Array Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08

— Ладно.

Он полез в карман, отшуршал две бумажки, отдал и двинулся к забегаловке.

— Эй, бродяга! — крикнул вредный дед ему в спину. — Ты поберегись. У нас тут народ разный.

Он только плечом дернул, не оборачиваясь. Понятно, что разный. На то и дорога.

В маленьком баре было накурено и пусто. Он смотрел, как парень за стойкой привычно наклоняет кружку, и пиво из краника неспешно льется внутрь, растекаясь по стенке. Здесь же он заказал и поесть.

— Внутри будешь или тебе туда вынести?

Официантка была ему по плечо даже на каблуках. Миниатюрная девчоночка, но фигуристая. Он ей улыбнулся.

— А где лучше?

— Кому как! — фыркнула девушка.

— Сиди тут, парень, — вмешался бармен. — Чего там хорошего снаружи? Пыль и ветер. Тебя как зовут?

— Тим, — машинально назвался он чужим именем.

Он всегда представлялся другим именем или прозвищем. Не любил трепать свое настоящее. Если знакомство перейдет из случайного в нечто большее — тогда да, можно и назваться по правде, и объясниться. Друзья поймут. У каждого свои заморочки. И только уже назвавшись, он удивился тому, что бармен вообще спросил его имя. С какой стати?

— А меня Вера, — сообщил тот. — Будем знакомы.

— Вера?

Бармен откровенно скалился. Официантка захихикала. Похоже, это у них была штатная развлекаловка.

— А полное имя? — угрюмо спросил он.

— Полное — Вервольф, — сообщил Вера. — Мать у меня была… суеверная. Думала, если меня так назовет, отведет беду. А ты быстро соображаешь, Тим. Кстати, ты Тимофей, Тимур или еще как?

— Просто Тим, — сказал он. — Пойду я на веранду.

Темное пиво какого-то местного сорта оказалось вполне приличным. Горькое и густое, почти портер. Тим такое любил. Кружка опустела еще до того, как принесли бифштекс. Пришлось к мясу взять вторую. Он пообещал себе, что ограничится двумя… ну максимум тремя, но третью возьмет под конец вечера. Пока вечер только начинался.

Народу было человек тридцать, не меньше. На подмостках у торцевой стенки веранды готовились к выступлению музыканты. Два парня, девушка и куча аппаратуры. Любопытно, местные или пришлые? Может, это ради них тут сегодня так людно? Или наоборот, это они здесь, потому что место бойкое? Конечно, можно было спросить. Но Тим не любил спрашивать. Захотят — расскажут сами, это другое дело. В необъясненных картинках чужой жизни есть притягательность тайны; а если узнать все досконально, тайна обернется буднями. Он любил быть чужаком. Вечный бродяга, проездом по жизни.

Окончательно стемнело, и дощатая веранда, освещенная и заполненная людьми, стала казаться старинным пароходиком, плывущим по невидимой реке. Иллюзию нарушал лишь сильный и нежный запах цветов. На реке так не пахнет. Так пахнут только белые цветы и только ночью.

— Тим? Я с тобой посижу, о'кей? Сдал смену.

Не дожидаясь разрешения, Вера уселся напротив. Тим не возражал, конечно. Сытая лень временно сделала его благодушным. Бармены — хорошие психологи. Работа обязывает.

— Как у вас тут? — неопределенно спросил Тим.

— Странно, — усмехнулся Вера. — У нас тут странно. Как и везде.

Кажется, он был славный парень. Такие, бывает, долго сидят на одном месте, а потом срываются. Если подует ветер.

— Например? — лениво спросил Тим.

— Ну, про вервольфов я тебе не буду втирать, — снова ухмыльнулся Вера. — А вот про черных танцоров знаешь?

— Про пылевые смерчи, что ли? — не понял Тим. — Рассказывали. Сам не видел.

— Ага, — поскучнел Вера. — Раньше их в здешних местах не было, а после сдвига появились. Хотя пыль всегда была, ветер тоже. Ну, если ты знаешь, повторять неинтересно. А про автостопщика наоборот тоже слышал? Которого сначала высаживаешь, а потом берешься подвезти?

— Брехня, — сказал Тим. — Сейчас никто не стопит. Потому что никто не берет,

— А! — оживился бармен. — В этом-то все и дело. Прикинь, поворачиваешь голову — сидит у тебя в кабине чувак. Откуда взялся — неведомо. Ты с непонятки бьешь по тискам, парня высаживаешь, он спокойненько говорит «спасибо», и ты едешь дальше. Ну, когда руки трястись перестанут. А потом смотришь — он же голосует с обочины. И ты понимаешь, что грузовик твой тормозит, а сделать ничего не можешь. Голова как в тумане, тело чужое. Чувак залазит в кабину, говорит «привет»…

— Сам придумал? — одобрительно спросил Тим. — Знатная байка.

— Спасибо, — проворчал Вера. — Как догадался?

Тим пожал плечами — не знаю, мол. Он действительно не знал.

— Пошли, поможем.

Двое мужчин передвигали столы, расчищая место. Кажется, предполагались танцы. Тим встал вслед за Верой, тотчас поднялись еще двое посетителей. Быстро освободили площадку. Музыканты закончили настройку. Темноволосый парень взял гитару, второй стал за клавиши, девушка сосредоточенно разглядывала микрофон. Тим присел на перила веранды — с сидячими местами сделалась напряженка. Он мельком отметил, что народу прибавилось, причем стало больше женщин.

Клавишник негромко начал мелодию. Подключились гитара, электронные голоса, вступила певица. Песня была Тиму смутно знакома. Может, слышал по радио. Погасло большинство свисающих с потолка ламп, гореть осталась одна из четырех. Засветилась гирлянда из синих, красных и желтых фонариков, обвивающая веранду по периметру под самым потолком. На свободное место вышла одна пара, затем другая. Тим обвел взглядом публику. Самое время присмотреть себе мышку, с которой после танцев…

Он не закончил мысль.

Девушка только что появилась. Она замерла на ступенях, ведущих на веранду. Темные глаза сияли внутренним светом. Темные прямые волосы лежали на плечах тяжелой блестящей волной. Она была сама по себе, сама в себе, в своем ритме, и ему показалось, что ее внутренняя музыка звучит громче, чем песня, которую исполняют музыканты. А потом он понял, что так оно и есть — но только для него одного. Больше никто не обратил на девушку внимания. Словно она была такая же, как все. И только он видел, что она особенная.

— Слышь, друг, — Тим пихнул Веру локтем. — Кто она? Вон та, на ступеньках.

Бармен скользнул по девушке быстрым взглядом и неожиданно нахмурился.

— Так, живет здесь, — неохотно сказал он. — Ты знаешь что… Ты с ней не танцуй.

— Почему? — хмуро спросил Тим.

Он приготовился выслушать очередную байку. Вера облизнул губы. А ведь он боится, вдруг понял Тим.

— Она… она не свободна. — Бойкий на язык бармен теперь явно подбирал слова. — И танцует обычно со своим… кавалером. А он ревнивый. Могут выйти… неприятности.

— Для кого? — рассеянно спросил Тим. — Неприятности, в смысле, для кого? И где он, этот ревнивый?

Его взгляд был устремлен на девушку. Она смотрела на танцующих, как дети смотрят сквозь стекло на выставленную на витрине игрушку, зная, что им ее не купят. Затем помедлила, развернулась и стала спускаться.