Антон Медведев - Орден Люцифера

Он предполагал, что ему будет тяжело выбрать­ся из омута, в который он угодил. Но не ожидал, ча о настолько. Порой душевные терзания доводили его до полного отчаяния, Илье хотелось выйти на балкон и броситься вниз. Какие-то мгновения — и все закончится. Но тут приходили на ум мысли о грехе самоубийства, о том, что самоубийц даже не хоронят на общем кладбище, — и мучения начи­нались сначала.

Утром третьего дня, в начале десятого часа утра Илья брел по мокрому от дождя тротуару в сторону ювелирной мастерской. Он думал о том, что уничтожать кольцо совсем необязательно —

в конце концов, его можно просто где-нибудь спря­тать. Пусть просто полежит, уничтожить его ни­когда не поздно. Так будет лучше всего...

Ювелир великолепно справился с работой — даже сам Илья не сразу отличил копию от ориги­нала. Расплатившись, он надел копию на палец, на­стоящий перстень сунул в карман куртки. Домой шел другой дорогой, решив заглянуть по пути на рынок. Уже подходил к нему, когда увидел у строя­щегося дома сварщика. Тот сваривал газовой горел­кой какие-то железки. Илья лениво скользнул по нему взглядом, потом, влекомый внезапным поры­вом, остановился. Вынул из кармана кольцо, снова взглянул па него — и направился к сварщику.

Если того и удивила просьба Ильи, то вида он не подал: пожав плечами, положил перстень на кирпич и коснулся его пламенем горелки. Не про­шло и минуты, как драгоценное кольцо преврати­лось в лужицу серебра. Вручив сварщику тысяч­ную банкноту, — тот был явно удивлен и обрадован такой щедростью, — Илья подождал, пока металл застынет, завернул маленький серебряный слиток в носовой платок и сунул в карман. Четверть часа спустя, оказавшись у набережной, он развернул платок и зашвырнул то, что осталось от кольца, далеко в воду.

— Вот так, — произнес Илья и облегченно вздохнул, понимая, что обрубил все концы, и до­роги назад у него теперь нет.

Этот момент показался ему глубоко символич­ным — он верил, что навсегда расстается с преж­ней жизнью. Возвращаясь домой, Илья думал об Ольге, думал о том, что все еще может наладить­ся. Да, он лишится дружбы Виктора, лишится де­нег. Но это не повергало его в уныние. Без Викто­ра он вполне проживет. Что касается денег, то эти деньги грязные, а значит, и здесь не может быть никаких вопросов.

Однако уже через час после возвращения до­мой его снова начали одолевать тяжелые мысли. Импульсивный поступок, в результате которого он лишился кольца, уже казался Илье глупостью. И хуже всего то, что ничего нельзя было изменить. Или можно? Сказать Виктору, что потерял коль­цо. Или что его украли. Уехать на пару недель на какой-нибудь курорт и вернуться уже без кольца. Мастер, конечно, пожурит, однако новое кольцо сделает. И все наладится.

Не наладится — ведь тогда к нему не вернется Ольга... Все это было настолько мучительно, что по­рой Илье просто хотелось лезть на стенку. Казалось, в нем боролись два разных человека, и неизвестно, какому из них суждено было одержать верх.

Утром следующего дня он купил икону. Ико­на называлась «Спас-Вседержитель». Покупая ее, Илья чувствовал себя очень плохо. Он даже не прикоснулся к иконе, хозяин антикварной лавки сам упаковал ее в сумку. Расплатившись, Илья от­правился домой.

Он шел, по лицу его градом катился пот. До­бравшись до дома, Илья буквально бросил сум­ку с иконой на стол в мастерской, сам же прошел в спальню и без сил рухнул на кровать. Ему было очень плохо.

В тот день он больше не входил в мастерскую. А ночью снова встретил Валентина...

Они сидели на скамейке у ручья и разговари­вали.

— Ты молодец, Илья, — похвалил его монах. — То, что ты смог расстаться с кольцом, очень важ­но. Оно связывало твою энергетику с энергетикой ордена. Ты не смог бы излечиться, не уничтожив кольцо.

— Я купил сегодня икону, — сказал Илья. — Но не могу пока заставить себя к ней притронуть­ся. Мне плохо от нее.

— Это естественно. Сейчас ты заполнен чу­жой, темной энергией. И от нее не освободиться так просто. Пройдет время, прежде чем ее заряд нейтрализуется. Просто побольше молись и знай: каждое слово твоей молитвы доходит до Бога. Мо­лись также Пречистой Деве Марии, молись своему святому. И ты увидишь, как много это тебе даст.

— У меня нет своего святого, — пробормотал Илья. — Кроме того, мне неловко молиться: мне все время кажется, что я надоедаю Богу.

Монах едва заметно улыбнулся.

— Уверяю тебя: ты нисколько не надоедаешь Богу. Наоборот — радуешь. Ты не представляешь, как радуются там, наверху, когда очередная пав­шая душа ускользает из лап Сатаны. Это насто­ящий праздник. Что касается святого, то просто почитай жития святых. Можешь молиться Илье- пророку. Или любому другому святому, чья жизнь или чьи слова запали тебе в душу. Хочешь спро­сить о чем-то еще?

— Да, — кивнул Илья. — Сама молитва — мне кажется, что в этом есть что-то унизительное. И не только для того, кто молится, но и для само­го Бога. Ну подумай, как бы ты себя чувствовал, если бы перед тобой ползали па коленях? Неуже­ли Ему приятно смотреть на унижающихся перед Ним людей?

— В молитве нет ничего унизительного, — по­качал головой Валентин. — Подобные мысли — це­ликом от лукавого. Дьявол пытается смутить нас, подбрасывая самые разные обоснования вреда и не­нужности молитвы. Это могут быть и рассуждения о ее унизительности. Или, напротив, человек может думать о том, что в силу своей великой греховности недостоин того, чтобы предстоять пред Богом, а по­тому никогда не молится. Уверяю тебя — - все это ложь. Нельзя унизиться пред Тем, Кто является простым и кротким существом. Нельзя унизить Его

своим плачем. Не для Него этот плач — для тебя. Для твоей исстрадавшейся души. Учти и то, что, молясь, ты борешься со своей гордыней. У Бога гордыни нет. Он понимает тебя, Он любит тебя. Он знает все, что есть в твоей душе. Знает все твои нужды.

— Знает все мои нужды? — перебил его Илья. — Но тогда почему Он не помогает? Почему Его всегда надо о чем-то просить? Разве это правильно?

— Потому что Бог, в силу Своей великой любви, даровал человеку свободу воли. В том числе и свобо­ду выбора. А выбор в этом мире может быть только один: или ты идешь с Богом, или идешь с Сатаной. Третьего не дано. В то же время, давая человеку право выбора, Бог не хочет влиять на выбор оче­видностью своего присутствия. Когда все на виду, выбрать легко. Ты попробуй сделать выбор тогда, когда все далеко не столь очевидно. Выбери Бога в окружении соблазнов, выбери Бога, поборов тягу к чувственным и вещественным ценностям обычного мира. Выбери Бога не потому что — а вопреки все­му. Такой выбор будет иметь цену. Если бы Бог тут же откликался на каждое наше прошение, на каж­дую жалобу, то все было бы очевидно и понятно. Не было бы поля для борьбы, не было бы возможностей для духовного роста. Потому и сказано, что путь в Царствие Небесное проходит через скорби и стра­дания. При этом ты должен знать, что Бог никогда тебя не оставит. И все, что Он делает, тот путь, ко­торым Он тебя ведет, служит твоему росту.