Кувшинов - Антифэнтези

- Хорошо, только возьми какую-нибудь накидку, чтобы тебя люди на улице не увидели, а то прибьют сразу. Я, на всякий случай, буду тебя за руку держать.

- Не выйдет, - как отрезала Машутка. – Ты мне помешаешь. Максимум – пойдешь рядом.

- Договорились, бери по карманам всякие мелочи, на месте разберемся.

- А я? – жалобно спросила Сильвия, словно не мы, а она была маленькой девочкой.

- Вы, пожалуйста, свяжитесь с Гарольдом – может, он что-нибудь магическое придумает, - ответила Машуня за меня.

- Тогда возьмите еще вот это, - она торпедой слетала в свою спальню и принесла какую-то тряпку и футлярчик. – Это накидка невидимости… и светящаяся палочка.

- Мне это без надобности, - отмахнулась Машуня, но я с благодарностью взял вещи – не знаешь, где пригодится. Палочка была кусочком какого-то магического дерева заряжающегося светом днем и отдающим его, когда его вынимаешь из специального футляра. Я даже попытался задуматься, на каких солнечных батарейках работает этот растительный светлячок, но Машуня опять меня сконфузила, без разговоров начав вплетать мои уши в косички. А я и забыл, что за пределами волшебного квартала за такие уши меня по головке не погладят, если только лопатой или, чего хуже, мечом.

Моя вампирша переоделась под мальчишку. Затем мы еще немного посуетились, и выскочили на улицу. По подсказке Сильвии мы взяли направление, в котором отправился утром Андрюшка. Быстро пробежав до края волшебного квартала, мы пересекли его границу, и сразу вокруг все посерело, словно выключили цветную подсветку. Встревоженной Машуне было нетрудно войти в боевую вампирскую форму. Сначала я накрыл ее с головой накидкой невидимости, решив, что так ей будет безопаснее. Но тут же понял, что не видя своей вампирши-ищейки, я не смогу за ней ни следить, ни следовать. Быстро кинувшись к ней, пока она куда-нибудь не сбежала, я стянул с девчонки волшебную тряпку, заменив ее на обычную накидку.

Бедная девочка выглядела не лучшим образом. Странно, но видя ее обезображенное, по-настоящему вампирское лицо и скрюченное тельце, я почувствовал, как мое сердце сжалось от какого-то теплого чувства, причем не жалости, а гордости за свою напарницу, не боящуюся предстать передо мной в таком виде, когда речь идет о жизни друга.

- Не смотри на меня! – наполовину прохрипела, наполовину прошипела, моя, можно даже сказать страшноватая любовь, и кинулась приземистой рысцой по улице.

Я трусил рядом и боялся, как бы кто не попался на ее пути. Она бежала, направляясь словно стрелка компаса. Мне даже некогда было ориентироваться в улицах. Тем более они все в своем однообразии были похожи друг на друга, как неумытые и нечесаные близнецы. Машуня ловко обходила редких прохожих – видимо они ей мешали, и это получалось как бы само собой.

Неизвестно, сколько улиц мы так пробежали, как нам попалось совсем уж плохо преодолимое препятствие. В спускающихся сумерках почти всю дорогу перегораживала компания пьяных мужиков, веселящихся у открытых дверей какого-то трактира. Я взглянул в сторону сгорбленной Машуни, быстро семенящей на полусогнутых, и понял, что в сумерках она вполне сойдет за бесноватую средневековую калику. Лишь бы эти бугаи не присматривались…

Я набросил на себя накидку-невидимку и продолжил идти рядом со своей подопечной. Как оказалось, идея была неплохой, так как Машуня, не обращая ни на кого внимания, попыталась прошмыгнуть между мужиками, но те, естественно, оставить это без внимания не пожелали. Первый же лоботряс, попытавшийся походя сгрести в охапку непонятное серенькое создание, споткнулся на ровном месте и растянулся по мостовой (не без моей помощи, конечно). При этом невзрачная приземистая вампирская личность, продолжила свой семенящий бег.

Моя ищейка уже совсем прошла препятствие, когда один совсем отмороженный тип решил достать движущуюся цель другим способом. Здоровенный бородатый детина вдруг выхватил из-за пояса огромный нож и замахнулся, примериваясь к броску. Однако его рука «почему-то» продолжила движение назад и он, потеряв равновесие, завалился вслед за ней. Если бы кто знал, чего это мне стоило – выскочить из-под первого увальня и успеть среагировать на метателя. Хорошо, после этого другие бездельники стали с испугом оглядываться, а один даже запричитал:

- Свят, свят, свят! Нечисть какая-то! – и рванул в кабак продолжать попойку, а я заметил, что моя бесстрашная ищейка уже скрывается за поворотом, и побежал за ней.

Мы еще сколько-то пробежали по уже совсем темным улицам, и вдруг Маша остановилась, прислонившись к стене. Я испуганно подхватил ее под руку, не понимая, что произошло.

- Здесь… - сдавленным голосом прошептала девчонка, и я в темноте разглядел, что она уже вышла из страшного вампирского прикида.

Но насколько же измученными были ее глаза! Мне стало понятно, что никогда не буду больше заставлять подружку делать это без крайней на то нужды. Я подхватил ее хрупкое тельце на руки (не могу похвастать, что «как пушинку», скорее наоборот, но оставим это между нами – мужчинами) и, сев на каменный приступок дома, усадил девочку себе на коленки. Моя маленькая героиня, как котенок, послушно уткнулась мне носиком в плечо и затихла. Я молча гладил ее по голове – что я мог ей сказать? Мы и так все отлично понимали и чувствовали.

Она привела нас к цели и теперь была моя очередь проявлять свои «таланты», но я не мог оставить ее одну на улице в таком состоянии. Поэтому я просто ждал, пока Машуня не подала признаки жизни, ни с того, ни с сего обняв меня крепко за шею. У меня при этом от нежных чувств аж дыханье сперло. Я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть столь чудесный миг – когда еще застанешь такой приступ беззащитной нежности у этой кусаки? Одна моя рука продолжала крепко обнимать ее плечи, а вторая – тихонько наглаживать волосы.

- Все, я готова… - шепнула мне ласковая егоза. Затем немного отстранилась, взъерошила мне шевелюру и неожиданно чмокнула в щеку, сказав. – Спасибо, ты настоящий друг, но надо спешить: там, в подвале Рюшка… к тому же, он там не один.

Я попытался «вслушиваться» в мысли людей, но отчетливо мог воспринять только Машуню. А вот она, кажется, лучше воспринимала окружающее, так как продолжила объяснять:

- Ему очень плохо… у него все болит. Рядом с ним еще кто-то… не пойму… Выше люди… что-то знакомое… нет, не ясно, Маша шептала, мне на ухо, а я, закрыв глаза, пытался отследить, что она описывает.

Все-таки мне было до нее далеко, так как я воспринимал различные мысли, но они все путались у меня в голове. И все-таки я зацепился за одну Рюшкину горькую думу, и то, только потому, что он мысленно звал меня на помощь. Можно было, конечно, возгордиться, что он вспоминал именно меня, но столько в его мысли было тоски и боли, что я «прокричал» ему: «Держись! Я иду на помощь!» - и тут же потерял его в бормотании чужих умов.