Тимур Туров - Империя смерти

– Что с ним такое? – В голосе слаш прозвучало беспокойство.

– Вот уж не знаю. – Наблюдатель помог Олегу уложить яйцо в центр стола. – Глазастый, ты сможешь вернуть диаграмму?

– Легко, – ответил альв.

Провидец наклонился и покатал яйцо по столу. Оно мигнуло, словно огромный глаз, и тревожный багрянец исчез, сменился равнодушной белизной. А в следующий миг над столешницей развернулось то же самое изображение, что висело над полом в квартире на Фруктовой улице.

Хитрое пересечение кругов и овалов – в центре, и три картинки – на «лепестках»: Спасская башня, символ синей сферы, выходцы из которой сгинули две тысячи лет назад, и Пастырь Душ.

– И что дальше? – спросил Эрвинг.

– У нас есть схема энергетических потоков, и мы, соответственно, сможем подобрать под нее разрушительное заклинание, – объяснил Дмитрий. – Работа долгая, нудная, но без нее не обойтись.

– А почему бы просто его не разбить? – вмешался Олег.

– Да, и я о том же, – кивнул слаш. – Ведь ясно же, что все эти потоки держатся вместе только благодаря материальному вместилищу. Если раздолбить его на куски, то конструкция рассыплется. Подкачка энергии на телевышку прекратится, и заклинание исчезнет…

– Попробуйте, – Наблюдатель равнодушно пожал плечами. – Только, боюсь, у вас ничего не выйдет.

– Посмотрим, – буркнул Эрвинг. – Нам нужно что-нибудь тяжелое.

Он ушел, некоторое время бродил по дому, а когда вернулся, то притащил кувалду, старую, ржавую, но вроде бы крепкую. Замахнулся, и Олег невольно сощурился, ожидая грохота или вспышки…

Удар, и кувалда со звоном отскочила от хрустального яйца, не оставив на поверхности даже царапины. Эрвинг с большим трудом удержал инструмент. Матюкнулся и нахмурился.

– Видите? – сказал Дмитрий. – Так что я буду готовить заклинание…

– Готовь. – Слаш отбросил кувалду в угол, потер руки и положил ладони на гладкую поверхность яйца.

– Эй-эй, аккуратнее! – опасливо воскликнул Глазастый.

– Ничего. Последняя попытка… – Эрвинг напрягся, Олег увидел, как по его ауре пошли настоящие волны. Пальцы сжались, черная паутина опутала кусок хрусталя, пытаясь искрошить его, раздавить, разрезать на куски, и с шипением исчезла. – Нет, ничего не вышло.

И слаш, вытирая пот со лба, отошел от стола.

Наблюдатель хмыкнул и принялся доставать из рюкзака разные предметы – черную шайбу информационного накопителя, пачку фломастеров, свернутый в трубку лист белого картона.

– Ты хочешь зафиксировать диаграмму? – спросил Глазастый.

– Да, и работать с ней, а не с самим объектом. Это безопаснее во всех отношениях, – сказал Дмитрий.

Накопитель был положен на стол, рядом с яйцом, и после некоторых манипуляций цветок-диаграмма поплыл в сторону и повис над металлической шайбой. Затем найденный в тайнике под Георгиевской башней предмет вообще убрали со стола, а картинка осталась на месте.

Наблюдатель уложил под нее лист картона и принялся рисовать, то и дело меняя фломастеры.

Линии рисунка вспыхивали под его пальцами, превращались в полоски бледного свечения. Затем тухли, но загорались другие, и вскоре весь лист мерцал, подобно киноэкрану, перечеркнутому десятками елочных гирлянд.

– Теперь запускаем, – сказал Дмитрий, убирая фломастеры в упаковку. – Раз-два-три…

Он хлопнул рукой по листу, по тому месту, где семь кругов разного цвета были вложены друг в друга. Все линии вспыхнули разом, Олег зажмурился, а когда открыл глаза, то обнаружил, что рисунок потух, зато вокруг яйца закрутилась розовато-белая дымка.

– И на сколько это затянется? – осведомился Эрвинг.

– Я думаю, – Дмитрий посмотрел на наручные часы, – минут на триста, то есть до часу ночи.

– Мы тут с тоски помрем и с голоду, – пробормотал Глазастый. – Может, все же ко мне, в Гнилицы?

– Еще рано. Вот попозже – можно. – Наблюдатель потянулся. – А насчет еды – тут рядом есть продуктовый магазин. Можешь сходить. Деньги у тебя есть? А то у меня ничего не осталось.

– Найдутся. – Альв подскочил и вприпрыжку, точно ребенок, убежал из кухни.

– Пойду, осмотрю дом, – сказал Эрвинг и, тяжело ступая, удалился.

Дмитрий вытащил из угла за печкой три табурета, на один уселся сам. Олег опустился на другой, прислонился спиной к стене. Зевнул, думая о том, что неплохо бы поспать.

Но тут хрустальное яйцо вновь побагровело, и сонливость исчезла.

Что-то неправильное было в этой смене окраски, что-то тревожащее, внушающее беспокойство.

– Не догадываешься, что с ним? – спросил Олег. – Розовое появилось после того, как я его взял.

– Трудно сказать, – Дмитрий почесал кончик носа. – Может быть, это реакция на то, что мы ходим вокруг да около, долбим магией. Хотя аура вроде не меняется. Есть еще вариант. Эта… вещь связана с заклинанием на телевышке. Точнее, не связана, а они представляют собой две части единого целого. Если что-то происходит с одной, то это отражается и на другой.

– Заклинание начало работать по-иному? Активизировалось? Так надо взглянуть на него!

– Здравая мысль, – задумчиво кивнул Наблюдатель. – Вот придут остальные, и предложи. Одному идти на вышку рискованно, а я не хочу оставлять его без присмотра, – он показал на яйцо, вокруг которого продолжало кружиться радужное марево. – Мало ли что…

Эрвинг, обошедший заброшенный дом, вернулся довольно быстро.

– Это все, может быть, и так, – сказал он, выслушав Олега. – Но я особого желания тащиться туда еще раз не имею. Нужно уничтожить эту хреновину, – он глянул на артефакт почти с ненавистью, – как можно быстрее. Остальное – ерунда. Если альв согласится, то можете сходить с ним, я вас снизу подстрахую.

Через пять минут заявился Глазастый, приволок два плотно набитых пакета.

– Вот! – гордо объявил он, водружая их на стол. – Спас вас от голодной смерти! Крабовые палочки, при изготовлении которых не пострадал ни один краб! Минералка, печенье, хлеб и колбасная нарезка! Мне предлагали беляши, но такие, что при их виде кто угодно, даже не провидец, напророчит тяжелое отравление.

Желудок болезненно вздрогнул, напоминая о том, что с момента обеда в «Жорже» времени прошло достаточно. Олег решил, что сначала утолит голод, а затем поговорит с альвом.

Взял протянутый Глазастым пластиковый стаканчик с минералкой, ухватил кусок хлеба и кружок колбасы.

– Хорошо… очень хорошо, – Дмитрий очищал крабовые палочки, и обрывки упаковки летели на пол.

Эрвинг вскрыл пакет с печеньем и вдруг насторожился, склонил голову набок, словно прислушиваясь. Глаза альва вспыхнули, как два синих прожектора, закружились вокруг него обрывки белого тумана.

– Опасность… – забормотал провидец. – Она рядом… Рядом!

Затопали на крыльце, открылась дверь. Эрвинг метнулся в коридор, там заорали, грохнул выстрел. Вопль перешел в истошный визг и стих, а у Олега по спине побежал холодок, шевельнулись волосы на затылке.