Анастасия Вихарева - Там избы ждут на курьих ножках...

— Как что, а страх? — удивилась Манька. — Я сижу с тобой и понимаю, мне не дано. И я чувствую себя такой маленькой. Ну что мне, взять палку и бить каждого, кто покажется неугодным? До Благодетельницы я не достану, а бить других… это, знаешь ли…

— Какой страх, о чем ты?! — усмехнулся Дьявол. — Разве когда просит человек плату заслуженную, у него есть основание для страха? И все же у него есть страх, что ему не заплатят! Думаешь, ты одна такая? Нет, человек знает вампира внутри себя, который не дал бы ему. Даже человек, не вампир, охотнее отдаст плату не заслужившему, чем тому, кто сделал ему добро! И разве не вампира прославил человек, поставив над собой Богом, который сказал ему: «Негодный раб, который трудился день, я отдам такую же плату последнему, который трудился час, ибо я Бог!» Но если у человека есть Бог, который назвал его рабом и тот принял, то флаг такому Богу в руки — вот твоя паства, паси жезлом железным. Какие еще надо доказательства, что человек заказал смерть себе сам?

Манька, мы сидим и говорим с тобой, разве из чрева течет у тебя живая вода?

— Нет, — согласилась Манька. — Мы просто разговариваем.

— Вот именно, живую воду человек пьет из жизни. Но не таков вампир. У вампира она течет из чрева. «Кто верует в Меня, — сказал Бог, поставленный над собою человеком, — у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой»

От души исходят знания, которыми вампир устраивает свою жизнь, закрывая доступ другому человеку к собственной матричной памяти.

И еще сказал: «так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. И так по плодам их узнаете их…»

Кто узнает?

И плоды терновника не хуже винограда, если умеет человек собрать их и отжать. (Хотя бы потому, что однажды меня услышал человек как раз из куста терновника!) — усмехнулся Дьявол — И станет сок вином. Дерево он сам, и для человека все хорошо. Но не так думает вампир, который ищет плоды для себя самого. Если нет ему пользы, он будет рубить и выкорчевывать дерево, отправляя его в огонь. Тебя посчитали худым деревом.

И после этого, человек, сам же поднявший над собой нечисть, когда понимает, что она в почете доживает дни, сразу поминает Дьявола. С обидой, с горечью, с ненавистью и страхом.

Но разве можно предстать передо мной волом или владыкой мира?..

Впрочем, хоть так, а то бы совсем сочли мертвым, — Дьявол засмеялся, прижимая Маньку к себе и согревая. — Разве я что-то из себя буду представлять, если я не смогу делить мир на добро и зло? В том-то и дело что я с тобой голый, как те деревья, — он ткнул пальцем на укутанную снегом березу. — Я с тобой такой, какой я есть. А людям огонь и серу подавай, да муки смертные! И получается, что перспектив у меня с тобой никаких! Ну, ты сможешь разве мне в жертву хоть кролика зарезать? Пропаду с тобой, забвению предамся — и не Господь, и не Дьявол.

Манька подумала о том, чтобы как-то помочь Дьяволу и перетащить на свою сторону, но представила, как режет кролика, и поняла, что даже ради Дьявола не сможет убить живую тварь. Кролика было жалко. Ей и зайца было жалко, и волка, который мог умереть от голода. Да и не нужен был ей в товарищи кровожадный лиходей, который никогда не брал в рот мяса, а только растительную пищу и рыбу. Но Маньке разрешал. Еду, которую ел, она после находила у себя нетронутой и свежей. И все же, если верить Дьяволу, миллиарды людей горят в огне, только потому, что он так захотел. А сколько боли несет нечисть человеку?! Каждый день приводят к нему чью-то душу, чтобы открылись вампиру новые возможности. И Дьявол закрывает глаза и воздвигает вокруг него крепость. И сколько бы он не говорил, что где-то там, в будущем, вся премилая нечисть, утружденная кровавой жатвой, получит по заслугам, мысль о возмездии не становилось отраднее. Уж лучше бы простил своих Помазанников — получать заслуженное воздаяние вампир поедет на ней, на Маньке! Она — осликом повезет его в Бездну! Конец один, но не разный ли он?

Стыд-то какой!

Она взглянула на костер и, заметив головню с сырой сердцевиной, которая никак не могла прогореть, представила себя на ее месте. Это было именно то, что по словам Дьявола, ее ждало в будущем. «Неужели он наслаждается болью? — подумала она с тоской. — Неужели Дьявол болтает-болтает и окажется прав?!» Неприятная мысль пришла и ушла, но тяжелое чувство осталось, и сразу захотелось оказаться где-нибудь в другом месте, где нет ни Дьявола, ни нечисти. И если Бездна могла укрыть ее — скорей бы!

Сидеть рядом с тем, кто плюнет в нее первым, показалось невыносимым. Она отодвинулась и засобиралась в снежное укрытие.

— Манька, не придумывай всякое про меня! — не удержался Дьявол, против правил удержав ее и усадив обратно. — Я хоть и Дьявол, но никакой болью я не наслаждаюсь, это привилегия людей, а мое засвидетельствовать поганость вашу. Я лишь достаю и вываливаю ее перед человеком, и прямо говорю все, что о нем думаю. Но что поделать, если имя его не знакомо земле и она искореняет его, как зло?! Высокий Суд предназначен вампирам, остальные истаивают сами собой.

— Так ты еще и мысли читаешь? — догадалась Манька. Открытие не было неожиданностью. Манька уже давно догадывалась об этом. Дьявол часто открывался ей, будто проникал в ее чувства, изображая ее саму, и смешно было бы, если бы тот, кто умел поить человека и нечисть мыслительной материей, не мог бы видеть, как люди ее пьют.

— А то! — виновато произнес Дьявол. — Но ты сама вынудила к признанию. И потом, я не только твои, я у всех читаю. Изначально создан таким от мира не сего. Тогда и мира-то никакого не было. Так, точка на огромных просторах Небытия.

— А сколько людей думают как я? — сказала Манька, уставившись в огонь. — Если бы только человек знал все то, о чем ты мне рассказываешь, может быть, мир стал бы другим.

— Не стал бы, ты уж мне поверь! — рассмеялся Дьявол. — Потому что все это знал человек. И всегда искал способ открыть новую историю со своей истиной. И если ты предложишь ему мою правду, он облает тебя, как собака. Сердце человека не мудрее, чем он сам.

— Откуда мудрости взяться, если на одном конце человек и на другом?! Но, может, люди подумали бы, прежде чем что-то сделать своей душе?

— Ох, Манька, глубоко заблуждаешься! Думаешь, соблазняясь горстью чужой земли, нечисть не имеет обо мне представления? Как бы ни так! Не имея знаний, ни Проклятия, ни Зова не наложишь. Есть такие люди, которые набрели на знание, но есть такие, которые сохраняют его с тех пор, когда человек пользовался им свободно. Представь, крикнул вампир в землю: я господин твой — а душа посидела, подумала и приказала, и тоже в землю: убей его и кроме тебя не будет господина! И два трупа оказали мне честь скорым возвращением долга. Крови на земле будет в несколько раз больше.