Анастасия Вихарева - Там избы ждут на курьих ножках...

Она одела крест на себя — к нему была приделана цепочка, так что буква А оказалась перевернутой, вышла и обомлела: помниться, в последний раз, когда она заходила в баню с ведром земли, она была одноэтажной, а теперь избушка стала почти двухэтажной.

Да и банька поднялась, обнаруживая под собой тот самый подвал, который был, а которого как будто не было.

Дьявол весело улыбнулся, прикрыв ей разинутый рот.

Выходила Манька поздним утром, а теперь от солнца ничего не осталось. Но поляна была освещена голубоватым сумеречным светом, исходившем от поросли ветвей неугасимого полена, рассаженных тут и там, достаточно ярким, чтобы обозревать окрестность от края луга до другого края. «Наверное, в избушке уже темно!» — подумала она, — доставая из разведенного Дьяволом костра ветку неугасимого полена.

— Пойдем, возьмем зеркало? — предложила она Дьяволу, который доставал из загашника таз с вареными раками и пристраивал его на костер вместе с котелком для кипятка.

— А куда оно от нас денется? — равнодушно ответил он, устраиваясь возле костра. — Завтра достанем. Но тебе не мешает хорошенько отдохнуть. Ты уже две недели не спала, как следует, — он указал на место рядом с собой, приготовленное для Маньки. — Сегодня у нас великий день! В один день ты достала крест крестов и зеркало против оборотней, — он хмыкнул, продолжая улыбаться. — Сдается мне, что ты не так проста, как кажешься! Может, я и не ошибся, когда решил сыграть одной фигурой!

— Да ну тебя! — отмахнулась Манька, сунув ветку обратно в костер. — Тогда я, пожалуй, прогуляюсь по берегу.

Манька набросила на себя шаль, и спустилась к реке, присев на камушек.

Ей было о чем подумать, пока разогревались раки.

До полнолуния оставались две с половиной недели.

Проснулась Манька рано. Так рано, что было еще темно. На ночь ветви неугасимого полена гасли и сумеречного света не давали, врастая в землю корнями. Ей не спалось, мысли были о предстоящей битве с оборотнями. «А может, ее не будет?» — подумала Манька, размышляя: ну с чего оборотням нападать на нее?! Но чем дольше она размышляла, тем крепче становилась уверенность, что битве — быть. А с чего им прощать ее?! Дьявол обмолвился, или Баба Яга проговорилась, что Помазанница была ее дочерью — а раз так, то все основания для мести у нечисти были. Нечисть и раньше ее не жаловала, а теперь подавно невзлюбит.

Дьявол спал. Она не стала его будить, взяла со стенной подставки в форме вазы ветвь неугасимого полена, тихо пробралась к выходу и вышла в ночь. Избушка спала, но дверь отворила быстро и без скрипа.

В горнице Манька от ветви зажгла свечи в канделябрах, и стало светло. В последнее время с веткой неугасимого полена она не расставалось, всюду таская ее с собой, на тот случай, если вампиры нападут внезапно. Крест крестов убрала за пазуху. От него исходило приятное тепло. Перед тем как спрятать, повертела в руках.

Ничего обычного: черно-сероватый камень, очень прочный, будто стальной, волокнисто-стеклянистый, полупрозрачный, с прожилками. И тоже вибрировал в руке. «Движешься, значит, живешь!» — усмехнулась Манька, вспомнив, как Дьявол часто приговаривал ей то же самое, когда она стонала, что дальше идти не может. И сразу натолкнулась на мысль, что буква А в середине круга вполне могла оказаться буквой Д. А может и той и другой… А, Д, АД, ДА…

Она спустилась в подвал, и заметила, что зеркало ее отразило. Но мысли у нее были не веселые, слова АД и ДА, или ДА — АД все еще вертелись в голове, так что отражение могло быть игрой воображения.

«Я красивая, я счастливая, я веселая!» — улыбнулась Манька своему отражению.

Веселость и уверенность в ней самой не появились, но зеркало отразило вымученную улыбку.

Вообще Манька так устала, что спала бы, наверное, сутки, если бы не тяжелые мысли. После засыпки пещеры землей, руки болели от лопнувших за ночь мозолей. Живую воду экономили, отпивая за день не более трети бутыли, и если работа была не тяжелой, этого вполне хватало, чтобы восстановить силы и поправить здоровье. Но перед этим она слишком много потратила воды, чтобы не спать, выискивая в пещере чертей, и не стала тратить ее на мозоли. Наверное, за ночь вода настоялась, но она осталась в предбаннике, а возвращаться не хотелось.

Она пощупала зеркало, попробовала его оторвать от стены, но оно сидело крепко.

И вспомнила, что Дьявол ей говорил о всевидящих очах.

«Путь пока не знают, что зеркало у меня есть», — решила она, набросив на него покрывало.

Теперь, когда ничего не застило глаза, всевидящие очи она увидела сразу же. Смотреть затылком не пришлось. Первое око было прикреплено к стене, почти под потолком, направленное на зеркало. Она сняла со стены око, поднялась в горницу и попробовала рассмотреть его при свете канделябра.

Око имело форму яйца со зрачком и радужкой на одном конце и нервным отростком на другом, который заканчивался небольшой шишечкой. Глаз был живой, и все время следил за ней, поворачиваясь из стороны в сторону, используя отросток как весло. Манька приблизилась к оку и всмотрелась в него, и вдруг поняла, что из глаза на нее смотрят не один, а два нормальных глаза.

Манька глубоко призадумалась над такой штуковиной, озадаченно рассматривая его со всех сторон. Глаз тоже наблюдал за нею, стараясь отодвинуться подальше, или заползти за спину.

И вдруг…

— Скотина ты, тварь безродная, плюю я в тебя, — услышала она из глаза. — Тьфу! Тьфу! Тьфу!

И почувствовала, как харчок плюющего глаза залепил ей правый глаз.

Никакие слюни по ее глазу не текли. Плевок был виртуальный, но цели достиг. Хуже чем черти! — она нерешительно заколебалась, не позвать ли Дьявола или же попробовать разобраться самой, легонько надавила на глаз пальцем, и одурела от боли. «Это что же, я сама себя что ли?!» — изумилась Манька, когда проморгалась и боль стихла. Она заглянула в глаз и заметила, что из глаза за ней тоже наблюдают. Злорадствуя.

«С глазом шутки плохи!» — призналась она себе, расписавшись в полном своем невежестве относительно всевидящего ока. Она закрыла глаз в банку, чтобы не уполз и, неся его на вытянутых руках, отправилась в избу-баньку.

— Дьявол, — позвала Манька, толкая Дьявола в бок. — Проснись! Я знаю, что ты не спишь!

Дьявол протер глаза, уставившись на глаз, будто впервые видел такое чудо.

— Что ты с ним возишься? Дай ему как следует и все дела!

— Ага! Попробовала уже! Он боль обратно возвращает! Что это такое? — Манька брезгливо отодвинула банку с оком от себя.

— Это? Глаз! — ответил Дьявол недоуменно.

— Я вижу, что это глаз! Я спросила, что это такое?! У него внутри кто-то разговаривает… и плюется! — недовольно пробурчала она, встряхнув банку и сунув ему под нос.