Юрий Козловский - Дети Ангелов

Жуковский вяло пожал плечами. Это его совершенно не интересовало, и он не уходил только из вежливости.

– Даниила и твоя! – торжественно объявил Бойцов и гулко рассмеялся. – И знаешь, за тебя голосовали семь человек!

Сергей снова пожал плечами. Ему было все равно. Бойцов, не замечая этого, продолжал рассказывать:

– Выбрали Даниила. Но он дал согласие возглавлять орден только до общего схода и с условием, что тогда будет полностью переизбран весь круг.

Бойцов вдруг замолчал, о чем-то задумавшись, лицо его потемнело. С минуту он барабанил пальцами по столу, потом поднял голову:

– И слава Богу! Не очень-то я членством в таком круге дорожу! Думаешь, мне нравилось то, что у нас в ордене происходило? Я ведь помню, что было, когда Анна погибла. Это когда тебя в первый раз заметили…

Сергей кивнул головой.

– Так вот, та операция с китайцами, которую Анна проводила, могла привести к большой крови. Я это понимал, докладывал Фотиеву, а он – не твоего ума дело, говорит, делай что приказано… Хорошо, Виктор вмешался, иначе плохо бы все кончилось. А его за это на тридцать лет в ссылку! Я мог бы его защитить, но ведь не принято против своих идти!

Бойцов тяжело вздохнул и умолк. Жуковскому стало жалко этого огромного, сильного человека, в один миг оставшегося без кумира и идеалов.

– Ладно, Степан, не переживай. Все будет хорошо! – сказал он, немного стыдясь этих ничего не значащих слов. Но или они подействовали на Бойцова оживляюще, или великан вообще крепко держал удар, только он сразу взбодрился.

– Слушай, а круто у тебя с мутантом получилось! Я ведь тогда ничего не понял. А ты, оказывается, физические законы смог изменить, на время воздействовать! Силен, ничего не скажешь! Интересно, сможешь ты восстановиться или нет?

Тогда, в подземном помещении олигарха, Жуковскому действительно удалось замедлить течение времени и перевести частоту смертоносного излучения в область не существующих в природе явлений. Оно стало невозможным, и все тут! И никогда больше не будет возможно в принципе. И главное, он сам не знал, как это у него получилось! Но был у происшедшего и огромный минус – никогда уже нельзя будет с помощью подобного излучения лечить смертельные болезни, и сейчас доктор Лифшиц, наверное, должен перевернуться в гробу…

Всего этого Сергей не стал говорить Степану, но тот не замечал его внутренних терзаний.

– Ну что же, завтра Новый год встретим, а потом за дело. Много чего разгребать придется. А я тебя в круг обязательно выдвину…

– Погоди, остынь! – протестующим жестом остановил его Жуковский. – Какие дела, какой круг?.. После Нового года я первым же самолетом улетаю домой и знать ничего не хочу ни про орден, ни про Фотиева!

– Как это? – опешил Бойцов. – Мы ведь без тебя не справимся! Фотиев, наверное, сейчас совсем с катушек съехал, значит, очень опасен. А отступники вообще голыми руками могут нас взять!

– Успокойся! – горько усмехнулся Сергей. – Зачем им вас трогать? Вот ведь привыкли – отступники, враги… Да и какие они отступники? От чего они отступили? По мне, так их позиция даже честнее, чем ваша, – не вмешиваться в дела людей, пускай они сами разберутся! Вы, если вдуматься, столько дури наворотили за тысячу лет, что волосы дыбом становятся, а там, где надо, ничего не смогли сделать. Гитлера к власти допустили? Войну не предотвратили? Созданию атомной бомбы не помешали?

– Не надо наши силы преувеличивать! – попытался оправдаться Степан. – Нас слишком мало, и мы не всесильны. Но все-таки мы сделали много полезного! Вспомни хотя бы Карибский кризис… Кто знает, до чего могло бы дойти, не вмешайся мы…

– Вот именно – кто знает? Зато ты отлично знаешь, что не вмешайся Фотиев, и войска в Афганистан не ввели бы. Политбюро тогда ознакомилось с его доводами и поступило наоборот… А про дальневосточный кризис ты сам сказал – если бы не Виктор…

Тут Сергей понял, что наступил Бойцову на больную мозоль, и прикусил язык. Но Степан не обиделся на него.

– Ты имеешь право так говорить, – согласился он. – Но все-таки подумай, может быть, останешься?

Но Сергей был непреклонен.

– Я только об одном попрошу, – сказал он в завершение разговора. – Позвольте мне пожить у вас до отлета, а то в гостиницу идти не хочется.

– Да иди ты! – психанул Степан. Похоже было, что сейчас он и в самом деле обиделся. – Дурак ты, Жуковский, вот что я тебе скажу!

И вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Настя вышла в холл в надежде встретить там Андрея, с которым ей так и не удалось поговорить наедине. Она знала, что он сейчас где-то в здании, но где именно? Чтобы не слоняться зря по коридорам и не привлекать к себе ненужного внимания, она принялась рассматривать висящие в уютном холле картины и постепенно увлеклась ими.

Они были какие-то необычные, во всяком случае Насте не приходилось раньше видеть картин, написанных в такой манере. Хотя краски на них были свежими, но создавалось впечатление, что написаны они много веков назад. Настя всматривалась в них, заходила с разных сторон, но никак не могла понять, почему явно новые картины выглядят даже не старыми, а старинными. Больше остальных ее внимание привлекла картина, вернее портрет седовласого старца с пронзительными карими глазами, изображенного на фоне большой реки, в которую входило множество людей.

Настя никогда бы не подумала, что обыкновенными красками можно передать столько, сколько это удалось неизвестному художнику. В глазах старца светилась мудрость, а во всем облике было столько величия, что невольно хотелось склониться перед портретом в низком поклоне.

– Нравится?

Настя вздрогнула от неожиданности и повернулась. У нее за спиной стоял мужчина средних лет (хотя определять в этом доме возраст по внешности было бесполезно) и мягко улыбался.

– Извините, что напугал вас, – сказал он вежливо, – но вы так увлеченно смотрели на эту картину…

– А кто это? – спросила Настя. Мужчину она раньше не видела, но он явно знал, кто она такая.

– Это наш патриарх, основатель ордена Юлий. Изображен во время крещения киевлян в Днепре. Написал все эти картины Михаил, который ушел от нас в позапрошлом году. А живописью он увлекся всего за год до кончины.

– Как интересно! – воскликнула Настя совершенно искренне. – Какая старина!

Она подошла ближе к портрету, чтобы разглядеть детали, и так увлеклась, что даже не заметила, что мужчина тихонько отошел от нее и исчез за поворотом коридора.

Вместо Андрея, которого она ждала, в холле появился Павел. Увидев девушку, он подошел к ней.

– Настя, как я рад тебя видеть! С наступающим тебя!

– Я тоже рада! Только поздравляешь ты что-то рановато!

– Позже не получится, – помрачнел Паша. – Завтра меня уже не будет в Москве.