Ева Никольская - Pourquoi pas? или Почему бы и нет?

Девушка, воспитанная с детства на заверениях родителей (друзей, родственников, а потом и врагов) в ее уникальной одаренности, привыкла считать себя особенной. А удивление и одобрительные кивки двоих Сильнейших , которые наблюдали, как река под контролем маленькой моэры отстраивает деревянный мост через себя же, окончательно убедили юную особу в ее великом будущем. Хороший получился мост. Красииивый. Жаль, только развалился сразу после демонстрации. Ну, так кто же присутствующих при этом действе горожан просил бежать с ходу его проверять на прочность? Да и строительных навыков у способного управлять водой подростка на тот момент не было. Впрочем, какая разница?! Ведь ее пожелала забрать тогда к себе сама Гай-я Белоснежная, то ли из-за скуки, то ли еще по каким причинам явившаяся на переговоры с моэрами собственной персоной. И Ырли свято верила в то, что сделала она это отнюдь не из-за ее красивых глазок. Девушка до сих пор помнила слова своей будущей наставницы о том, что у ребенка прекрасный потенциал и из него может получиться очень сильный и разносторонний маг. Да… именно так она говорила тогда, а сейчас запела совсем другую песню!

— «Синеглазка, поверь мне, ты не осилишь эти смертоносные испытания, — передразнила Ырли свою хозяйку, добавив голосу более высокие интонации для достижения большего сходства. Обида на эту женщину жгла ей сердце, но слезы на глаза уже не наворачивались, итак она много их пролила темными ночами на несчастную подушку. Хватит! Эта бесчувственная Снежная королева еще пожалеет, что перекрыла ей дорогу к цели. — Ты не сможешь пройти круг огня. Твои эксперименты с пламенными заклинаниями далеки от совершенства. У тебя нет взаимопонимания с этой стихией…» — продолжала кривляться Ырли. — Это у меня то нет?! Да я… я…

Две узкие ладошки с силой ударились друг об друга, указательные пальцы переплелись, а их острые ногти соединились в мимолетном щелчке. С губ слетело короткое заклинание и, резко расцепив руки, моэра уставилась на судорожно вздрагивающий огонек величиной с наперсток. Подергавшись в предсмертных конвульсиях напротив ее носа, это творческое недоразумение ретировалось в небытие, оставив на прощанье своей создательнице лишь тонкую струйку быстро поднимающегося вверх дыма. Похлопав густо накрашенными ресницами, непривычная тяжесть которых уже начинала давить ей на нервы, Ырли помянула недобрым словом упоминаемого в поверьях ее народа бога огня, и, насупившись, принялась плести новое заклинание.

— О-о! — сказала девушка, прикрыв глаза от большой и довольно продолжительной вспышки, в которую превратилось ни в чем не повинное дерево, на свою беду оказавшееся поблизости. — Сейчас, сейчас… — дрожащие пальцы принялись торопливо призывать на помощь родную стихию, и через какие-то пару секунд на несчастного погорельца обрушился поток ледяной воды. — Надеюсь, никто не заметил, — прошептала горе-волшебница и снова двинулась вслед за синей искоркой, которая до этого недовольно плясала на одном месте, дожидаясь хозяйку.

Больше моэра не разговаривала вслух, она отогнала подальше свои навязчивые воспоминания и постаралась полностью сосредоточиться на предстоящем пути. Если кто-то из Аше-Аров засек полыхнувшее дерево, у нее вполне могут возникнуть неприятности. А сталкиваться с компанией вооруженных до зубов стражей в задумчивом состоянии ей не особо хотелось. Она вообще не имела никакого желания с ними сталкисаться, а потому стала двигаться с повышенной осторожность. Ее тонкий силуэт, мелькавший среди деревьев, казалось, не шел, а плыл по воздуху, едва касаясь подошвами мягких туфлей земли. Точно сказочная Фея в ночной тишине заснувшего леса… Только ни одно живое существо, обладавшее инстинктом самосохранения, не спешило очутиться на пути этой самой Феи.

Так… Кажется, это уже со мной было, за той лишь разницей, что огромный чешуйчатый монстр волочил мое бедное тело по жуткого вида равнине, а новая зверушка с не меньшим энтузиазмом тащит меня по воздуху, активно размахивая крыльями и регулируя направление полета длинным хвостом с небольшим наростом на конце. Ну, или мне просто так показалось, потому что этот самый хвост неизменно отгибался в сторону, противоположную той, в которую поворачивал ящер. Впрочем, энтузиазм его больше относился к полету, чем к моей персоне.

Изучением строения сцапавшего меня животного и наблюдением за его повадками я занималась последние минут сорок, не переставая при этом стучать зубами от холода и щуриться от ветра. На открытой высоте, да еще и усиленный крыльями, он был гораздо менее дружелюбен с припозднившимися путешественниками, чем на земле возле гор, деревьев и кустов, прекрасно заменявших защитную преграду. Правда, страдала от этой проблемы только я. Чудовище на подобные мелочи чихать хотело. Ему, судя по выражению на вытянутой морде с большим, плотно сжатым клювом, было все глубоко по барабану. Ну, наверное, кроме конечной цели пути: больно уж уверенно он двигался в направлении леса. Я даже начала подозревать, что, прихватив меня с берега озера, монстр успел позабыть об этом инциденте и теперь спокойненько летел по своим делам, не отдавая себе отчета в том, что его задние лапы крепко держат живое существо, которое уже так закоченело, что даже бояться перестало. Видимо панический ужас, овладевший мною в первые мгновения неожиданного полета, тоже не отличался морозоустойчивостью. Замерзло все: руки, ноги, голова с развевающейся по ветру косой… Даже мысли в голове ворочались как-то вяло, будто ледяные глыбы в стоячей воде. Осталось одно полубезразличное созерцание гибкого тела ящера, очень похожего на птице-коней, которых я видела у белокожих стражей. Только мне, похоже, достался дикий экземпляр. Если такие тут, вообще, водятся. Во всяком случае, седла с упряжкой я на нем, к моему огромному сожалению, так и не обнаружила. Как не крути, а перспектива общаться с прирученным, пусть и не мною, зверем все же приятней, чем налаживать контакт с вольной особью. А вдруг он меня в гнездо свое (или что там у них вместо дома) тащит? Деткам на закуску! Или, может, сам с утра голодный, просто подходящую площадку для ужина подыскивает?

Я покосилась на морду своего похитителя, с моего ракурса были хорошо видны лишь ее нижняя часть и правый бок, на котором чуть светилась фиалковым светом вытянутая прорезь глаза. И отражалось в нем такое безразличие, что даже как-то обидно стало. Поначалу. Но, полюбовавшись этой картиной, я в скором времени с облегчением поняла, что жрать меня в ближайшее время данная птичка не собирается, ибо пофиг ей… то, что называется — фиолетово. Ну, не выглядят так голодные животные, не выглядят, и все тут!