Робин Хобб - Странствия убийцы [издание 2010 г.]

Вскоре мы подошли к месту, где бурный поток давно смыл мост и уничтожил дорогу по обе стороны от него. Теперь он журчал в галечном русле, но поваленные деревья на обоих берегах свидетельствовали о его свирепом нраве во время разлива. Лягушачий хор при нашем появлении резко смолк. Я прыгал с камня на камень, чтобы перейти ручей с сухими ногами. Но вскоре дорогу пересек еще один ручей. Выбирая между мокрыми ногами и мокрыми сапогами, я остановился на первом. Вода оказалась ледяной. Единственной милостью было то, что мои ноги слишком онемели, чтобы ощущать камни на дне. На противоположной стороне я снова надел сапоги. Наш маленький отряд сбился в кучу, когда дорога стала еще более трудной. Мы продолжали молча идти вперед. Кричали черные дрозды, где-то жужжали ранние насекомые.

— Сколько здесь жизни! — тихо сказала Кетриккен.

Ее слова, казалось, повисли в свежем, душистом воздухе.

Я согласно кивнул. Сколько жизни вокруг нас — и зелень, и животные! Я ощущал все это своим Даром, как туман, окутывающий все вокруг. После голых камней гор и пустынной дороги Силы это изобилие жизни кружило голову.

И тут я увидел дракона.

Я замер и поднял руки, призывая спутников к неподвижности и молчанию. Взгляды моих товарищей обратились туда, куда я указывал. Старлинг охнула, а у волка шерсть встала дыбом на загривке.

Золотой и зеленый, он распростерся под деревьями в их пятнистой тени. Его огромная голова, длиной с тело лошади, лежала, глубоко погрузившись в мох. Глаза были закрыты, спина, покрытая радужными перьями-чешуйками, расслаблена. Пучки перьев над глазами выглядели почти комично, хотя не могло быть ничего комичного в существе таком огромном и таком странном. Я увидел покрытое чешуей плечо и извивающийся между деревьями длинный хвост. Старые листья были навалены вокруг него, образуя что-то вроде гнезда.

После нескольких мгновений напряженного молчания мы обменялись взглядами. Кетриккен двинула бровью в мою сторону, но я задержал ее, еле заметно пожав плечами. Я совершенно не знал, какую опасность для нас это может представлять и как ее встретить. Очень медленно и бесшумно я вытащил меч. Внезапно он показался мне весьма глупым оружием. Все равно что пойти на медведя с иголкой. Я не знаю, как долго продолжалась эта немая сцена. Казалось, что бесконечно. Мои мышцы уже ныли от напряжения. Джеппы нетерпеливо зашевелились, но оставались на своих местах в цепочке, пока Кетриккен заставляла вожака стоять неподвижно. Наконец королева сделала быстрое бесшумное движение и медленно повела наш отряд вперед.

Потеряв из виду спящего зверя, я вздохнул с облегчением, и тут же пришла расплата: заболела рука, которой я изо всех сил сжимал рукоять меча, ноги стали ватными. Я смахнул прилипшую ко лбу прядь и повернулся, чтобы обменяться взглядами с шутом. Он недоверчиво и с ужасом глядел куда-то за мою спину. Я поспешно посмотрел туда, и, словно стая птиц, остальные повторили мое движение. И снова мы застыли, потрясенные, и уставились на другого спящего дракона.

Этот растянулся в глубокой тени вечнозеленых деревьев. Как и первый, он глубоко зарылся в мох и лесную подстилку. Но на этом сходство кончалось. Его длинный хвост был свернут кольцами и обернут вокруг огромного тела, гладкая, покрытая чешуей шкура отливала медно-коричневым. Я видел крылья, плотно прижатые к его узкому туловищу. Длинная шея была закинута на спину, как у спящего гуся, а голова напоминала по форме птичью, вплоть до хищного клюва. На лбу этого существа спиралью высился зловеще острый сверкающий рог. Четыре ноги напомнили мне скорее лань, чем ящерицу. Казалось странным называть двух таких несхожих существ драконами, но у меня не было для них другого имени.

Мы долго стояли неподвижно и смотрели на него, а джеппы беспокойно переступали с ноги на ногу. Внезапно Кетриккен заговорила:

— Вряд ли это живые существа. Мне кажется, это искусная резьба по камню.

Мой Дар говорил о другом.

— Они живые! — шепотом предостерег я. Я начал было прощупывать одного из них, но Ночной Волк впал в панику, и я воздержался от этого. — Они спят очень глубоко, как в зимней спячке. Но я знаю, что они живые.

Пока мы с Кетриккен разговаривали, Кеттл решила покончить с проблемой своим собственным методом. Я увидел, как расширились глаза Кетриккен, и повернулся, чтобы взглянуть на дракона. Я боялся, что он просыпается. Но вместо этого я увидел, как Кеттл положила свою иссохшую руку на лоб зверя. Ее рука слегка дрожала, когда она прикоснулась к нему, но потом Кеттл почти грустно улыбнулась и провела пальцами по спиральному рогу.

— Такой прекрасный, — задумчиво проговорила она, — так искусно сделан! — Она повернулась к нам: — Обратите внимание, как прошлогодние побеги вьюнка обвились вокруг кончика его хвоста. Он зарылся в опавшую листву многих десятков лет. Или десятков десятков. И тем не менее как прекрасна каждая чешуйка! Как он великолепно сделан!

Старлинг и Кетриккен двинулись вперед с восклицаниями любопытства и восторга и скоро уже сидели на корточках у скульптуры, наперебой восхищаясь изысканностью деталей. Отдельные чешуйки на крыльях, грациозные изгибы хвоста, вырезанные гениальным художником, были рассмотрены и одобрены. Тем не менее, пока они жадно разглядывали статуи, мы с волком держались сзади. Шерсть стояла дыбом по всему хребту Ночного Волка. Он не рычал; он заскулил так тоненько, что это прозвучало почти как свист. Через мгновение я понял, что шут тоже не присоединился к осмотру. Он стоял и смотрел на дракона издали — так нищий мог бы смотреть на груду золота, о которой он никогда не решался даже мечтать. Глаза его были расширены. Даже бледные щеки, казалось, приобрели розоватый оттенок.

— Фитц, подойди посмотри! Это просто холодный камень, но он так изумительно обработан, что кажется живым. И взгляни-ка сюда! Вот еще один! С оленьими рогами и человеческим лицом.

Проследив, куда показывает Кетриккен, я увидел еще одну фигуру, дремлющую на лесной подстилке. Все отошли от дракона и приблизились к новой находке, восхищенно восклицая что-то по поводу его необыкновенной красоты и точности деталей.

На свинцовых ногах я двинулся вперед. Волк тесно прижимался ко мне. Встав рядом с единорогом, я сам разглядел сеточку паутины, прилепившуюся к согнутой ноге у самого копыта. Ребра существа не двигались, и я не чувствовал никакого тепла в этом теле. В конце концов я заставил себя приложить руку к холодному резному камню.

— Это статуя, — сказал я вслух, как бы для того, чтобы заставить себя поверить, что мой Дар отказал мне.

Я огляделся. Около человека-оленя все еще ахала Старлинг, а Кеттл и Кетриккен стояли поодаль, улыбаясь еще одной скульптуре. Тело, похожее на тело кабана, лежало на боку. Из пасти торчали клыки размером с меня. Во всех отношениях он напоминал лесную свинью, которую убил Ночной Волк, если не считать огромных размеров и плотно прижатых к бокам крыльев.