никогда никого не слышал, кроме себя. Так пусть и дальше слышит то, что хочет. И видит тоже.

— Я была отравлена. Ведунья, лечившая меня, сказала, что младенец родился особенным. С даром видеть суть вещей. Она нанесла ему на плечо ту татуировку. Это охранная печать, оберегающая душу. Я могу выучить его. Думаю, Марис может стать Танцующим в огне.

Охотник рассмеялся. Смех его звучал резко, почти неприятно.

— Не надейся. Больше его не увидишь. А эти бредни про Танцующих, веришь? Ты действительно больна.

— Мэрис. Он ведь не малыш. Ты сможешь запрещать ему еще несколько лет, но что потом? Я потеряла его младенцем и едва пережила. А что случится с тобой, если потеряешь взрослого сына? Он достаточно сильный. Дай ему самостоятельно сделать выбор.

— Нет, — Мэрис поднялся, — ты стала самым большим моим разочарованием.

— А ты стал моим другом, — тихо ответила Сташи.

— Я не понимаю тебя. Никогда не мог понять.

— Клаас отравил меня. Два года исчезли из памяти. Я не помню нашей встречи, слов, как ушла, беременности, родов, первых месяцев жизни Мариса. Спасая жизнь нашему ребенку, я отправила его в другой мир. Я так боялась за него, что спрятала слишком хорошо. Как бы мне пришло в голову искать его у тебя, если не помнила, что произошло тогда между нами? Когда хотела попасть в твой мир позже, ты отказался принимать, а я была слишком измучена, чтобы спорить или спрашивать почему.

— Ненавижу тебя, — с горечью произнес Мэрис, — Ты появилась ночью. Дрожала, взгляд показался мне совершенно безумным. Две недели просидела, забившись в угол, смотрела перед собой и ничего не произносила, ни звука. Потом, когда я решил отвести тебя в мир-дом, к друзьям, к Лакааону, накануне перехода пришла в мою комнату. Я не мог понять, чего ты ищешь. Заботы, защиты, любви? Да только, разве такие знают, что такое любовь? Но тогда, ты приходила. Каждую ночь. Я поверил. А ты исчезла. Как всегда делала до этого. Просто ушла. Если бы кто-то другой… но то была ты. А потом ребенок. Я понял, что мы вычеркнуты из твоей жизни. Одиночкам не нужны спутники в путешествии. Я поклялся, что не стану искать встреч и объяснений. Отказался увидится с тобой. Ты сделала королевский подарок на прощанье. Поэтому, получила прощение.

— Пошел ты, — глаза Сташи стали похожи на расплавленное железо, — нужно мне твое прощение! Самовлюбленный, эгоистичный трус! Я искала годами, а ты из-за своей глупой обиды лишил меня сына.

Мэрис отшвырнул стул в сторону и угрожающе двинулся к ней.

Его сын приоткрыл дверь и с интересом наблюдал за отцом. Порыв холодного ветра заставил сделать шаг вперед. Дверь громко хлопнула, и родители посмотрели в сторону входа.

— Там что-то страшное творится. Я замерз. Ливень ужасный.

Мэрис остановился и долго смотрел в глаза Сташи.

— Ливень? — переспросил он.

— Да. Такое впечатление, что хляби небесные разверзлись, и начался потоп.