Стивен Кинг - Смиренные сестры Элурии

— Но почему? — прошептала Дженна. — Почему он тут шастал? Почему остался? Почему напал на нее?

На эти и подобные им вопросы Роланд из Гилеада мог дать только один ответ: «Ка. Пошли. Постараемся уйти как можно подальше от этого места, прежде чем остановимся на ночлег».

Как выяснилось, пройти они смогли восемь миль. Правда, когда они рухнули на полянку сладко пахнущего шалфея, растущего под высокой скалой, Роланд подумал, что прошли они гораздо меньше. Максимум пять. Именно он не шел, а тащился. И причина того не составляла для него тайны: суп Смиренных сестер Элурии давал о себе знать. Роланд чувствовал, что сил не осталось, и попросил Дженну дать ему засушенный цветок. Она не дала, сказав, что это слишком сильное средство, чтобы принимать его при больших физических нагрузках: сердце может не выдержать.

— А кроме того, — добавила она, когда они присели передохнуть, — преследовать нас не будут. Те, кто остался, Микела, Луиза, Тамра, сейчас собирают вещи. Они знают, когда надо перебираться на новое место. Потому-то сестры до сих пор не исчезли с лица земли. В чем-то мы сильны, но и у нас есть слабые места. Сестра Мэри об этом забыла. Ее погубил не столько пес с крестом на груди, сколько самонадеянность.

За гребнем холма Дженна спрятала не только его сапоги и одежду, но и меньший из заплечных мешков. Когда она начала извиняться за то, что не принесла спальник и второй мешок (она пыталась, но они оказались слишком тяжелые), Роланд остановил ее, приложив палец к губам девушки. Тем более (он ей этого не сказал, но, возможно, она и так это знала) что дорожил только револьверами. Они принадлежали его отцу, а до того — деду, и передавались из поколения в поколение со времен Артура из Эльда, который жил в те далекие годы, когда рыцари сражались с драконами и сбывались мечты.

— С тобой все будет в порядке? — спросил он Дженну, когда они устроились на ночлег. Луна села, но до рассвета оставалось еще три часа. Их окружал сладкий запах шалфея. Пурпурный запах, подумал он тогда. Роланду казалось, что этот запах создает под ним ковер-самолет, чтобы унести его в царство снов. Никогда в жизни не чувствовал он такой усталости.

— Роланд, я не знаю, — ответила она, и потом он пришел к выводу, что все она знала. Один раз мать привела ее назад; теперь мать умерла. И она ела с остальными, вступила в орден Смиренных сестер. Ка — это колесо. И одновременно сеть, выскочить из-под которой невозможно.

Но тогда усталость не давала ему думать… да и что было проку от раздумий? Мост сожжен, она сама это сказала. Даже если бы они вернулись в долину, то не нашли бы ничего, кроме пещеры, которую сестры называли Домом размышлений. Оставшиеся в живых наверняка уже сложили свой скарб и вместе с докторами-жуками отправились искать новую долину, где им никто не будет мешать творить черные дела.

Он посмотрел на Дженну, поднял руку (она уже отяжелела), коснулся непокорной кудряшки, которая вновь выскользнула из-под накидки на лоб.

Дженна, смутившись, рассмеялась.

— Ничего не могу с ней поделать. Такая непоседа. Как и ее хозяйка.

Она поднесла руку ко лбу, чтобы убрать кудряшку, но Роланд отвел ее пальцы.

— Она прекрасна. Черная, как ночь, грациозная, как лань. Стрелок сел с трудом, усталость валила его на землю. Поцеловал кудряшку. Дженна закрыла глаза, умиротворенно вздохнула. Он чувствовал, как она дрожит под его губами. Холодный, просто ледяной лоб, и черный шелк волос.

— Сними накидку, — попросил Роланд. — Как в прошлый раз,

Дженна подчинилась без единого слова. Какие-то мгновения он лишь смотрел на нее. И Дженна не отрывала взгляда от его глаз. Он прошелся рукой по ее волосам (как черный дождь, подумал он), потом положил руки ей на плечи, поцеловал — в одну щеку, в другую. Чуть подался назад.

— Ты поцелуешь меня, как мужчина целует женщину? В губы?

— Да.

И он поцеловал Дженну в губы, как ему и хотелось, когда он еще лежал в гамаке. Она неловко ответила на поцелуй. По-другому и быть не могло, если она и целовалась, то только в грезах. Роланд подумал о том, как она прекрасна, о том, что сейчас они займутся любовью, и заснул, не оторвавшись от губ Дженны.

Ему приснился пес с крестом на груди, который бежал по равнине, заливаясь лаем. Он пошел следом, чтобы посмотреть, с чего столько шума, и на краю равнины увидел Темную Башню, подсвеченную багровым диском заходящего солнца, с поднимающимися по спиралям окнами. При виде Темной Башни пес уселся на задние лапы и завыл.

Пронзительно зазвонили колокола. Черные колокола, он это точно знал, но звонили они серебряным звоном. И от этого звона темные окна Башни осветились изнутри кроваво-красным. И тут же крик невыносимой боли прорезал ночь.

Сон оборвался, а крик звенел и звенел в ночи, переходя в протяжный стон. Роланд раскрыл глаза навстречу заре, вдохнул сладкий запах степного шалфея, выхватил револьверы и вскочил еще до того, как окончательно проснулся.

Дженна пропала. Ее сапоги лежали рядом с заплечным мешком. Чуть дальше Роланд увидел на земле ее джинсы, рубашку. Глаза его широко раскрылись: рубашка была заправлена за пояс. Тут же лежала и накидка с черными колоколами. Стрелок даже подумал, что именно их звон он принял за крик.

Но нет. Колокола молчали, зато стрекотали доктора-жуки. Стрекотали в шалфее, совсем как сверчки.

— Дженна?

Нет ответа… если только ему не ответили жуки. Ибо внезапно стрекотание прекратилось.

— Дженна.

Ничего. Только ветер да запах шалфея.

Не думая, что делает (интуиция редко подводила Роланда, поэтому зачастую он сначала действовал, а уже потом находил логическое объяснение своему поступку), он наклонился, поднял накидку Дженны, потряс. Зазвенели черные колокола.

На мгновение все оставалось как прежде. А потом маленькие черные существа выползли из шалфея, собрались на голой земле. Роланд подумал, что жуки двинутся на него, и отступил на шаг. Но не дальше. Потому что увидел, что жуки не собираются нападать.

В этот момент на него снизошло озарение. Он вспомнил свою неудачную попытку задушить сестру Мэри, слова Дженны: «Я ужинала с ними…» Такие, как она, не могли умереть, но могли измениться.

Насекомые вибрировали — темное пятно на белесой, выжженной солнцем земле.

Роланд вновь потряс накидку. Жуки начали перестраиваться. Еще несколько мгновений, и на земле возникла буква С.

Но, приглядевшись, стрелок понял, что перед ним не буква, а кудряшка, та самая непослушная кудряшка со лба Дженны.

Жуки застрекотали, и в их стрекоте Роланд расслышал свое многократно повторяемое имя.

Накидка выпала из руки Роланда, упала на землю, колокола звякнули, и жуки тут же начали расползаться в разные стороны. Роланд подумал о том, чтобы звоном колоколов собрать их вновь… но зачем? С какой целью?