Анастасия Вихарева - Кому в раю жить хорошо...

— Я?! — Манька задохнулась от возмущения. — Я пылаю?! Дьявол, побойся… Бездны!

— А ты докажи, что это не так! — отрезвил ее Дьявол. — Ты проклята с рождения, а он разве не проклят вместе с тобой? Докажи, что мразь выставила тебя из земли и увлекла его за собой на всякое непотребство! Докажи, что это он уготовил вам место в Аду. Докажи, что он знал о проклятии и преумножал ужас, добывая себе наслаждение, кровью скрепив договор с мучителями. И полдела сделаешь, чтобы вернуть себе землю. Вампир пока пьет твою кровь, а умрешь, почувствует голод — и он напьется крови у всех, кто приблизится к нему. И новые вампиры произойдут от него, и новые проклятые обрекутся на смерть, и новые ужасы обрушатся на землю — твой грех! Есть такое выражение: «Приму-ка я грех на душу!» — это тот самый случай. Но будешь готова принять его достойно. Ничто не вечно — и жизнь вампира. И положишь перед ним всю мерзость.

— Вы думаете, если он поймет, что я его душа, что я не собираюсь ему… ну это… мстить, что раскаиваюсь, что ему так не повезло со мной, он перестанет быть вампиром?

— Тьфу ты! — плюнул Дьявол в сердцах. — Кто о чем, а дураки о братской похоти…

Борзеевич подсел к Маньке, мягко взял за руку:

— Маня, для вампира ты рука и глаз, который надо вырвать и бросить в геенну. Чтобы не соблазниться Дьяволом, не копаться в себе, не сомневаться, не выпустить из рук учение вампиров, не ужаснуться, когда увидит обглоданную кость земли. — Борзеевич помолчал и помрачнел. — Прекрасно, скажет вампир, когда узнает, что ты умерла. У него «жить», как одно мгновение. «Жить!» — внутри него. Он каждую минуту проживает, как последнюю в своей жизни. Вампир — больной человек. Как убийца, как вор, как маньяк.

Я видел, я знаю, я помню…

Сильные города рушились в один день, и головы, сложенные вместе, были выше курганов, а в реках текла одна кровь… Люди славят таких вампиров, восхищаются ими, даже не задумываясь, что там, среди убитых, были чудаки, жрецы, волхвы, изобретатели, врачи, художники и философы. Для многих забота о ближнем — было делом всей жизни. Никому из них и в голову не могло прийти, что человек может быть таким жестоким. Но ведь вампиры и сейчас думают о человеке не лучше, и продолжают литься реки крови, и сосед ненавидит соседа, и кто-то убивает человека именно в этот миг. Тогда это было как черное и белое, тут вампир, а тут человек, а сейчас одинаково серое — повсюду. Вот и представь, что твоя голова лежит в этой куче, а вампир, с победным ржанием гоняется за женщинами, вытаскивая из подвалов, добивает детей, врывается в дома и роется в вещах, чтобы отыскать колечко…

— Чем солонее своими горестями ты, тем приятнее житье-бытие вампира, — произнес Дьявол. — Они ведь как о тебе думают: ты разве человек? И спрашивают себя, что можешь им дать? И отвечают — ум твой ничтожество, и спасают душу твою, гордую и обреченную на неудачи, лишь потому, что ты, душа его, недостойна, чтобы называться человеком. Они жнут, где не сеют. Им не совесть нужна, а наглость, чтобы прийти и взять, что им не принадлежит. И она у них есть. У живого человека за спиной стоит человек, а у вампира мерзость, которая несет его на руках, обнимая нежно.

Спаситель сказал: «Придите ко мне, и я наложу на вас бремя, иго мое легко, и успокоятся души ваши»…

Вот они и успокаивают тебя.

Так они это объясняют, прекрасно зная, что именно твоя земля дает и волю, и силу, и знания, и непорочность. Это ангел, который хранит человека и ближнего от многих невзгод. Их цель — благосостояние. Вампиры не покушаются на человека, который изначально недалекий. Объектом домогательства становится тот, кто уже проявил себя. Вампир и есть маньяк, но со смазливым имиджем, у него нет чувства вины, души, которая могла бы пристыдить его. Он поступает так, как удобно ему, не считаясь с чужими интересами. Он мертв — и этим все сказано.

Борзеевич убрал со стола посуду и разостлал перед собой свиток. К свитку вынул из кармана стопку запыленных, обтянутых кожей книг и несколько глиняных табличек. С минуту молча изучал тайные знаки и, присвистнув, просветленный, умчался в избу, оставив и книги и свиток лежать.

— Я все равно не понимаю, если я умная, то где мои умные мысли? — Манька прислушалась к себе.

— Ум — понятие относительное. Ты мои мысли поймать можешь, — ответил Дьявол. — Стонет твоя земля под бременем, но голодно ловит каждое слово, чтобы украситься нарядно. Вот такая красота украшает голову вампира. А тебя украшает пустыня, которая лежит перед человеком. И боится человек заглянуть в твой глаз, чтобы не быть убитым. У вампира нет живых мыслей, он не интересуется ничем, кроме молитв во славу себя самого.

От Йеси поныне Царствие Небесное силою берется, и вампиры искренне полагают, что усилие восхищает Его, взваливая на человека иго и уготовляя покой душе его. Для них не существует Бога, большего, чем он сам. И первым делом, он убивает любую мечту человека о самом себе. Все учения его сводятся к одному: жирел человек тут, и там его ждет тучная пажить.

— Йеся не обещал. Наоборот, — брезгливо отозвалась Манька.

— «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного» — а как можно творить милость в тайне, если сама по себе милость — благое подаяние человеку?

«Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам;» — Чтобы дать, надо у кого-то взять. Не отвяжется вампир, пока не разденет.

«Ибо кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет» — это как? Так ведь и выбирают, кому вампиром стать, а кому проклятым. Вампир помолится — получит, ты помолишься — от тебя убудет.

«Нет никого, кто… не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной» — не ради мучения и смирения ложат душу за друзей. Если бы вампир не пообещал богатое житье, кто пошел бы за ним? Но многим ли он может дать?

Обещал им Спаситель приблизить Царствие Небесное — и приблизил. Обещал устроить в Божьем — и устроил. Кто будет думать в Царствии Божьем о Царствии Небесном? И пробивают они тебя, чтобы ни тут, ни там не жилось тебе. Я бы сказал, сильно побивают! Вампиру нетрудно убить себя, чтобы сказать в твой адрес много порочащих слов.

«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».

Заметь, не себя! И не жалеют себя, позволяя проклинать всем, кто имеет желание. Но закрывают, чтобы никто не смог проклясть вампира с твоей стороны. Боятся они только могущих убить душу и самого вампира ввергнуть в геенну.

Ужас в том и заключается, — грустно произнес Дьявол, соглашаясь с Борзеевичем, — что они вкушают в Царствии Божьем Царствие Небесное, не изведав смерти. А ты прибудешь в Ад незащемленная.