Робин Хобб - Странствия убийцы [издание 2010 г.]

Скоро вкусный запах стряпни наполнил палатку. Прошло уже много дней с тех пор, как мы в последний раз ели свежее мясо. Еда подняла наш дух, и мы почти забыли о завывании ветра снаружи и о холоде. После того как все наелись мяса, Кеттл приготовила чай. Я не знаю ничего более согревающего, чем горячая еда, чай и хорошая компания.

Это стая, удовлетворенно заметил Ночной Волк из своего угла. И мне оставалось только согласиться.

Старлинг вытерла жирные пальцы и забрала свою арфу у шута, который рассматривал ее. К моему удивлению, он склонился над арфой, провел по раме бледным ногтем и сказал:

— Если бы со мной были мои инструменты, я мог бы подрезать дерево вот здесь и здесь и смягчить изгиб с этой стороны. Думаю, тогда арфа была бы тебе по руке.

Старлинг пристально смотрела на него, терзаемая недоверием и надеждой. Она изучала его лицо в поисках издевки, но не обнаружила таковой. Тогда она медленно проговорила, как бы обращаясь ко всем нам:

— Человек, который учил меня играть, очень хорошо умел делать арфы. Может быть, даже слишком хорошо. Он пытался научить меня и этому, но ему было невыносимо смотреть, как я «тычу и царапаю хорошее дерево», как он говорил. Так что мне так и не удалось научиться отделывать раму. А теперь, когда эта рука все еще плохо гнется…

— Если бы мы были в Джампи, я бы позволил тебе тыкать и царапать сколько угодно. Это единственный способ научиться. Но здесь даже нашими ножами я смогу придать этому дереву более изящную форму, — откровенно признался шут.

— Если бы ты это сделал!.. — тихо сказала она.

Я задумался о том, когда же они отбросили взаимную настороженность, и понял, что уже несколько дней не обращал внимания ни на кого. Я смирился с тем, что Старлинг не хочет иметь со мной никакого дела, кроме как присутствовать при том, когда я буду совершать удивительные подвиги. Я не делал по отношению к ней никаких дружеских шагов. Положение Кетриккен и ее горе воздвигли между нами преграду, на которую я не смел посягать. Сдержанность Кеттл тоже мешала откровенности. Но я не нашел ни одной уважительной причины, по которой я мог бы выбросить из головы шута и волка.

Когда ты строишь стены для защиты от врагов, ты закрываешь внутри не только свою Силу , заметил Ночной Волк.

Я сел, раздумывая об этом. Мне казалось, что мой Дар и мои чувства к окружающим людям каким-то образом померкли в последнее время. Может быть, волк прав? Кеттл внезапно резко толкнула меня.

— Не блуждай в мыслях, — прикрикнула она.

— Я просто думал, — защищался я.

— Что ж, тогда думай вслух.

— У меня нет мыслей, которыми я хотел бы поделиться.

Кеттл сверкнула на меня глазами.

— Тогда читай стихи, — велел мне шут, — или пой что-нибудь. Что угодно, чтобы сосредоточиться.

— Это хорошая идея, — согласилась Кеттл, и теперь была моя очередь сверкать глазами на шута.

Но все взгляды были направлены на меня.

Я набрал в грудь воздуха и постарался вспомнить, что я мог бы прочитать. Почти у всех есть в памяти какая-нибудь любимая история или стихотворение, но большая часть того, что знал я, имело отношение к ядовитым травам и прочим искусствам убийцы.

— Я знаю одну песню, — признался я наконец. — «Жертва Кроссфайер».

Теперь Кеттл нахмурилась, но Старлинг с восхищенной улыбкой ударила по струнам. Я замялся, но потом ринулся в песню и справился достаточно хорошо, хотя Старлинг и вздрогнула пару раз, когда я особенно сильно перевирал мотив. Неизвестно по какой причине, мой выбор песни не понравился Кеттл. Она сидела мрачная и смотрела на меня вызывающе. Когда я закончил, наступила очередь Кетриккен, которая спела горскую охотничью балладу. Потом пел шут, и он очень развеселил нас непристойной народной песней об ухаживании за молочницей. Я видел, что Старлинг, хоть и с неохотой, вынуждена была одобрить этот номер. Оставалась Кеттл, и я думал, что она откажется. Но она спела старую детскую песенку про то, как «Шесть мудрецов в Джампи пошли, залезли на гору, а вниз не сошли». При этом она все время смотрела на меня, как будто каждое слово было персональным уколом в мою сторону. Но если в песне и было скрытое оскорбление, я его не уловил, так же как и причину ее плохого настроения.

Волки поют вместе , заметил Ночной Волк, и Кетриккен предложила:

— Сыграй что-нибудь, что мы все знаем, Старлинг. То, что придало бы нам мужества.

И Старлинг спела древнюю песню о том, как собирают цветы для возлюбленной, и все мы пели хором, хотя для некоторых из нас простые слова означали больше, чем для других. В наступившей затем тишине Кеттл заметила:

— Ветер слабеет.

Мы все прислушались. Потом Кетриккен вышла из палатки. Я последовал за ней, и некоторое время мы стояли молча на ветру, который действительно стал немного слабее, зато начался сильный снегопад.

— Завтра мы можем двинуться в путь, — тихо сказала Кетриккен. — О, если бы я послушалась своего сердца год назад и дошла до края нашей карты! Но тогда я боялась рисковать его ребенком. Ребенка я все равно потеряла — и снова предала его.

— Предали его? — воскликнул я. — Потеряв его ребенка?

— Его ребенка, его корону, его королевство. Его отца. Что из доверенного им мне я не потеряла, Фитц Чивэл? Даже теперь, когда я мечтаю воссоединиться с Верити, я не знаю, как посмотрю ему в глаза.

— О моя королева, в этом вы ошибаетесь. Уверяю вас. Он будет только бесконечно сожалеть, что оставил вас в величайшей опасности.

— Но, Фитц, как ты можешь говорить о том, что он чувствует, если не знаешь даже, где он?

— Где он, это всего лишь точка на карте, моя королева. Но то, что он чувствует… это то, чем он дышит. И когда мы вместе в Силе и наши разумы соединены, я узнаю об этом, хочу я этого или нет.

Я вспомнил прежние времена, когда невольно становился свидетелем чувств Верити к королеве, и был рад, что ночь скрывает от нее мое лицо.

— Если бы я могла научиться владеть вашей Силой… Ты не представляешь, как часто и как сильно я сердилась на тебя только потому, что ты с легкостью мог дотянуться до того, к кому я стремилась! Ревность — гадкое чувство, и я всегда старалась отогнать ее, но иногда мне кажется такой чудовищной несправедливостью, что ты можешь быть с ним, а я нет.

Мне и в голову не приходило, что Кетриккен переживает об этом. Я неловко заметил:

— Сила не только дар, но и проклятие. По крайней мере, для меня. Даже если бы я мог поделиться ею, я не уверен, что пожелал бы что-то подобное другу.

— Почувствовать его присутствие и любовь хотя бы на мгновение, Фитц… за это я бы приняла любое проклятие. Чтобы снова ощутить его прикосновение… ты можешь себе представить, как мне его не хватает?

— Думаю, что могу, моя леди, — тихо ответил я. Молли. Ледяная рука сжала мое сердце.