Антон Грановский - Сияние богов

– Зоряна! – громко позвал он.

И тут закричали остальные. Тиш, Облакаст, Лудобок, Балабан, Огнерод – их крики были полны ужаса и боли. Глеб заметался по поляне, пытаясь сориентироваться по этим крикам и найти хоть кого-нибудь из своих товарищей, но все было тщетно. Казалось, туман сделал путников такими же бесплотными и неосязаемыми, как он сам.

И вдруг крики стихли – все, разом. Глеб остановился и завертел головой по сторонам.

– Эй! – окликнул он, сжимая рукоять меча так крепко, что заныли пальцы. – Где вы все?

– Глеб, что происходит? – услышал он крик Рамона.

– Не знаю! Где ты, дьявол тебя побери?

– Я здесь!

Глеб повернулся и увидел Рамона. Тот стоял совсем близко и выглядел не столько напуганным, сколько удивленным.

Туман стал рассеиваться – так же быстро, как прежде сгущался. Прошло несколько секунд, и Глеб увидел всех своих товарищей. Они стояли в разных местах поляны с ошалелым, изумленным, перепуганным, растерянным видом.

Глеб подбежал к Зоряне, схватил ее за плечо и заглянул ей в глаза.

– Ты цела?

Девушка подняла на него мутный взгляд, несколько секунд молчала, будто не узнавала Глеба, а потом чуть качнула головой и пробормотала:

– Д-да… Кажется, да.

– Хорошо!

Глеб обернулся и окинул взглядом бледные лица Облакаста и Тиша.

– Как вы, парни?

Чародеи вздрогнули и тоже посмотрели на Глеба.

– Я цел, – сказал Облакаст.

– И я тоже, – хмуро пробормотал Тиш.

– Что это было? – резко спросил Глеб. – Почему вы кричали?

Ответил ему Балабан. Скривившись, он брезгливо произнес:

– Какая-то ледяная гадость втекла мне в рот и сдавила грудь.

– И мне тоже, – сказала Зоряна.

– И мне, – растерянно обронил увалень Лудобок.

Глеб взглянул на Рамона.

– С тобой было то же самое? – быстро спросил он.

Толмач покачал чернявой головой:

– Нет. Я слышал, как все они кричали, но со мной ничего страшного или необычного не происходило.

– Значит, нас с тобой туман проигнорировал, – отчеканил Глеб и снова обвел взглядом бледные лица детей падших богов. – Прислушайтесь к себе! – потребовал он. – Не чувствуете ли вы чего-нибудь странного?

Белокурый Облакаст повел плечами и сказал:

– У меня такое ощущение, будто моя сила увеличилась.

– Я тоже чувствую себя сильнее, – сказал Тиш и удивленно посмотрел на свои ладони, по которым пробегали белые, едва заметные искорки.

– А во мне столько силы, что я готов перевернуть мир! – восторженно воскликнул Балабан.

– А я… – Лудобок посмотрел на Глеба. – Первоход, кажется…

– Что? – быстро спросил Глеб.

– Мне кажется, что я могу повелевать временем. – Он сглотнул слюну и добавил робким, хриплым голосом: – И я могу отправить тебя в твое время.

Несколько секунд Глеб молча смотрел на Лудобока, потом разомкнул губы и холодно проговорил:

– Повтори, что ты сказал.

Увалень улыбнулся.

– Я чувствую власть над временем, Первоход. Я это чувствую. Я могу войти в поток времени, как в ручей, и пройти по течению воды или вспять. Я могу вернуть тебя в твое время.

Глеб слегка побледнел.

– Ты уверен? – сухо уточнил он.

– Да. Однако у меня такое ощущение, что скоро сила покинет меня так же внезапно, как появилась.

– Лудобок прав, – сказал Облакаст. – Я чувствую то же самое. Я силен, но ненадолго.

– И я, – подал голос Тиш. – Мне тоже кажется, что это – временный дар и скоро у нас его отнимут.

Зоряна посмотрела на черную, полированную коробку Храма, дверь которого все еще была открыта, и сказала:

– Это все Храм. Серый туман вошел в нас и удесятерил наши силы. Но как только дверь Храма закроется…

Глеб поднял правую руку, молча засучил рукав и взглянул на предплечье. Из четырех шрамов не осталось ни одного. На месте двух из них по-прежнему багровели ссадины от змеиного укуса. Третий слился с синяком, оставшимся после того, как опухоль от укуса спала. А четвертый, самый крайний, – исчез, как это бывало всегда после очередного выполненного задания. Рука была изранена, но факт оставался фактом – шрамов Сорни-Най на ней не было.

Впервые путники видели своего предводителя таким растерянным. Глеб опустил рукав и посмотрел на Лудобока. Потом повернулся и глянул на чащобу. Потом снова посмотрел на повелителя времени и произнес таким голосом, будто каждое слово давалось ему с величайшим трудом:

– Я должен спасти Хлопушу.

– Нет, Глеб! – Рамон выступил вперед и посмотрел ходоку в глаза. – Нет, – повторил он. – Ты не можешь упустить такой шанс.

– Охолони, Рамон, – сказал Глеб, но в голосе его послышалась неуверенность. – Я должен…

– Поверь, мы сможем позаботиться о Хлопуше, – поддержал толмача Облакаст. – Нас много, и мы сильны. Балабан только что сказал, что он чувствует себя способным перевернуть мир.

Глеб молчал, и взгляд его был хмур и недоверчив. Тогда Рамон положил ему руку на плечо и сказал:

– Доверься нам, Первоход. Клянусь гвоздями Спасителя, я не уйду из этого проклятого места, пока не вытащу Хлопушу из адской кузни. А они… – он кивнул на стоявших рядом детей падших богов, – помогут мне.

– Толмач прав, – сказал хромой Балабан. – Мы поможем ему вытащить Хлопушу. Уж будь спокоен.

Глеб все еще колебался. «Домой, – думал он. – Обратно домой. В родной до боли город с его бульварами, высотками, площадями, фонтанами, кинотеатрами, неоновыми вывесками баров и ярко освещенными витринами магазинов. Домой! И больше никаких темных тварей, никакого Гиблого места, никаких кафтанов, лаптей и бородатых физиономий».

В груди у Глеба так сдавило, что он едва не задохнулся. Боже, как же давно он там не был!

– Решайся, Первоход, – поторопил увалень Лудобок. – Туман совсем рассеялся, и мои силы уже начали таять.

Глеб посмотрел на Рамона. Толмач ждал ответа, чуть склонив голову набок и мерцая своими черными итальянскими глазами.

«А ведь я буду по нему скучать», – подумалось Глебу.

Он качнул головой, прогоняя неуместные мысли, потом быстро расстегнул перевязь с кобурой и ольстрой, снял ее с себя и протянул Рамону.

– Держи!

Рамон взял протянутое оружие.

– Запасные патроны – в кармашке, рядом с кобурой, – напутствовал Глеб. – Когда закончатся, ступай к кузнецу Вакару, он сделает тебе новые.

Рамон кивнул и набросил перевязь с кобурой на плечо. Глеб расстегнул сумку-ташку и тоже протянул ее Рамону. Было заметно, что он слегка нервничает.

– Там кошель, набитый монетами, – сказал Глеб. И добавил: – И еще одна вещь – терракотовая парсунка в полиэтиленовой обертке [3]. Помнишь большой камень у межи?

– Да, – кивнул Рамон, забирая сумку.

– Закопай эту парсунку под ним.

– Зачем?

– Один мой знакомый будет счастлив, отыскав ее через тысячу лет. Его зовут археолог Земцов, и я не хочу лишать его главной радости жизни.