Стефани Майер - Сумерки (пер. Аделаиды Рич)

— Очень приятно познакомиться, — искренне сказала она.

— Спасибо. Я тоже очень рада.

Это на самом деле было так — я словно видела перед собой сказочную Белоснежку.

— А где Элис и Джаспер? — спросил Эдвард, но ответа не получил, потому что в тот же миг они сами появились на верхней ступени широкой лестницы.

— Привет, Эдвард! — звонко воскликнула Элис.

Она сбежала по лестнице — хаотическое мельтешение черных волос и белой кожи — и резко, но грациозно остановилась рядом со мной. Карлайл и Эсме предостерегающе покосились на нее, но мне это понравилось. Так было естественно — для нее, во всяком случае.

— Привет, Белла, — сказала Элис, скакнула вперед и поцеловала меня в щеку.

Если Карлайл и Эсме до этого выглядели настороженными, то теперь просто оторопели. У меня тоже, наверное, глаза округлились, но мне было очень приятно, что Элис так недвусмысленно проявила симпатию по отношению ко мне. Изумило только то, что Эдвард рядом со мной напрягся. Я взглянула на его лицо, но не смогла понять, о чем он думал.

— А ты и вправду хорошо пахнешь, я раньше не замечала, — к моему крайнему замешательству сказала Элис.

Никто не нашелся, что сказать, но тут на лестнице появился Джаспер — высокий и благородный, как лев. Меня неожиданно охватило чувство легкости, и мне стало очень комфортно находиться в доме Калленов. Эдвард пристально посмотрел на Джаспера, подняв одну бровь, и я тут же вспомнила о его «утонченном» даре.

— Привет, Белла! — сказал Джаспер. Он держался на расстоянии и не протянул мне руки. Но все равно было невозможно чувствовать неловкость в его присутствии.

— Привет, Джаспер. — Я робко улыбнулась ему и обернулась к остальным. — Очень приятно познакомиться со всеми вами. У вас очень красивый дом, — добавила я, следуя общепринятой схеме.

— Спасибо, — сказала Эсме. — Мы так рады, что ты пришла.

Она говорила с чувством, и я поняла, что она считает меня храброй девушкой.

Я вдруг заметила, что не хватало Розали и Эмметта, и вспомнила, как Эдвард старательно отрицал то, что в его семье я кому-то не нравлюсь.

Меня отвлекло от этих мыслей движение лица Карлайла — они с Эдвардом многозначительно переглянулись. Краем глаза я увидела, как Эдвард кивнул.

Я вежливо отвернулась. Мой взгляд снова упал на прекрасный инструмент, стоявший на возвышении возле двери. Я вдруг вспомнила свою детскую мечту: выиграть в лотерею и купить маме огромный рояль. Она была невеликим музыкантом — играла только для себя на нашем подержанном пианино — но я любила смотреть на нее во время игры. Счастливая, всецело поглощенная своим занятием — она казалась мне каким-то невиданным загадочным существом, не имеющим ничего общего с привычной, близкой и родной мамой. Она, разумеется, была бы не прочь учить меня музыке, но я, как и большинство детей, сопротивлялась и хныкала до тех пор, пока она не оставила эту затею. Эсме заметила, куда я смотрю.

— Ты играешь? — спросила она, кивнув в сторону рояля.

Я покачала головой.

— Увы, нет. Но он такой красивый. Это Ваш?

— Нет, — засмеялась она. — Эдвард разве не говорил тебе, что у него есть слух?

— Нет. — Я, прищурившись, строго посмотрела ему в глаза, которые вдруг приняли невинное выражение. — Но мне стоило бы догадаться.

Эсме, не понимая, подняла свои нежные брови.

— Эдвард ведь может все, правда? — пояснила я.

Джаспер засмеялся, а Эсме бросила на Эдварда осуждающий взгляд.

— Надеюсь, ты не слишком распускал хвост — это невежливо, — с укором произнесла она.

— Так, слегка, — он весело засмеялся. При звуке его смеха лицо Эсме смягчилась, и они обменялись быстрыми взглядами, значения которых я не поняла. Эсме даже слегка надулась от самодовольства.

— На самом деле, он был чересчур скромен, — поправила я.

— Тогда сыграй для нее, — предложила Эсме.

— Ты только что сказала, что невежливо распускать хвост, — возразил он.

— Для всякого правила есть исключения, — парировала она.

— Мне хотелось бы послушать, — вставила я.

— Тогда решено, — Эсме подтолкнула Эдварда к роялю. Он потянул меня за руку и усадил на скамью рядом с собой.

Одарив меня долгим сердитым взглядом, он повернулся к роялю.

Его пальцы быстро побежали по клавишам, и комнату наполнили роскошные звуки. Композиция была настолько богатой и сложной, что казалось невозможным сыграть это одной парой рук. Я почувствовала, как мой рот приоткрылся от удивления, и услышала рядом с собой легкий смешок — он заметил мою реакцию.

Эдвард мельком взглянул на меня, не прерывая игры, и подмигнул.

— Тебе нравится?

Внезапно меня осенило.

— Это ты сочинил? — выдохнула я.

Он кивнул.

— Любимая вещь Эсме.

Я закрыла глаза и покачала головой.

— Что такое?

— Я чувствую себя полным ничтожеством.

Музыка стала медленнее, спокойнее, и, к своему удивлению, я услышала, как сквозь щедрую россыпь нот постепенно пробивается мелодия знакомой колыбельной.

— Это — твоя часть, — мягко сказал он. Музыка стала невыразимо нежной

Я потеряла дар речи.

— Знаешь, а ты им понравилась, особенно Эсме, — как ни в чем ни бывало заметил Эдвард.

Я оглянулась, но комната оказалась пуста.

— Куда они ушли?

— Тактично оставили нас наедине, я полагаю.

Я вздохнула.

— Им я понравилась, но Розали и Эмметт… — я не смогла закончить предложение, не зная, как выразиться поточнее.

Он нахмурился.

— Не беспокойся насчет Розали, — сказал он, успокаивающе глядя на меня. — Она появится.

Я с сомнением поджала губы.

— А Эмметт?

— Он, разумеется, считает меня чокнутым, но ничего не имеет против тебя. Он, должно быть, сейчас успокаивает Розали.

— Чем она так недовольна? — я не была уверена, что на самом деле хочу знать ответ.

Он глубоко вздохнул.

— Розали больше всех несчастна от того… чем стала. И ей тяжело сознавать, что кто-то из посторонних знает правду. И еще она немного ревнует.

— Розали ревнует ко мне ? — недоверчиво спросила я. Как бы отыскать ту вселенную, в которой сногсшибательное существо вроде Розали имеет хоть малейший повод ревновать к кому-то вроде меня?

— Ты человек, — он пожал плечами. — Она тоже хотела бы быть человеком.

— Вот как? — пробормотала я, все еще не оправившись от удивления. — Но даже Джаспер…

— На самом деле, это моя вина, — сказал он. — Я тебе говорил, что он не так давно начал жить так, как мы. Я попросил его сохранять разумную дистанцию.

Я подумала о причине этой просьбы, и меня передернуло.

— Эсме и Карлайл… — быстро продолжила я, чтобы он не заметил.

— Счастливы тем, что я счастлив. На самом деле, Эсме было бы все равно, будь у тебя хоть третий глаз или лапы с перепонками. Она всегда волновалась за меня, считала, что я упустил какой-то важный человеческий опыт, что Карлайл изменил меня слишком юным. Сейчас она в экстазе. Каждый раз, когда я касаюсь тебя, она млеет от восторга.